Сергей Шведов - Сын Чернобога
Боготур Лихарь наконец пришел в себя и даже присел на сундук неподалеку от ганши. Однако его попытки включиться в оживленный разговор оказались не слишком удачными, о чем и сказал ему откровенно воевода Рулав, который блистал остроумием, пересказывая княгине забавные и не всегда приличные истории из жизни франкских королей и особенно королев.
Слушая чужака, Зара то и дело розовела щеками, но уйти не было повода. Кроме того, она боялась обидеть княгиню Любаву, которую вольные речи Рулава ничуть не смущали, а всего лишь забавляли, иногда просто до слез. Такое поведение тетки заставило Зару вспомнить слухи, ходившие по Русалании, о неладах между княгиней Любавой и князем Богданом. Его в комнате не было, зато здесь присутствовал человек, имя которого очень часто упоминалось рядом с именем княгини. Княжич Вузлев, сын Яромира, на редкость красивый мужчина, стоял за спиной Любавы и весело смеялся шуткам легкомысленного франка.
– Я слышал, ганша, много интересного о племени угров, – неожиданно обратился к Заре воевода Рулав. – Но, вероятно, в этих рассказах не все правда.
– Что ты имеешь в виду, воевода? – насторожилась ганша.
– В частности, то, что угры пьют кобылье молоко и хмелеют от него больше, чем от меда.
– Кобылье молоко пьют не только угры, но и печенеги, и кочевые тюрки, – блеснул знаниями боготур Лихарь. – Что же тут удивительного?
– Ты тоже так считаешь, благородная ганша? – склонился перед Зарой в поклоне Рулав.
– Я пила кобылье молоко и нахожу его приятным на вкус.
– Выходит, я прав, когда утверждаю, что только хмельной напиток способен сделать мужчину резвым жеребцом, а женщину – норовистой кобылой!
– Ты переходишь границы, Рулав, – покачала головой Любава. – Не надо смущать мою гостью.
– Прошу прощения у ганши, но я всегда полагал, что кочевая жизнь избавляет женщину от многих предрассудков и помогает ей более трезво смотреть на мир. Ведь ты живешь в шатре, благородная Зара?
– Я живу в тереме мужа, который он построил в крепости Лука, – нахмурилась Зара. – И смею тебя уверить, что мой супруг, ган Арпад, никогда не позволяет себе грубости в отношении чужих жен.
– Я уже попросил у тебя прощения, ганша, – покаянно развел руками Рулав. – Ты совершенно напрасно обиделась на мои вопросы. Я ведь чужак в ваших краях и пользуюсь каждым удобным случаем, чтобы пополнить свои знания об окрестных племенах. А много ли угров сейчас живет в крепости Лука?
– Около тысячи человек. А в окрестностях и то го больше.
Боготур Лихарь вызвался проводить ганщу, и хотя путь им предстоял недалекий, со второго яруса княжьего терема до крыльца, они все-таки успели обменяться взглядами и переброситься несколькими словами. Эти слова были пустыми и ничего не значащими, но сердце Зары отчего-то забилось чаще. Лихарь попытался удержать ее руку в своих ладонях, но подошедший мечник довольно грубо отодвинул боготура в сторону. Вспыхнувшая ссора едва не закончилась кровопролитием, но вмешательство ганши утихомирило страсти. Лихарь обуздал свой гнев и даже улыбнулся на прощание Заре, которая направилась к воротам в сопровождении мечников своего отца.
От челядинов боготур узнал, что князь Ратмир остановился в доме, расположенном здесь же, в крепости, неподалеку от княжьего терема. Лихарь не поленился и отыскал этот дом, довольно вместительный, к слову сказать, где нашлось место не только для князя и его свиты, но и для ближних мечников.
К сожалению, ганшу боготур так и не увидел, зато в поле его зрения вновь появился мечник, с которым он уже успел поцапаться на княжьем дворе.
– Тебе, кажется, неймется, боярин?
– Ты на кого хвост поднимаешь, собачий сын! – вскипел Лихарь, хватаясь за рукоять меча.
– Плещей, охолонись, – прозвучал от ворот дома строгий голос, и мечник нехотя отступил, ворча себе что-то под нос.
– Еще раз встанешь мне поперек дороги – убью, – бросил ему в спину Лихарь.
Трудно сказать, чем бы завершилась эта ссора» если бы подоспевшие мечники Ратмира не увлекли разъяренного Плещея во двор. Ворота усадьбы закрылись наглухо, отделив боготура от женщины, которая, похоже, навечно запала в его сердце.
Наверное, боготур и дальше стоял бы у запертых ворот, если бы не проходивший мимо воевода Рулав.
– Я так и знал, что ты здесь, – засмеялся он, хлопнув друга по плечу. – Присушила добра молодца княжья дочка.
– Украду, – процедил сквозь зубы Лихарь.
– Ого, – нахмурился франк. – Ты только не забудь, что она не красна девица, а мужняя жена.
– И что с того?
– Князь Данбор не простит тебе бесчинства в отношении гостя, боготур. Потерпи, пока твоя зазноба покинет Варуну, иначе ты нам всю игру поломаешь на большом кругу.
Князь Олег остановился вне стен крепости. Он то ли не доверял Данбору, то ли не хотел стеснять его своим присутствием. Киевский князь прибыл в Русаланию со столь большой свитой, что у многих варунцев возникло сомнение – уж не войной ли на них идет хитрый франк? Впрочем, ротарии, сопровождающие князя, вели себя мирно, обид местным жителям не чинили, а потому и возникшее было подозрение угасло само собой.
Дом, выбранный князем для проживания, был далеко не лучшим в Варуне, но Вещий Олег, судя по всему, за роскошью не гнался. Зато этот дом окружала высокая ограда, перебраться через которую было не так-то просто. Покой князя берегли мечники личной дружины, сплошь состоящей из франков, преданных сеньору Олегасту душой и телом.
Воевода Рулав в этом ближнем кругу был своим. Никто не остановил его ни во дворе, ни в доме, даже телохранители, стоящие у личных покоев князя Олега, расступились без споров, давая проход первому ближнику.
– Есть новости? – оторвал глаза князь от листа бумаги, лежащего на столе.
Бумага в славянских землях была еще большей редкостью, чем во франкских, и потому Рулава она заинтересовала.
Олег заметил этот интерес и бросил небрежно:
– Молодой император Византии Лев, сын Василия, ищет с нами союза.
– А я слышал, что он сын не Василия, а Михаила, но этот вопрос, конечно, лучше задать его матери Евдокии.
– Это ты к чему? – нахмурился князь.
– К тому, что любовным страстям подвержены как великие мира сего, так и малые, – засмеялся Рулав. – Боготур Лихарь страстно влюбился в красавицу Зару, дочь князя Ратмира и жену гана Арпада.
– Что еще?
– Князь Богдан Радимицкий заключил союз с Ратмиром и частью предводителей русов, вставших на сторону братичада покойного Листяны.
– Этого следовало ожидать, – задумчиво проговорил Олег.
– Быть может, следовало осадить княжича Вузлева? – вопросительно глянул на князя Рулав. – Глядишь, Богдан и успокоился бы.
