Вячеслав Грацкий - Разлом
— Инквизиция?
— Нет, что ты, это случилось гораздо раньше, более тысячи лет назад...
— Что? Ты что-то путаешь. Насколько я слышал, тысячу лет назад родился ваш Спаситель.
— Это позиция Церкви. Но здесь, в Далии, нам известно многое из того, что Церковь никогда не признает. Башни никогда не позволяли захватить город. Аламар никто не грабил и не жег. Сюда ни разу не смогли пробиться орды Измененных. Поэтому в наших библиотеках сохранилось множество древних книг, многие из которых были написаны вскоре после Великой Битвы. К сожалению, далеко не все из них понятны нам, но все-таки кое-что мы смогли уяснить. Например, мы узнали, что Спаситель в действительности родился гораздо раньше...
— Ты хочешь сказать, что сейчас вовсе не тысячный год нашей эры?
— Да, Роланд. Но даже здесь, в Далии, это знают очень и очень немногие.
— И какой по-вашему сейчас год?
— К сожалению, мы не знаем точно. Имеющиеся книги порой противоречат друг другу.
— Ну хоть примерно?
— Примерный год я могу назвать, но только имей в виду, что наши исследования не прекращаются ни на миг, так что и этот год может быть отодвинут еще дальше в прошлое.
— Не томи, Кира, который сейчас год?
— Примерно двухтысячный год от рождения Спасителя.
— Ничего себе! Так что же получается? Не тысячный, так двухтысячный? Как ни крути, а конец света все равно на носу, так что ли? — Роланд рассмеялся.
— Не вижу причин для смеха. Конечно, у вас, карнелийцев, все еще процветает политеизм...
— Что процветает? — нахмурился Роланд.
— Я хотела сказать, ваша древняя вера. Боги огня, воды, неба, земли и прочие, так что вам, конечно, трудно принять мысль о конце света, но, поверь, все это действительно более чем серьезно.
— Я бы не сказал, что мы не верим. В конце концов легенды о Великой Битве сохранились и у нас. Чтобы тогда не случилось — битва Спасителя с Дьяволом, или битвы наших древних богов, времена были и впрямь тяжелые. Чтобы не случилось в прошлом, это может повториться.
— Конечно. Да ты и сам видел — Печати разрушаются одна за другой! А у нас тут еще и Аламар...
— Аламар? А что с ним?
— Однажды его разбудили и он помог изгнать орды врагов. Не знаю, кто это был, Измененные, или кто-то еще, но Аламар спас наш город. Но потом, уходя в катакомбы, сказал, чтобы его больше не будили. Он сказал, что очень устал, что изнемогает в битве со своим бывшим хозяином. А если он проиграет эту битву... В общем, если это случится, он превратится в демона и разрушит город!
— Он непостоянен как женщина, этот ваш Аламар, — Роланд усмехнулся. — То демон, то ангел, то опять черт знает кто.
— Не говори так! — топнула ногой Кира. — Неужели непонятно, что душа Аламара куда важнее для Сатаны нежели твоя или моя?
— Ладно-ладно, что же все-таки стряслось у вас? Разбудили?
— Да, — Кира отвела взгляд. — Один из наших ученых... Ты слышал о нем, это величайший ум нашего времени, Леон Винчийский, совершил ужасную ошибку. Недавно, узнав о том, что Святые Печати рушатся, он запаниковал, спустился в катакомбы и провел ритуал пробуждения Аламара.
— И что Леон?
— Погиб, защищая учеников, помогавших в церемонии, но только одному из них удалось спастись. Он-то и рассказал...
— Значит, Аламар вновь переметнулся? — насмешливо заметил Роланд.
— Мне не нравится твой тон, — сердито бросила Кира. — Он не переметнулся. Если бы это было так, от нашего города остались бы... Да ничего бы не осталось. Аламар, он... Он потерял разум.
— Что?
— Спасшийся ученик рассказал, что Аламар впал в безумие. Он то разрушает и уничтожает все, что попадается под руку, то впадает в состояние полусна.
— Из огня да в полымя, — карнелиец улыбнулся. — Значит ты предлагаешь мне спуститься в подземелье и убить вашего спятившего демона-ангела Аламара?
— Нет! Убивать никого не надо. У Аламара Осколок. Нам надо всего лишь...
Роланд изменился в лице. Он вцепился в Киру и с силой встряхнул ее.
— Нет! — заорал он. — Раздери вас демоны вашей преисподней! Только не говори мне, что ты уже получила согласие Селены, что мне придется только...
Кира спрятала глаза, и Роланд выругался сквозь зубы.
— Вот оно как... Ты настоящая... принцесса! — скривился он.
Кира дернулась как от оплеухи и выбежала вон.
Глава семнадцатая
Роланд заглянул в подземелье, подсвечивая себе факелом. Повеяло сыростью и холодом, огонь выхватил из темноты мокрые стены и большие лужи. Карнелиец поморщился и перешагнул порог.
— Смелее, здесь никого, — бросил он, не оборачиваясь. — Во всяком случае пока...
Ральф и Селена шагнули следом. Тотчас за спиной громыхнули двери, загремели засовы и замки. Роланд оглянулся с усмешкой.
— Вот далийские трусы и показали свое гнилое нутро!
— Роланд, остынь, — заметила Селена. — Нам надо идти.
Вперед шагнул Ральф, поглаживая рукоять секиры, повел носом.
— Я пойду первым, — сказал он. — У меня чутье все-таки получше.
— Лучшее чутье у Тирри, — проворчал карнелиец. — Вот только этот мелкий прохвост отказался спускаться сюда. Вот уж кто самое здравомыслящее существо из нас.
Они медленно спустились по каменным ступеням в подземный зал с низким сводчатым потолком и огляделись. Справа и слева зияли черные жерла коридоров.
— Думаю, нам туда, — Ральф махнул рукой влево и бросил вопросительный взгляд на Селену.
Девушка кивнула, и они двинулись в левый проход.
— Хоть убей, но я не понимаю тебя, Селена, — вздохнул Роланд. — У тебя же есть миссия, которую доверил тебе ваш уважаемый архиепископ. А ты бросаешься помогать кому ни попадя, рискуя жизнью и своим архиважным поручением.
— Спаситель заповедовал не отказывать просящим.
— О, ну, конечно, Спаситель, конечно, куда же без него! Но, по-моему, твой Спаситель больше обрадовался, если бы ты занялась более важным делом...
— Роланд! Ведь это я посвятила себя служению Господу, позволь же мне судить о важности той или иной миссии.
— Посвятила служению! — передразнил карнелиец, ощущая как на него накатывает злость. — Этого я тоже не понимаю. Молодая девушка должна посвящать себя мужу, а не богу. Она должна выйти замуж, нарожать детей, вот ее предназначение. А уж в старости, конечно, можно себя и богу посвятить...
— Роланд, я не хочу с тобой спорить.
— И не надо со мной спорить. Потому что я говорю прописные истины. Можем даже Ральфа спросить. Ральф, кого, по-твоему, должна любить женщина — бога или мужчину?
Инур пожал плечами.
— Если все женщины будут любить бога, наше племя вымрет, — тихо заметил он.
— Вот она, истина! — обрадовался Роланд. — Слышала, Селена?
