Ксения Татьмянина - Связующие нити (СИ)
Я не отвечала на вопрос Геле, а она всё смотрела мне в глаза.
— О, вселенская печаль… мой тебе совет, Гретт, может, это плохой совет, а не хороший, но всё же говорю — не изменяй себе. Даже если ты в итоге останешься одна — одинешенька во всём мире, как я сейчас, не изменяй себе, как бы тебе ни было страшно, одиноко, больно, стыдно, сомнительно, даже безнадёжно, — никогда не изменяй себе.
Потом Гелена сделала паузу и как ни в чём ни бывало спросила:
— Может тебе надоели конфеты? Давай изюма намою?
Да, старая ведьма всё увидела в корне, без слов. Я хорошо провела у неё пару часов, и на меня снизошло точно такое же затишье, как её собственное. Мне стало спокойно.
Весь вторник после работы, на которой мне вместо занятий предстояло тратить время на заполнение отчётных бумаг, я ходила по магазинам и просто смотрела. Ища чего‑то, не зная чего, доводила продавцов до такой скуки в лице, что они понимали, — уйду ни с чем. Но всё же, под самый занавес моих поисков я нашла себе платье цвета топлёного молока. Оно было льняным, абсолютно однотонным без рисунка, очень простого покроя. Больше всего мне понравилась именно его простота и длинна подола — до щиколоток, и не слишком широкий. Рукавов не было, только лямки и горизонтальный вырез лифа. Платье чётко держало фигуру, а мягкий цвет лишал его излишней строгости. Тем более что при взгляде на этот наряд, у меня тут же возникла мысль, что оно будет идеальным для внезапной моей задумки с украшениями. В том же магазине я купила под него кремовые сандалии, а потом, зашла ещё в один магазин — мастерскую и купила большой кусок кожи, несколько шнурков и пару пробойников. Я была готова творить.
Глава 40.Корпоратив
Был дождь. Подходя к порогу "Сожжённого моста", я увидела силуэт стоящей неподалеку девушки под зонтом. Мне показалось, что это Зарина, и я её окликнула, — но та испуганно исчезла.
На лестничных площадках не появлялось больше знакомого кресла, и надписей, говорящих о чём‑то, тоже. Чуть больше обычного было разложено на ступенях игрушек и чайников, а сегодня в пролёте между третьим и четвёртым этажом попался чемодан. На месте был только Нил, — первый раз за всё время совпало так, что мы пришли первыми.
— Привет, как прошли выходные?
— Гуляли с Диной по ночному городу. Трис говорил тебе, — у нас скоро будет помолвка.
— Нет, не говорил, — я, не включая лампы на своём столе, села на столешницу, — это здорово.
— Вы приглашены.
— С нас подарок.
— Подарок не обязательно, — Нил последовал моему примеру и сел на свой стол. — А так гораздо удобнее. Не чувствуешь себя офисным работником.
— Ты же Сыщик.
— Когда я расследовал последнее дело? Я и не помню.
В дверь вошёл Вельтон.
— А, доброй ночи! Значит, ты дежуришь.
Он ткнул в меня пальцем, а я недоумённо ахнула:
— Сегодня не моя очередь.
— Пульхерия наша заболела, она не придёт, и я загадал, что первым, кого я увижу, войдя, заменит её на сегодня.
— Нильс тоже здесь.
— Ты сидишь ближе к двери.
Сам Нил нарочито злорадно похохотал и потёр ладони.
— Да ладно, я, по сути, и не против…
Через десять минут влетела вихрем Зарина с двумя букетами, а потом, почти ровно к полуночи и Тристан.
— Вы видели? Кто‑то мокнет в нашем переулке совсем близко от Здания?
— Я видела.
— Как думаешь, посетитель?
Наша толпа вся аккуратно сгрудилась к окну и стала выглядывать за штору. Зонт был виден отсюда крошечной точкой, в стороне от фонаря, в тени.
— Надо вернуться, пригласить её…
— Нет, — возразил Вельтон, — хватит беспорядков. Все посетители должны сами войти в Здание, без провожатых, и сами прийти сюда! Я больше не позволю произвола.
Зонтик, как, заподозрив что‑то, — двинулся прочь.
— Ушла.
К обеду дождик не прошёл, и мне не очень хотелось идти в магазин. Это был не тёплый дождь, как будто не летний, и моросящий мелко, но густо, занудно зарядивший на всю ночь. Я записала, кому что купить и подошла к Трису:
— Что закажете, мосье?
— Хочешь, с тобой схожу?
— Хочу.
И мы пошли в магазин под его зонтом. Погода мне сразу стала казаться чудной, и я смело взяла Триса под руку.
— Ты всё ещё не передумала идти на корпоратив?
— Нет, а что?
— Что‑то мне муторно становится, как я подумаю об этом дне.
Погода тут же вернулась в свое мерзкое состояние, не прожив в чудном и двух минут.
— Всё будет хорошо. А почему ты мне не рассказал, что у Нила помолвка?
— Прости, забыл… — и Тристан улыбнулся.
Я взглянула на него, и поняла, что он не столько вышел со мной в магазин, чтобы составить компанию, сколько воспользовался случаем проветрить голову. Он был задумчив и молчалив.
На обратном пути мы увидели, что девушка с зонтом опять дежурит у Здания в сторонке. Посетительница колебалась, но, вспомнив навет нашего Архивариуса, мы не стали её звать. Пусть сама. Но в эту ночь в нашем агентстве так никто и не появился, и в следующую… и в следующую…
В пятницу в мою мастерскую заглянули две девушки — мои, теперь бывшие, ученицы. Они только что получили результаты последнего экзамена, и были обе счастливы, что прошли по баллам. Я тоже за них порадовалась и стала расспрашивать — кто ещё из их группы набрал проходной бал, про кого они знают? Не поступили четверо, — и слабым звеном для них оказались экзамены по основным дисциплинам, а не по ахр. Рассказав мне почти в подробностях — как прошла для них эта неделя, и, выплеснув все свои пережитые треволнения, студентки стали собираться уходить, но заметили мою работу.
— А, это я делаю пояс из кожи и браслеты, — я развернула почти готовое изделие, все детали которых были вырезаны, обработаны по краю и украшены выжженным узором. Мне оставалось только сегодня сделать для пояса и браслетов завязки. — Самое трудное — это вырезать.
— Ух ты! А как вы это сделали?
К моему удивлению девушки никуда не ушли, а, спросив разрешения, тут же засели с обрезками, пытаясь порезать что‑то для себя. Я порекомендовала начать с простых форм, и в итоге за три часа они сделали вполне приличные кулоны — подвески. И буквально через десять минут я соглашалась позаниматься с ними прикладным творчеством в то время как сама работаю в мастерской.
На следующий же день, субботним утром, моя группа пришла почти в полном составе, исключая юношей, и кожи на всех не хватило. Пошли в ход деревянные плашечки, которые остались от дверной разобранной шторы, и глина.
