Владимир Коваленко - Камбрийская сноровка
Сида снова одна, снова на коленях распяленный на писчей доске пергамент, в руках перо. Замерло! Все силы, что сошлись вокруг в несогласованном хоре, учтены, расписаны, взвешены. Можно вычислить равнодействующую — и воздействие, которое приведет ее в желаемую сторону. Осталось провести одну черту.
Кончик пера тихо стучит о донышко чернильницы. Вот на пергаменте появился значок — пара ушей–треугольников. Но вместо решающей стрелки–воздействия уверенная рука Немайн выводит… знак вопроса?
Триада вторая
1
Заявиться к королю запросто, с пустыми руками, могут разве подданные. С соседей иной спрос: без подарка приходить неловко. Вручать дар следует сразу же, чтобы у хозяина было время точно подобрать ответный — в ту же цену, да еще и со смыслом. Ошибиться в цене нельзя: кто подарил меньше, тот считается младше. Потому гость не должен дарить слишком много, могут понять как намек — если не как оскорбление. В Камбрии немало королей, чья честь куда как превосходит состояние.
Королевство Дивед — одно из немногих исключений: на плодородные долины, богатые рыбные угодья, изобильные зверем леса опирается один из немногих римских городов, чьи стены за последние два с половиной столетия не одолел ни один враг, кроме чумы. И все–таки заставлять короля ломать голову — нехорошо. Способ улучшить отношения действительно ценным подношением еще представится: королевская свадьба. Даже две!
Тогда можно будет дарить от души, сколько угодно, а в первое утро по приезде изволь представить нечто небольшое, недорогое, но почетное. Как решат привычную задачку сида и гречанка, многие судачили заранее, но тем горожанам, кому довелось оказаться возле ворот, ведущих в западное предместье, гадать не приходится.
День задался славный с самого утра, теплый южный ветерок разогнал туман. Город блестит свежими красками — зелень травы, желтизна присыпанных песком дорожек, ненавязчивое тепло деревянных мостовых. Всем хорошо, одна сида щурится на слишком яркий свет, бурчит, что туман красивее… что с нее взять, с холмовой? У нее глаза другие!
Рядом с Немайн шагает черноволосая девица, о которой горожане много слышали, кое–кто и рассмотреть успел — мельком. Кто не успел, может убедиться — то же лицо, только человеческое. И глаза у нее серые… и даже большие! Волосы не спрятаны под покрывалом, прихвачены пурпурной лентой. Диадема! У Немайн лоб открыт, зато в руках ивовая палка с крестообразным навершием. Регалия, а выглядит — будто дрючок прихватила, от королевских собак отбиваться.
У Анастасии руки пусты. Обе одеты по старине, только не местной, а римской: белая шерсть, под ней — выбеленный лен. Шелк на обеих есть, только вовсе снизу, но женщины и это примечают — по тому, как лежат верхние одежды, как и то, что рубах, какими бы тонкими ни были, не больше трех. Меньше нельзя, а больше — жарко. Май, как–никак.
Рыцари, почетная охрана, торжественны и сосредоточены. Подарки тащат оруженосцы. Один вышагивает гордо и важно, задрал подбородок так, что под ноги приходится коситься. На вытянутых руках обшитый шелком футляр. Не приходится гадать, что внутри — форма выдает. Лук! Не ополченский, буковый — клееный, рыцарский. И размеры выдают, да и простой лук — не королевский подарок.
Второй оруженосец вовсе не так почтительно тащит корзину, неплотно укрытую наброшенным поверх полотном. Вот в щелку показался черный нос… выскочило здоровенное, почти как у сиды, ухо. Только у фенеков уши в шерсти, а у Немайн — голые, почти прозрачные. Осталось угадать, какой подарок вручат от хранительницы, а какой от императрицы!
Перед королевским подворьем — встреча. Сида пришла вечером, по реке. Зато ночью, по римской дороге, явились мерсийцы. Вот незадача! Люди смотрят, спорят: кого Гулидиен МакДесси примет первым?
Короля Пенду обижать никак нельзя! Сильнейший союзник, в ближайшем будущем родственник.
Попросить подождать двух римских императриц? В стране, жители которой до сих пор считают себя римлянами? Проще объявить им войну. В конце концов, мятеж — дело обычное…
Граф Окта Роксетерский с наслаждением ловит настороженные, едва не испуганные взгляды. Сегодня мерсийцы выглядят вовсе не так, как в Кер–Сиди. Сегодня прибывает великое посольство и свадебный поезд разом. Сегодня день старых традиций, потому соседи–диведцы с настороженностью и недоумением видят вместо привычных союзников — сущих варваров… которыми, увы, многие англы и являются до сих пор. Да, король читает Цезаря в подлиннике, ремесленники и земледельцы перенимают бриттскую сноровку… вот и с сидой договорились насчет учебы. Англы — жадные варвары, но сегодня они жадны до знаний и цивилизации. Сегодня они предлагают дружбу и совражество, и смешение крови — на брачных ложах и бранных полях.
Увы, слишком цивилизованные камбрийцы не умеют читать знаки. Для них мерсийцы сегодня выглядят чужаками. Никто здесь не оценит беличий плащ на плечах короля, как и старинную фибулу в виде кабаньей головы. Вот разве ушастая! Эта должна знать. Помнить беличью мантию Аттилы, волчьи одежки готов, медвежьи накидки норманнов… Белка и вепрь — звери Тора. Знаки чести и власти отца богов. Сегодня король Пенда показывает — он ни перед кем не склонит головы, но будет прям и честен, как Тор, которому кладет жертвы.
Когда–то вожди–иклинги предпочитали родство с медведем. Книжникам великий зверь нередко кажется неуклюжим недалеким увальнем… сильней не ошибиться! Хитер, непредсказуем, любознателен. Таков его бог — Вотан, таковы поэты и вожди грабительских походов, таковы дружины саксов и норманнов. Они придут, снесут все до основания и перепоют мир наново, под себя.
Перепоют… уже доводилось слышать, как Тора называют сыном Вотана, что вепря отдали Фрейру, словно домашнюю свинью!
Снесут — если не встать у них на пути. Человек трудящийся равно презренен для разбойника и поэта. Они любят повторять, что пот льет лишь тот, кто слишком труслив, чтобы взять чужое, а потому будет принужден отдать все, что пожелают храбрецы. Не понимают, насколько доставшееся тяжко дороже доставшегося легко, оттого так удивляются, когда клыки вепря вспарывают им брюхо. Мало кто из зверей может посмотреть в глаза медведю и сказать: «Ты не пройдешь к моим детям… в крайнем случае мы умрем вместе. Понял? Теперь посмотрим, не тонка ли твоя кишка!» Яростный вепрь, да. Но и росомаха, у которой голова никогда не идет кругом, тоже. А в этом краю одна есть — легка на помине!
