Сергей Бадей - Лукоморье. Каникулы боевого мага
— «Огненный шар»? — Пресветлый повернулся к магу. — Это парень владеет таким заклинанием?!
— Мне об этом сказал Тулин ас Тулин из Академии, — доверительно проинформировал Владыку маг.
— Тогда продемонстрируй нам этот «огненный шар», — милостиво согласился Владыка.
— Вы укажете мне цель? — стараясь, чтобы мой вопрос звучал вежливо, спросил я.
— Цель… цель… — Владыка задумался.
Он стал озираться, выискивая подходящую цель. Несколько раз его взгляд останавливался на группе придворных. Среди тех началась тихая паника. Два кадра с опахалами продолжали ритмично покачивать ими, но правый осторожно задвинулся за Владыку, справедливо полагая, что туда-то шар не полетит.
— О! Вот! — Владыка радостно поднял палец. — Вон та скульптура. Она мне не нравится, а значит, ее все равно надо менять. Ничего страшного, если ты ее слегка опалишь. А если ты ее разрушить сможешь, так вообще прекрасно!
Дружный вздох облегчения донесся до меня со стороны придворной братии.
Я пожал плечами:
— Ваше желание для меня закон, Пресветлый.
Я запустил в указанную статую пульсар средних размеров. Заставил перед статуей сделать горку и вонзил пульсар в голову статуи сверху вниз. Впечатление было такое, как будто статую разорвало изнутри, впрочем, так оно и было. Осколки разлетелись в разные стороны. От произведения местного скульптора остался только искореженный каменный постамент.
Владыка некоторое время молча рассматривал результат демонстрации.
— Это же чудесно! — У него наконец прорезался голос. — Это прекрасно! Скажи, а на… Что там у вас?! — Владыка повернулся к магу.
— Где? — Маг удивленно поднял брови.
— Да в вашей Академии, — нетерпеливо сказал Хевлат. — Там что, нет никаких испытаний перед выпуском?
— Есть, конечно, испытательный срок для проверки подготовки перед самыми выпускными испытаниями.
— Вот! — Владыка значительно поднял палец. — Вот на этот самый срок милости просим к нам. Обещаю, что испытательный срок будет крайне насыщенным и положительный отзыв гарантирован.
Я только смог издать неопределенный горловой звук, который был воспринят Хевлатом как согласие. Удовлетворенный, он обратил внимание на моих товарищей.
— Так ты говоришь, что эта милая девушка — представитель расы, которая у нас исчезла? Жаль! Очень жаль! Такая прелестная раса и исчезла.
Маг поперхнулся, но справился с собой:
— Это, Пресветлый, вампиры!
— Вампиры? — Хевлат удивленно поднял брови, рассматривая Аранту. — Никогда бы не подумал, что вы вампир!
— В том-то и дело! — возбужденно втолковывал ему маг. — Никто не думает, что вампир — это вампир, а когда понимает, что это вампир, то это последнее, что он понимает в своей жизни.
— Любишь ты закручивать фразы! — одобрительно кивнул Хевлат. — Прямо как мой советник… М-да, погорячился я тогда. Как мой покойный советник. — Хевлат некоторое время печально помолчал, отдавая скорбную дань советнику, потом снова обратился к Аранте: — Может быть, и вы, милая, что-нибудь нам продемонстрируете? Всегда интересно было, как это происходит. И есть на ком. — Хевлат сделал широкий жест в сторону, своей свиты, которая в очередной раз напряглась. — Только палача не трогайте! Хороший палач, исполнительный! Где я еще такого достану?
Аранта растерянно взглянула на меня. Понятно. С одной стороны, пожелание Владыки равносильно приказу, но с другой!..
Я поспешно бросился на выручку:
— Пресветлый Владыка, разрешите мне обратиться!
— Да, — обернулся ко мне Хевлат.
— Дело в том, что эта девушка пошла светлым путем, а это значит, что она дала клятву не пить кровь. Вы понимаете?
— Какая жалость! — расстроился Владыка. — Это что же, она нам ничего не может показать?
— Ну, почему же, — постарался я успокоить Пресветлого, — у нее есть еще масса достоинств. Например, сверхскорость!
Я кивнул Аранте. Она понятливо улыбнулась. На мгновение ее силуэт смазался. И вот она стоит, небрежно покачивая в руке здоровенный меч палача, а тот недоуменно рассматривает свои пустые руки.
Владыка некоторое время соображал, что же, собственно, произошло. Сообразил. И лицо его расцвело в широкой улыбке.
— Однако! Это впечатляет. Я думал, что мой палач никогда не выпускает меч из рук. Может, он не настолько хорош? — Хевлат задумчиво посмотрел на палача.
— Простите, Пресветлый, но это Аранта настолько хороша! — вежливо поправил я Владыку, спасая палача.
— Так, а из какой исчезнувшей расы этот воин? — Владыка обратил свой взор на Тартака.
Маг в некотором затруднении взглянул на меня. Я им что, палочка-выручалочка?
— Это тролль, Пресветлый, — проинформировал я Владыку.
— Я горный тролль, Тартак Хоран Банвириус — гордо прогудел Тартак. — И мы никуда не исчезали! Пусть только кто-нибудь попробует нас исчезнуть! — Тартак многозначительно крутанул свою палицу.
— Да, — улыбнулся Владыка, — таких славных воинов исчезнуть трудно.
Дальше Пресветлый воззрился на веснушчатую физиономию Жереста.
— Ну, что такое выдающееся может наш огненноволосый друг?
— Меня зовут Ве… — Жерест покачнулся от моего тычка. — Жерест я. Хороший разведчик, вот! Ну, и магии обучаюсь.
— Угу! — кивнул Хевлат. И уже обращаясь к Тимону: — А вы, как я вижу, из благородной семьи?
Тимон изобразил нечто рукомашистое и ногошаркающее:
— Мы здесь, Пресветлый, все благородные.
Хевлат поморщился.
— Они в силу разных обстоятельств основатели, первые из родов, достигшие дворянства. А в вас чувствуется порода.
— Я младший сын графа ад Зулора Тимон.
Владыка повелительным жестом подозвал кого-то из топящихся неподалеку придворных. К нам шустренько приблизился старичок и остановился, преданно глядя на Владыку.
— А напомни мне, граф это как? — Владыка выжидающе уставился на старичка.
— Граф это дворянское звание, распространенное во многих мирах и соответствующее благороднорожденному не королевских кровей, — отбарабанил старичок.
— Король… король… — задумчиво пробормотал Хевлат. — Ах да! Вспомнил! Это вождь и немножко больше.
— Совершенно верно, о Пресветлый! — с облегчением выдохнул старичок.
— Хорошо! Можешь идти, — милостиво кивнул Владыка старичку.
Старичок так же бодренько порысил к группе придворных.
— Стая, — задумчиво глядя на придворных, изрек Хевлат. — Так и смотрят, где бы чего ухватить. Боятся, но смотрят.
