Чёрный фимиам (СИ) - "Леха"

Невозможно. Обычный раб. Человек. Дрался на аренах и кругах. Бегал по крышам. Да, в Миаджане его научили видеть пути. Это редкое умение, но одно оно не делает владельца даже колдуном!

Так как Сингур стал магом? Откуда у него Сила? Почему она столько времени таилась? Не от убитых же им древних он получил такие способности! Сколько и как мага ни убивай, его силу не заберёшь. Ходили, конечно, в Миаджане слухи про Верховного жреца, будто он умел нечто подобное… Но то были лишь слухи, в которые не особо верили, ведь все, кто уходил на перерождение, возвращались, не потеряв и не уменьшив своих способностей. Правда, Тинаш не помнил, чтобы Верховный лично кого-нибудь убивал…

Пока далер лихорадочно думал, Нелани плыла по своим воспоминаниям, как по волнам. И эти волны баюкали её, укачивали… Скоро шианка обмякла в кресле, задремав.

Вот и хорошо, пусть спит. Тинаш взял себя в руки, перевёл дыхание и осторожно начал расширять золотистую нить, плавно тянуть её в разные стороны. Медленно-медленно. Летящие по ветру изумрудные искорки перестали таять. Больше не хотели лететь в стороны – оседали на его нити одна за другой.

Далер приготовился оборвать прикосновение, если сила Нелани пойдёт против него. Надо понять, что такого в этой шианке. Ну-ка, ну-ка... Ясно, сила не её – чужая. Но сколько!!! Откуда? Он вновь и вновь перебирал сияющие нити, пока, наконец, не добрался до нужной. Перекрытое проклятие. Сильное, но бесхитростное. Хорошо, что боги редко озадачиваются сложными плетениями.

Занятно сделано. Девчонка тянула в себя силу из мира людей, а всё накопленное отдавала своему богу. Но когда воспротивилась и якобы стала негодной, то получила проклятие. Теперь каждый, кто с ней спал, получал немного силы самой Нелани и тут же почти все отдавал туда, в Шиан.

Жрец-то, который это сотворил, хотя бы понимал, что сделал? Глупый вопрос. Бог оскорблён, глупую девку надо наказать за строптивость – вот и наказали как заведено. А бог, если и понимал, что случилось, не мог объясниться со своими истовыми и глупыми служителями.

И что же сейчас, когда проклятие жреца перекрыто? Однако!

Тинаш увел нить и резко встал. После магической работы тело требовало движения.

Мгновенно проснулась Нелани, испуганно огляделась, уселась ровно.

– Как вы только нашли друг друга – два бестолковых мага-младенца! – не сдержавшись, выругался далер.

– Я не колдовать! Я не колдунья!!! – шианка в ужасе распахнула глазищи. – Я не колдовать, я клясться!

Правитель Дальянии посмотрел на неё задумчиво и ничего не ответил.

Глава 23

Сингур шел по городу, уже не скрываясь. В груди разлился жгучий холод. Не жаркая ярость предстоящей схватки, не тошнота ожидания, а ледяное спокойствие предопределённости.

В прошлом остались прыжок в окно, ослепительное сияние солнца и падение с высоты к кипящим волнам прибоя, внезапно завершившееся в глухой и молчаливой темноте катакомб. В прошлом остался откат – сильнейший из случавшихся. В этот раз не просто вернулось всё испытанное ранее. Тело будто превратилось в дрожащий студень, пронизанный раскаленными нитями боли. Сингур не помнил себя и не представлял, сколько это продолжалось… очнулся только под утро – слабый, едва живой, но неизвестно откуда знающий, что там, наверху, уже начался новый день.

Затем был короткий путь по старой штольне, который вывел его из заброшенной выработки на поверхность к небу и солнцу. Было безнадежное опустошение, потому что Нелани не вернулась в их убежище. Было мучительное ожидание и понимание, что ждать бессмысленно.

А когда терпение лопнуло, Сингур отправился за Эшей – забрать её и, может быть, узнать что-то про шианку.

Странно, но пока он шёл в квартал рукодельниц, оставляя позади улицу за улицей и лестницу за лестницей, никто не обращал на него внимания. Люди словно не замечали чужака, одетого в бедное иноземное платье. Сингура от этого пробирало жутью, казалось, он бесплотный, невидимый дух. Эти мысли с трудом удавалось отогнать. Ну какой еще дух на залитой солнцем улице? Время духов – ночь, время духов – раннее туманное утро. Тогда им открыта дорога в мир живых. Но не ясным днем.

И всё-таки один раз он не выдержал, остановился и посмотрел под ноги, проверяя, отбрасывает ли тень. Тень лежала на каменной мостовой. Он помахал ей рукой, она ответила тем же. А вот люди по-прежнему шли мимо. Ни один не бросил удивленного взгляда на странного молодого мужчину, машущего пустоте. Успокоенный Сингур пошёл дальше, а в квартале рукодельниц окончательно понял, что точно не бесплотный дух: ведь на его стук ворота открыли, и испуганная женщина в расшитом покрывале рассказала, что юную постоялицу позавчера забрали мечники Храма, а потом они же дождались здесь и увели пришедшую накануне чернокожую девушку.

Храм.

Мир вокруг словно потемнел. Сингур молча развернулся и пошёл вверх по улице. К Храму.

Он не знал, что будет делать, не знал, как поступит, не знал даже, получится ли у него прорваться. Вряд ли жрец сидит сложа руки и ждёт, когда к нему явится беглый раб – убийца и вор. Уже, наверное, собрал всех своих верных псов, чтобы схватить мятежника и снова посадить на цепь, лишить воли. Значит, опять Миаджан, опять темнота подземелий и шорох камня. Но, если вдуматься, разве есть какой-то выбор?

Эша и Нелани оказались во власти Храма и, кроме как на Сингура, им не на кого больше надеяться. У него же есть призрачный шанс спасти их. Крошечный. Никакой. Но есть. Может, Сингур убьёт хозяина. Может, хозяин убьёт Сингура, и тогда женщины больше не будут ему нужны. Может… что угодно может быть! А ещё можно не пойти. Сбежать из города, получить несколько лун жизни и понимание, что бросил в беде двух самых близких людей.

Мир чуть просветлел, словно стал больше и шире, будто огромный ковер развернулся, являя сложный узор. Теперь вокруг уже не было разноцветных нитей, подсказывающих путь. Сингур словно сам стал частью мерцания, которое раньше благодаря выучке Миаджана мог лишь наблюдать.

Он знал всё вокруг, словно стал всем вокруг. Он был камнем под ногой уличного мальчишки и этим мальчишкой. Лавочницей за прилавком, торгующейся со служанкой о цене на зелень, и той служанкой. Стражником, лениво смотрящим на уличную толпу, и вором, что ждал, когда стражник уйдёт. Он был деревьями и домами. Землей и ветром. Ярким солнечным светом и полумраком погребов.

Но точно не был духом! Теперь люди видели его, видели издалека и испуганно жались к стенам домов или ныряли в переулки.

Когда Сингур вышел на улицу, ведущую к площади перед храмом, то услышал, как волнуются животные в зверинце, и увидел в полусотне шагов десять городских стражников во главе с мечником. Его это не взволновало. Их мало. Слишком мало для него нынешнего.

Он даже не прибавил шага. Шёл, как шёл. Без доспеха, с пустыми руками. Но стражники почему-то почтительно расступились, выстраиваясь в две шеренги, а вперёд выступил верный слуга Храма. Сингур уже собирался отшвырнуть его в сторону, но тот прижал к груди сжатый кулак и склонил голову. Остальные мужчины повторили приветствие за старшим.

– Господин, вас ждут, – почтительно произнёс верный слуга и шагнул в сторону, освобождая пришедшему дорогу, словно тот был уважаемым и долгожданным гостем.

Руку от груди мечник не убрал.

Сингур сам себе казался безумцем, когда шёл через строй вооруженных людей. Однако никто из них даже не думал напасть. Он это чувствовал. Он это ЗНАЛ!

А потом он вышел на пустую площадь, откуда поднималась широкая белоснежная лестница к Храму, сиявшему высоко впереди. Воздух посередине площади мерцал и переливался, образуя зыбкую завесу высотой в человеческий рост.

Перстень жреца на безымянном пальце потеплел, словно ободряя, и Сингур, не останавливаясь, шагнул прямо в искрящееся марево.

* * *

Всю ночь старшие жёны смотрели на безумный хаос нитей. Не объясни им Тинаш, что происходит, даже они – опытные и привычные ко многому – могли бы испугаться.