Владимир Ящерицин - Договор
Проследовав за ней, я неожиданно подошел к огромной куче разнообразной добычи. Чего здесь только не было. Взгляд цеплялся за золотые украшения, столовые приборы, золотые слитки, разнообразные монеты, красивое оружие. Отдельно лежали предметы, инкрустированные драгоценными камнями, и разнообразные магические артефакты. Я пораженно остановился, глядя на это богатство. Жрица терпеливо остановилась и произнесла:
— Ишакши был очень большим и богатым городом. Жаль, что у нас просто не хватит эльдар даже для его частичного разграбления… Все что мы смогли — это собрать то, что плохо лежало на виду.
— Мы сумеем переправить все это?
Шедший за мной Атере, ответил вместо нее:
— Я думаю, что да. Но мы и так сильно замедлимся.
— Ты знаешь не хуже меня, насколько тяжело финансовое положение нашего Дома, чтобы разбрасываться золотом.
— Ну, допустим, наш Дом не бедствует. — пробурчал он больше из упрямства, чем из несогласия со мной.
Пройдя еще немного, мы оказались в искусственном тупичке, очевидно выполнявшем до нашего удара нечто вроде небольшой казармы местной стражи. Внутри нее были расположены двухэтажные узкие нары, во всяком случае 'койками' или 'кроватями' их назвать было сложно. Подобное убожество я видел только на Земле по телевизору. Общий открытый туалет и нечто отдаленно напоминающее самодельный душ, а–ля ведро на веревке. Двумя словами — более чем спартанские условия. Между нарами оставался довольно широкий центральный проход в котором и лежали в рядок двенадцать замотанных в шелк, расшитый знаком Кхитана, тел. Не взирая на то, что я и так видел ауру своей Атар, я решил посмотреть на другую добычу. К тому же она лежала последней от меня. Аретас. Еще один. И еще. Светлая эльдара?! Я даже руки потер. Что же из нее выйдет? Значит, раздую дар к Тьме и пусть учиться на Тень. Я широко улыбнулся и даже не расстроился не найдя больше ни одного светляка. Еще раз посмотрев на их лица и не обнаружив в них ничего интересного я переключил внимание на свою персональную пленницу. Сев на корточки, я размотал ей лицо. Хм, до сих пор в маске? Густые белые волосы собраны в тугой хвост — традиционную прическу всех темных эльдар. Маска сильно посечена и поцарапана — можно сказать, что она еще легко отделалась. Я положил ладонь на нее и резко поднял белую маску ей на темя. Какое‑то знакомое лицо. Может я его где‑то видел? Рядом кто‑то всхлипнул и хлопнулся на колени. Подняв взгляд, я увидел пребывающего в шоке Атере. На четвереньках он подполз к лежащей Атар и, снова встав на колени, протянул к ее лицу руки в почти умоляющем жесте. Дрожащими пальцами он дотронулся до ее лица и неожиданно зарыдал, шепча сквозь всхлипы:
— Мама, мама, ма…
Честно говоря, меня это выбило из колеи. Если это его мать, то… Это моя бабушка? Мммм. У меня возникло впечатление, что мои мозги сейчас вскипят. Стараясь соблюдать такт, говорю тихо:
— Ты уверен? Столько лет прошло… Может, это ее дочь?
— Нет! Я уверен. — и он закрыл лицо ладонями.
Ну, точно, у нас в крови чересчур много от светляков. Только они могут выть на луну свои заунывные песни и рыдать с поводом и без оного. Из дум меня выдернуло то, что Атере стал распутывать свою мать, освобождая ее от снотворной ткани. Врезав ему пощечину, я запахнул Атар обратно в шелк. Атере сидел в шоковом состоянии. Нет, ну прямо баба! Хотя, у темных эльдар сравнение со жрицей — это считай комплимент… Завершив, я захватил свою бабушку своими «тер» и направился к выходу. Утративший способность здраво мыслить, Атере, словно привязанный, поплелся за мной.
Выбравшись из казармы, я направился к Иситес, увлеченно распекающую группу Старших жриц из своего «еаша». Ее лающий голос разносился далеко, однако смысл ее воодушевленной речи терялся. Спустившись с возвышения, я неожиданно оказался по щиколотку в серой смеси пыли и золы. Стараясь идти осторожней, дабы не загребать ее ногами, я приблизился к Иситес, разобрав лишь несколько последних фраз:
- …Хорошо, что у нас в тылу находятся хисны, а нападавших было лишь пара десятков! А если бы у нас было построение «полумесяц»? Что тогда? Я вас, идиотки, спрашиваю! — жрицы что‑то нестройно прогудели — А? То‑то же! Немедленно удвоить тыловое охранение! Все ясно?
Жрицы закивали головами и быстро рассосались, уважительно уступая мне дорогу. Сестра была не в лучшем настроении и, похоже, внушение своим подчиненным вызывало у нее мигрень. Когда Иситес увидела нас, ее лицо прояснилось и она явно воспрянула духом.
— Брат! Я рада, что ты пришел в себя! Контратаки рабов иллитидов становятся все масштабнее. Нам все труднее сдерживать их. Я думаю, через пару часов нам придется уходить. — Она вздохнула — Эххх. Такие богатства лежат на расстоянии вытянутой руки. А нам банально не хватает эльдар. — Иситес заметила состояние, в котором пребывал Атере. — А с тобой что приключилось?
В ответ он лишь что‑то невразумительное промычал. Подтянув тело Атар ближе, я раскрыл ее лицо, но Иситес проявила лишь слабый интерес к ней.
— Атере говорит, что это Аэриснитари, наш с тобой предок.
Сестра перевела взгляд на него и произнесла:
— А он уверен?
— Ты сама видишь, в каком он состоянии. Вообще я думал, ты скажешь — кто она?
— Падение нашего Дома произошло восемьдесят три года назад. Мне — только семьдесят два. Естественно, я ни разу не видела ни Эльвиаран, ни Аэриснитари. — сестра еще раз всмотрелась в лицо спящей. — Что собираешься делать?
— Призыв Предвечной?
— В данном случае — лучше Элос. Одно дело — Атретасы, другое — древняя и сильная Атар…Особенно из нашего Дома…
— Я давно хотел спросить, в чем между Предвечной Тьмой и Верховной богиней разница?
— И это спрашивает тот, кто ближе всех к этим двоим? — Иситес звонко рассмеялась. Мне показалось, что в ее смехе зазвенели хрустальные колокольчики. Я терпеливо подождал, пока она успокоится. — Это трудно объяснить. Мммм…Ну ладно… Смотри! Что есть море и маг Воды? Лесной пожар и феникс? Ураган и смерч? Гора и песчаная буря? Ветер и орел?… — Все веселье Иситес испарилось, оставив лишь усталую жрицу. — Вселенная и разум? — прошептала она — Атар и Тьма в его «тере»… — Словно испугавшись своих слов, она резко отвернулась и крикнула Аретасам, тащащим очередного раненого пленника с поля боля: — Двенадцатилучевую Звезду Удержания Воли. Как закончите — начинайте взывать к Верховной Богине Тьмы! Этих пленников — в центр! И тех — тоже туда!
Два «арека» Атратасов тут же бросились выполнять распоряжения моей сестры. Работали они быстро. И через пару минут, завершив выдавливать своими «тер» двадцатиметровую звезду, они сгрудились за ее пределами, став на колено. Жрицы Золотых стали на острия, лицами по направлению к центру, и, опустившись на колени, подняли правые руки. На обращенных вверх ладонях, жрицы создали комки Тьмы, размером с голову, из которых, словно тяжелый черный туман, вытекала чистая мана. Она стекала по рукам жриц и срывалась с чуть согнутых локтей на выдавленную в прахе звезду. Тьма, медленно обтекая тела жертв, стягивалась в центр, образуя громадный черный шар, висящий над полом на высоте полуметра. Иногда по поверхности шара проходили как будто волны. Черная сфера производила впечатление кокона бабочки. Притяжение шара все увеличивалось. Тьма уже не лилась на пол, а лилась непосредственно на его поверхность, уплотняясь на ее поверхности до состояния черного битума. Постепенно мана Тьмы переставала ниспадать, попросту истощив дар призывающих жриц. Полминуты ничего не происходило. А потом все жертвы разом очнулись и закричали от боли и ужаса. Честно говоря, меня еще на Земле отучили от сочувствия, а про слово «милосердие» я знал лишь, что оно существует. Поэтому, я совершенно безучастно смотрел на искаженные от мук лица пленников. Атретасы. Пара людей. Они пытались, цепляясь за землю, вылезти из нарисованной звезды, но ее границы, будучи невидимыми, обладали осязаемой мощью каменной кладки. Скрюченные пальцы бессильно царапали воздух. В какой‑то момент пленников начало засасывать в Тьму. Но они не проваливались в черный шар, а, ударяясь о его поверхность, распластывались на ней. Сфера жила своей жизнью — шевелилась, сдвигая выпавшие на нее тела так, что бы они равномерно покрывали ее поверхность. Внезапно раздался слитный многоголосый хруст ломаемых костей и — крики пленников разом оборвались. Их тела в секунду раздавились в тонкий блин, омыв поверхность черной сферы кровью. Мгновение я лицезрел это отвратное зрелище. А потом шар снова стал девственно чистым. Спустя пару секунд, по его поверхности пошла рябь и раздался глубокий голос Богини. Уж кто‑кто, а я сразу узнал ее.
