Джордж Брейген - Клеймо змея
Через несколько мгновений Астрис смог опуститься на жесткую подушку приземистого кресла с широко разведенными подлокотниками в виде птичьих крыльев, но без спинки, что не давало сидящему в нем возможности откинуться назад. Два пары перекрестно наклоненных ножек из красного дерева также были выполнены в виде мощных птичьих лап с когтями — разве что в горах Кезанкиана можно было бы встретить огромных стервятников с подобными лапами, легко разрывающими туши горных баранов.
— Достопочтенный герцог! — певучим низким голосом начал аквилонец. — В течение последних тридцати лет, пользуясь разными способами и посещая разные страны, с превеликим трудом и усердием я стремился овладеть наивысшим знанием, какое только доступно обыкновенному смертному. В поисках истины я пересекал моря, переходил из края в край, и вот, наконец, мой близкий друг Томезиус, бывший теннетор Храма Небесного Льва, снова пригласил меня в замечательный город, имя которому — Херрида. Но прибытие мое было омрачено известием об ужасной гибели моего старинного ученого друга! Я узнал, что некий душегуб, прозванный в народе Ночным Губителем, убивает мирных жителей благословенного града и в числе его жертв оказался сам месьор То-мезиус.
— Да, его смерть опечалила и меня, — величественно тряхнул сединами правитель. — Я ценил покойного, и он рассказывал мне о своем друге, аквилонском путешественнике. Так из твоих слов, странник, можно понять, что на своем веку ты посетил не один славный край? Как тебе показалась Херрида с ее великолепными улицами и площадями?
— Светлейший герцог! По свидетельствам минувших веков, Херрида существует на месте древнего, давно погибшего валузийского города, — видимо, это был самый главный город легендарного валузийского королевства. И с этим связано то, о чем я немедленно захотел говорить со светлейшим герцогом. Точнее, об этом хотели говорить мы вместе с покойным теннетором, но он загадочно погиб перед моим приездом. Я могу сейчас доказать благородному правителю, что Томезиус погиб не случайно.
— Ты говоришь загадками, путешественник. Ты произвел на меня благоприятное впечатление, но, если я разочаруюсь, тебя настигнет суровое наказание…
Вместо ответа Астрис достал из необъятных складок своей туники небольшой продолговатый сундучок, покрытый затейливой резьбой.
— Близ фундамента старинной башни, на западной стороне Верхнего города по твоему приказу, светлейший герцог, прокладывали дорогу. На пути встала глыба, обломок старой колонны. Когда ее отвалили в сторону, под ней нашли вот этот ларец… Фредегар и Тубал невольно устремили взгляд на пальцы аквилонца, медленно открывающие бугристую крышку. Астрис развернул сундучок торцом, словно нацеливаясь им во Фредегара, как из арбалета, и продолжил:
— Я полагаю, что сердца строителей дороги дрогнули от счастья, когда они обнаружили эту находку. Но им пришлось очень сильно разочароваться, узрев его содержимое. А зря — в этом ларце скрыт ключ ко многим тайнам, в том числе и тайне Ночного Губителя.
Он поставил ларец на колени и извлек оттуда древний свиток.
— Здесь три листа. Можно убедиться, что давно листы эти были сложены таким образом, что меньший находился в середине, запечатанный отдельно. Второй служил, как бы его обложкой, и тоже был запечатан. Третий, самый крупный, содержал в себе оба первых пергамента и также скреплен печатью. Я могу утверждать, что эти листы содержат в себе послание, предупреждающее о страшном зле, гнездящемся в самом центре Херриды.
Герцог Фредегар недовольно сдвинул седые брови и грозно взглянул на своего советника. Он считал, что своей властью выжег зло, причем сделал это без подсказок каких-то мудреных манускриптов.
Тубал, пожирающий своего повелителя преданными собачьими глазами, послушно склонил голову и хотел уже вмешаться в ход рассуждений Астриса, но тот уверенно продолжил:
— Каждый из листов написан на разном языке. На первом, самом меньшем, можно обнаружить лишь значки и странные символы, напоминающие древний язык пиктских друидов. Этот язык в ходу и сейчас у варварских племен, населяющих недружелюбные Пустоши, и во время моих путешествий я смог познакомиться с ним настолько, чтобы прочесть свиток, перерисованный, быть может, с более древней каменной скрижали. Следующий язык родствен чем-то современному зингарскому, но в нем есть много примет, показывающих его смешанное происхождение, — это наречие царствовало в зингарских краях в то время, когда пиктские агрессивные племена, поглотившие безымянный жалкий народ долины Цингг, стали испытывать влияние хайборийцев. А на последнем листе любой грамотей сможет разобрать настоящую зингарскую речь. Сравни все листы, досточтимый герцог! Что между ними общего?
Склонясь над самым маленьким пергаментом, подставленным Астрисом, Фредегар погрузился в размышление и ничего не отвечал, пока его взгляд так же тщательно не исследовал и два других документа.
— Я вижу какие-то кружки, квадратики, линии… — недовольно хмыкнул герцог. — Что в них таинственного?
— На всех трех мы найдем изображение карты! Славный герцог видит толстую змеистую линию на всех листах? Готов поклясться короной Иштар, что это изображение Громовой реки! Вот этот завиток означает то место, где она впадает в Западное море, а значит, кружки и квадратики, которые заметил светлейший герцог, — план того самого града, который ныне мы величаем Херри-дой. Здесь можно разобрать многое, черту Нижнего города и границу Верхнего, площадь Мертвеца и Рыбный рынок, но везде особо помечен Храмовый Холм. Ты знаешь, что расположено там, могущественный герцог?
— Конечно. Храм Небесного Льва…
— … и Кладбище Четырех Фонтанов! На всех листах особо обозначено это место.
— Слова твои пока темны, философ. Напомню тебе, что ты обещал открыть мне тайну Ночного Губителя, а вместо этого показываешь какие-то заплесневелые листы… О чем ты будешь сейчас говорить?
— О звездах! — твердо ответил Астрис, и лицо Фредегара изумленно вытянулось. — О звездах, изображение которых венчает купол твоей галереи, славный герцог, и о науке, позволяющей понимать смысл их движения!
Глаза Фредегара опустились на свитки, потом поднялись на аквилонца, и, судя по всему, герцог уже готов был прервать мудреца и суровым голосом отдать приказ о его наказании, как Астрис вдохновенно произнес:
— Поверь, в астрологии я не какой-нибудь жалкий неофит, из тех, что смотрят на холодную недосягаемую луну и воют голосами голодных волков, пытаясь понять загадки ее изменения. Астрология за долгие годы дала мне возможность понять, что и луна, и звезды, и вся небесная твердь, исчезающая в бездонных угольных пустотах ночи, — все это находится внутри нас самих. В большом так же отражается малое, как и в малом — огромное, и везде есть Истина, касающаяся всего неизведанного божественным лучом, острием Взгляда Всезнающего Митры. Мало кто знает точное строение человека, ибо хайборийские законы запрещают проникать внутрь тела после его смерти. И все же мудрецы давно тайным образом вскрывают безжизненные тела, чтобы понять великую загадку Жизни. Так вот, светлейший герцог, должен тебе сказать, что внутреннее строение человека, точно такое же, как строение перламутрового морского гребешка…
