Сергей Осипов - Луна над Лионеей
– Альфред, поправь меня, если я ошибаюсь. Лионея стоит на костях расы демонов.
– Так, – подтвердил Альфред.
– И Леонард, который собирается установить на земле какой-то свой собственный особый порядок, считает, что сначала он обязательно должен покопаться в костях твоих родичей. Это у него окончательно крыша съехала или….
– Кто тебе сказал, что он хочет копаться в костях?
– Он сам и сказал.
– Самоуверенный ублюдок, – пробормотал Альфред.
– Ну так что?
– Его наверняка интересуют не кости.
– А что?
– Вещи.
– Какие такие вещи?
– Когда Томас Андерсон объединил все расы против демонов, сам он не решился воевать с ними, он договорился с Люциусом, потому что у людей, гномов и прочих было бы немного шансов против демонов с их оружием.
– Какое-то специальное оружие? – И тут она вспомнила. – «Демонова пиявка»? Это?
– И это тоже. И многое другое. То, что было в моей коллекции…
– Это было оружие?
– Это могло бы стать оружием. Это могло бы стать… – Альфред развел руками, как бы рисуя неограниченные перспективы для применения наследия демонов.
– Он сказал, – процитировала Настя, – «я могу начать осуществление своего плана в любой момент, но я хочу все сделать правильно. Чтобы все сделать правильно, мне нужен доступ к тому, что находится под Лионеей». Что это значит? Как это – «все сделать правильно»?
– Откуда мне знать, что творится в голове у безумца? Он украл мою коллекцию, а теперь еще собрался раскопать Атлантис… А чтобы раскопать Атлантис, ему нужно разрушить Лионею. Ты уверена, что это серьезно? Потому что звучит это, – Альфред поморщился, – как бред самки оборотня, да простит меня Карл.
– Он пытался убить короля Утера. Это ведь серьезно?
– Но у него не получилось.
– Он создал конструкт, искусственного человека.
Альфред скептически пожал плечами:
– Одного? А сколько, по-твоему, нужно таких конструктов, чтобы стереть Лионею с лица земли?
Хороший вопрос, Альфред, прямо-таки замечательный разговор. Скоро я сяду у окна, возьму калькулятор и начну считать. Если результат тебя все еще интересует, позвони мне. Потом. Когда все кончится.
Если будет куда звонить.
Если будет кому звонить.
11
Автомобиль затормозил слишком резко, а дверцы хлопнули чересчур громко. Альфред подумал и заявил:
– На Карла это непохоже.
Это и в самом деле был не Карл. Когда Настя вышла во двор, там стояла длинная коричневая машина, настолько грязная, побитая и поцарапанная, словно это был труп машины, уже отжившей свое и захороненной на автомобильном кладбище, но потом воскрешенной чьей-то злой волей и явившейся назад в мир четырехколесным живым мертвецом. Наличие рядом с этим монстром как всегда безупречного Армандо придавало картине налет сюрреализма, однако Настя в этот момент не была склонна искать прекрасное в повседневности, она припомнила один важный факт, а именно: она – принцесса, Армандо – ее охранник.
– И где это тебя носило? – не столько строго, сколько сварливо произнесла она, и тут заметила у машины второго человека, невысокого, слегка помятого и в целом гораздо более гармонирующего с адским автомобилем, нежели Армандо.
– А это еще… – начала было Настя, но тут человек развернулся, Настя увидела круглое небритое лицо и, к собственному изумлению, взвизгнула совершенно неприличным образом. Истребление целой расы демонов произвело на нее меньшее впечатление, чем встреча с одним-единственным человеком.
– Филипп Петрович!
– Он самый, – признался Филипп Петрович. – Привет, Настя. То есть, Ваше величество. То есть, высочество.
Чувствовалось, как комиссар Большого Совета изо всех сил старается соблюсти приличия и не сбиться на те неформальные отношения, что имели место год назад между Филиппом Петровичем и Настей.
Она в свою очередь сдержала первоначальный порыв и не стала вешаться Филиппу Петровичу на шею. Во-первых, она теперь замужняя принцесса, во-вторых, Филипп Петрович мог еще не до конца выздороветь. В-третьих, тут стоял Армандо.
Так что Настя убрала руки за спину, пока они не натворили ничего предосудительного, отступила на пару шагов, сжала улыбку до приличных размеров и постаралась доказать, что она и есть самое настоящее Высочество, а не какая-то там «просто Настя», которую все время приходится вытаскивать из неприятных ситуаций.
– Так, – сказала она с притворной строгостью. – Так, значит…
– Подарок, – не совсем протокольно прервал ее Филипп Петрович.
– Где? – не поняла Настя.
– Здесь! – Филипп Петрович треснул кулаком по багажнику адского автомобиля.
– Подарок – кому?
– Всем, и тебе, я думаю, тоже, – сказал довольный собой Филипп Петрович и поманил Настю к себе. Она осторожно приблизилась, крышка багажника с грохотом взлетела вверх, и Настя отшатнулась, увидев втиснутого в прямоугольную могилу человека. Человек был грязен, испуган и до глубины души возмущен, что его поместили в столь неподходящее место. Об этом он заявил на нескольких языках, сразу же, как только Филипп Петрович выдернул у него изо рта тряпку.
Настя поморщилась от этих воплей и укоризненно посмотрела на Филиппа Петровича:
– Это – подарок?
– Конечно, не мешало бы его сначала помыть, – согласился Филипп Петрович. – Но я думал, ты и так его узнаешь. И обрадуешься. Посмотри повнимательнее, посмо…
Настя наотмашь хлестнула по лицу человека в багажнике, и тот от неожиданности заткнулся.
– Узнала, – понял Филипп Петрович.
Потом я, конечно, извинилась, потому что нехорошо бить человека по лицу, когда он лежит в багажнике автомобиля, связанный и испуганный. И уже немного побитый.
Так что я признаю, что поступила не совсем красиво, но спишем это на шок узнавания и представим, что оплеухи удостоился не лично доктор Бромберг, а та нехорошая полоса моей жизни, которую он олицетворял. Хотя больно было именно «доброму доктору», а не условной «нехорошей полосе». Ну и ладно.
Как оказалось, новым заданием Филиппа Петровича как раз были поиски помощников Леонарда, и «добрый доктор» Бромберг стал одной из редких удач Филиппа Петровича. Он не стал раскрывать обстоятельства, при которых «добрый доктор» попал в багажник машины, но из разного рода намеков и оговорок складывался следующий рецепт: аэропорт, машина напрокат, проколотое колесо, ближайший кабак, румынские проститутки, алкоголь, снотворное, багажник. Взболтать, но не смешивать.
Переживший столь бесподобную серию несчастливых событий Бромберг выглядел соответственно – то есть жалко.
