Анджей Сапковский - Крещение огнем
– Для него, – усмехнулся Регис, – стороны света не имеют особого значения. Ему все равно куда двигаться, лишь бы не бездействовать. Типично ведьмачий принцип. Мир полон Зла, поэтому достаточно идти куда глаза глядят, а встреченное по дороге Зло изничтожать. И тем самым послужить делу Добра. Остальное придет само собой. Иначе говоря: движение – все, цель – ничто.
– Осельство, – прокомментировала Мильва. – Ведь же евонная цель – Цири. Как же это так: она – ничто?
– Я пошутил, – признался вампир, уставившись на все еще стоявшего к ним спиной Геральта. – К тому же не очень тактично. Прошу простить. Ты права, дорогая Мильва. Наша цель – Цири. А поскольку мы не знаем, где она находится, есть смысл узнать об этом и соответствующим образом направить свои действия. Проблема Дитя-Неожиданности, как я заметил, прямо-таки клокочет магией, предназначением и прочими сверхъестественными элементами. А я знаю кое-кого, кто в таких вопросах прекрасно разбирается и наверняка нам поможет.
– Да? – обрадовался Лютик. – Кто такой? Где? Далеко?
– Ближе, чем в Нильфгаарде, столице Нильфгаарда. Точнее говоря, совсем близко. В Ангрене, на том берегу Яруги. Я имею в виду друидский круг в борах на Каэд Дху.
– Немедленно отправляемся!
– А что, никто из вас, – наконец занервничал Геральт, – не считает нужным узнать мое мнение?
– Твое? – повернулся Лютик. – Ты же понятия не имеешь, что делать. Даже супом – в смысле ухой, – который хлебал, обязан нам. Если б не мы, ходил бы голодным. Да и мы тоже, если б стали ждать тебя. Этот котел ухи – результат кооперации. Эффект совместной деятельности группы, дружины, команды, коллектива, наконец, сплоченного общей целью. Ты это понимаешь, дорогой друг?
– Да разве ж он поймет? – поморщилась Мильва. – Он только и знает, что Я да Я. Сам. Один. Волк-одиночка! Видно сразу, не ловчий он никакой, к лесу не обвыклый. Не охотятся волки в одиночку! Никогда! Волк-одиночка, ха, лжа это, глупая городская болтовня. А он того не понимает!
– Понимает, понимает! – усмехнулся Регис, по своей привычке не размыкая губ.
– Он только выглядит идиотом, – подтвердил Лютик. – Но я постоянно рассчитываю на то, что ему в конце концов захочется пошевелить мозгами. Может, тогда он сделает верные выводы? Может, поймет, что единственное, что у одиночек получается хорошо, – это рукоблудство?
Кагыр Маур Дыффин аэп Кеаллах тактично молчал.
– Чтоб всех вас черти взяли, – наконец проговорил ведьмак, пряча ложку за голенище. – Чтоб всех вас черти взяли, вас, кооперированную кучу идиотов, объединенных общей целью, которой никто из вас не понимает. И меня тоже пусть черти возьмут!
На этот раз по примеру Кагыра тактично промолчали все: Лютик, Мария Барринг по прозвищу Мильва и Эмиель Регис Рогеллек Терзиефф-Годфрой.
– Ну и компашка мне досталась, – проговорил Геральт, покачав головой. – Братья по оружию! Дружина героев! Прямо садись и плачь! Виршеплет с лютней. Дикие мордастые полудриады-полубабы. Вампир, которому пять тысяч сто с хвостиком месяцев, и чертов нильфгаардец, упорно твердящий, что он не нильфгаардец.
– А во главе дружины ведьмак, страдающий угрызениями совести, бессилием и невозможностью принимать решения, – спокойно докончил Регис. – Нет, предлагаю двигаться инкогнито, чтобы не вызывать сенсаций.
– И смеха, – добавила Мильва.
Глава 6
…и ответила королева: «Не меня о милости проси, а тех, кому ты чарами своими зло причинила. Отважилась ты злые дела творить, так будь же отважной и теперь, когда расплата и справедливость близки. Не в моих силах грехи твои отпустить». И тут же зафыркала ведьма, ровно кошка, загорелись ее злые глаза. «Моя погибель близка, – крикнула она. – но и твоя недалека, королева. Ты еще вспомнишь в свой смертный час Лару Доррен и ее проклятие. И то еще знай, что проклятие мое ляжет и на потомков твоих до десятого колена». Однако, сообразив, что в груди у королевы бесстрашное бьется сердце, злая эльфья чародейка перестала браниться и пугать, проклятием грозить, а словно сука побитая принялась скулить, моля о помощи и милосердии…
Сказ о Ларе Доррен. Версия людей.…но мольбы не смягчили каменных сердец Dh'oine, безжалостных, жестоких людей. А когда Лара, прося о милости уже не для себя, а для своего ребенка, вцепилась в двери кареты, то палач-разбойник ударил ее кордом и отсек ей пальцы. А когда ночью мороз лютый прихватил, испустила Лара последнее издыхание на холме меж лесов, родив девочку, которую оберегла остатками еще теплившегося в ее теле тепла. И хоть вокруг была ночь, зима и снежная заметь, на холме наступила вдруг весна и расцвели цветы феавинневедд. До сего дня такие цветы цветут только в двух местах: в Доль Блатанна и на холме, на котором погибла Лара Доррен аэп Шиадаль.
Сказ о Ларе Доррен. Версия эльфов.– Я же просила тебя, – гневно проворчала лежащая на спине Цири. – Просила же, чтобы ты ко мне не прикасалась.
Мистле отдернула травинку, которой щекотала Цири по шее, растянулась рядом, уставилась в небо, подложив обе руки под стриженый затылок.
– Странно ты последнее время ведешь себя, соколеныш.
– Не хочу, чтобы ты ко мне прикасалась, вот и все.
– Это же просто забава!
– Знаю. – Цири стиснула зубы. – Просто забава. Все это была лишь просто забава. Но, знаешь, меня это перестало забавлять. Совсем перестало!
Мистле приподнялась на локте, потом снова легла, долго молчала, глядя в голубизну неба, иссеченную рваными полосами облаков. Высоко над ними кружил ястреб.
– Твои сны, – наконец сказала она. – Это все из-за твоих снов, да? Почти каждую ночь ты вскакиваешь с криком. То, что некогда пережила, возвращается в снах. Мне это знакомо.
Цири не ответила.
– Ты никогда не говорила мне о себе, – снова прервала тишину Мистле. – О том, что перенесла. Откуда ты? Есть ли у тебя родные…
Цири резко провела рукой по шее, но теперь это была всего лишь божья коровка.
– У меня были близкие, – сказала она глухо, не глядя на подругу. – То есть я думала, что были… Такие, которые отыскали бы меня даже здесь, на краю света, если б только хотели… Или если б жили. Слушай, что тебе надо, Мистле? Я должна тебе рассказать о себе?
– Не обязательно.
– Это хорошо. Потому что это, наверное, просто забава. Как и все между нами.
– Не понимаю, – Мистле отвернулась, – почему ты не уйдешь, если тебе так плохо со мной.
– Не хочу быть одна.
– И всего-то?
– Это очень много.
Мистле закусила губу. Однако прежде чем успела что-либо сказать, они услышали свист. Обе вскочили, отряхнули иголки, подбежали к лошадям.
