Городская фэнтези 2010 - Григорьев Александр Михайлович

— Признавайся, что ты это подстроил, — ласково говорила Оксана.

— Ты прогноз смотрела на сегодня? — Макс задыхался. — Неделя без единого облачка.

— Может, он поменялся.

— Ага. Запах крымского моря тоже был в прогнозе?

Оксана положила ладонь на его горячий лоб.

— Я никогда не была на море, — призналась она. — Не знаю, как оно пахнет.

Макс сел, опираясь руками о пол. Их взгляды переплелись, как руки альпинистов над пропастью. Дождь стекал по их лицам.

— Ты не была на море? Почему?

— В жизни не сложилось. Выросла на Севере, отца не было, мать не могла себе позволить. В Москву переехала учиться — тоже ездить не было возможности. Вышла замуж, забеременела — врачи запретили. А потом все завертелось без передышки. Последние четыре года если езжу, то в горные санатории или в Швейцарию. Многие не верят.

— Я верю. — Макс потянулся к ней, накрыл ладонями груди, просвечивающие сквозь мокрую ткань рубашки. — Этот дождь пахнет морем.

— Мне нравится.

Они поцеловались.

— Пойдем вниз, — тихо попросила Оксана. — Это, конечно, здорово романтично под дождем. Но я боюсь, что окоченею раньше, чем мы приступим. И нечего ржать! — Она стукнула Макса по плечу.

— Я не над тобой. У меня, кажется, ноги уже окоченели. Встать не могу. Ты сможешь меня стащить с чердака?

Хохоча, они повалились рядом на пол. Невидимая нить, протянувшаяся между ними в «Точке», задрожала с упругим звоном и стянула их в одно горячее, вздыхающее целое. Мокрая одежда никак не хотела слезать, но в конце концов сдалась.

— Тебе не холодно? — спрашивал Макс, целуя Оксану в плечо.

Вместо ответа она изо всех сил притягивала его к себе. Ее ногти оставляли багровые следы у него на лопатках, но Макс даже не вздрагивал.

Боль, настоящая боль будет потом.

— Привет.

— Привет. Извини, не могу говорить. Перезвони через час.

— Оксана.

— Занята. Перезвоню.

«Абонент не отвечает или находится вне зоны действия сети».

— Макс, милый, извини. День сегодня сумасшедший. Привет.

— Привет, Ксана. У меня тоже полный хаос сегодня. Зато, кажется, помог паре хороших людей.

— Ты где? Не в Москве?

— Нет, я Питере. Я скучаю.

— И я. Приезжай, а?

— Я не могу, родная. Я улетаю завтра утром. На месяц в Европу.

Молчание.

— Оксана?..

— Неправильно говорить такое по телефону.

— Я знаю. И то, что я скажу дальше, тоже будет неправильно.

— Да?

— Речь идет об издательском венчуре. Американцы решили форсировать. На следующей неделе в Москву прилетает Бергер. Он примет решение на месте.

— Макс!

— Не перебивай. Бергер будет встречаться с Алиной, Кузьминым и Поташевым. Однако твое слово будет решающим. В Лос-Анджелесе тобой очень довольны, собираются тебя промотировать на место Поташева.

— Макс, откуда?

— Я договорю. Бергер уверен в доходности издательского венчура, но влиять на твое решение не будет. Им важно убрать Поташева. Если ты рекомендуешь подписать венчур, его обвинят, что он отклонил его год назад, когда требовалось в два раза меньше денег, припомнят сделку с «Кубанью» и переведут. Если ты выступишь против, Бергер спустит на Поташева внутреннюю безопасность, потому что Егор лоббирует интересы Алины. У Поташева есть несколько офшорных счетов, неподотчетных американцам. Он уйдет до того, как ему придется объясняться по их поводу. Так и так ему конец. Так и так ты въезжаешь в его кабинет.

— Ты… ты не можешь всего этого знать!

— Могу. Издательским домом будут заниматься люди Бергера напрямую, готовить его к ІРО и последующей продаже. Ответственность с тебя снимут. Теперь моя просьба: дай положительную рекомендацию. Ситуация именно такова, как я описал. Твое решение позволит Алине остаться на плаву. Несколько сотен хороших людей сохранят работу. На твою дальнейшую карьеру это повлияет минимальным образом.

Молчание.

— Оксана?

Молчание.

— Оксана, ты здесь?

— Я здесь. Не буду спрашивать, откуда ты знаешь. Все и так понятно. Уважуха Алине.

— Ксана, ты неправильно понимаешь. Я оказываю услугу, о которой Алина попросила после нашего знакомства.

— Макс, я не думала, что дождусь вранья от тебя. Хотя теперь понятно, что для правды все было слишком красиво. Блин, как же я могла повестись?!

— Слушай, ну как мне тебя убедить? Алина не могла ничего знать про прилет Бергера. Он ни тебя, ни Егора не предупредил. В Лос-Анджелесе считаные люди знают, что он летит в Москву. Я прошу тебя, без эмоций, обдумай все, что я сказал.

— Да. Без эмоций. В последнее время эмоций было слишком много.

— Оксана!

— Я кладу трубку, Макс. Твои слова я обдумаю. Не звони мне, пожалуйста, больше. Это будет глупо. Привет, Алине.

«Абонент не отвечает или находится вне зоны действия сети».

Макс положил телефон на прикроватную тумбочку. Опустил голову на руки.

— Тебе привет, — глухо сказал он.

Алина сидела, поджав ноги, в кресле напротив. Платье из тончайшего черного шелка словно струилось по ее телу. Туфли «Маноло Бланик» лежали под креслом.

— Я боюсь тебя, — сказала она. — Боюсь, потому что не понимаю. Ты же любишь ее. Ты от меня даже скрывать не пытаешься.

Макс поднял голову и посмотрел на нее. Он молчал.

— Если любишь так сильно, почему предаешь?

— Чаще всего предают тех, кого любят. Ты хорошо должна это знать.

Алина сделала защитное движение рукой.

— Не надо. Не мсти мне за то, что ты сделал с Оксаной. Ты сам предложил мне помощь.

— А ты согласилась. К чему эти разговоры?

Алина молчала, царапая ногтем подлокотник.

— Я пытаюсь разобраться в себе. Что меня на самом деле в тебе пугает? Ты правильно говоришь — я понимаю в предательстве. Обычно я боюсь, что мужчина солжет мне, повернется спиной. Но не с тобой. Еще бывают темные люди, без закона в глазах. Поташев такой. Животное. Он когда кончает, рычит. Я с ним рядом заснуть не могла. С такими страх простой, физический, элементарного насилия боишься. Ты сильный, но ужаса не внушаешь. При этом меня все время холодком обдает. Ты знаешь то, что знать не должен. Говоришь то, что говорить напрямую нельзя. С тобой рядом как в грозу гулять. Молния вряд ли убьет, но страху натерпишься.

— Если тебе страшно, зачем ты прилетела в Питер?

Алина встала с кресла, подошла к Максу. Он смотрел в пол и видел золотистый лак, белые полоски французского педикюра, цепочку с бриллиантом на тонкой щиколотке.

— Мне уйти? — спросила она.

Макс поднял взгляд на Алину. Положил ладони ей на бедра, осторожно привлек к себе. Прижался щекой к животу.

— Останься, — сказал он, целуя шелк. — Я рад, что ты здесь.

Ему казалось, что он тонет в ее душистом, полном нерастраченной любви теле. Макс не дал Алине выключить свет, он хватался за ее щедрую красоту как за соломинку. Ему хотелось свернуться калачиком, зародышевым комком.

— Сладкий мой. — Она гладила его ладонями по лицу, двигала бедрами, стремясь поймать ритм, который унесет их двоих к дальним берегам. — Где ты? Где же ты?..

И ее ласка, умелые движения ее таза, покачивание груди сделали наконец свое дело. Макс прижался к ее шепчущим губам, поймал язык своим. В его действиях появился напор, потом настоящая похотливая ярость. Алина стонала, выгибалась и ни на секунду не закрывала глаза, следя за каждым движением его тела.

Оргазм случился с ней почти беззвучно. Только задрожал живот и по щекам побежали слезы.

— Не останавливайся, пожалуйста, — попросила она. — Не отпускай меня.

Макс перевернулся, чтобы она была сверху. Слезы капали ему на грудь, он накрыл их ладонью. Когда настала его очередь, Алина помогла ему ртом, нежно сжимая рукой мошонку.

Потом она поцеловала его бедро и легла Максу на живот. Он гладил ее спину левой рукой. В кулаке правой Макс сжимал гранулы жемчужного порошка.

Пойманные слезы. Его награда за оказанную услугу.