Майя Зинченко - Изучающий мрак (Дарвей)
Стоило подумать о роднике, как перед Дарвеем словно по волшебству во всех деталях возникла картина, вызванная из его памяти.
- Иллюзия или нет... Но место отличное, - сам себе сказал монах.
Дарвей схватил орка за руку и бесстрашно сделал шаг вперед. Он ждал какого-то необычного перехода, но его не было. Они просто повалились на траву. Монах потер ушибленную руку и, подставив лицо солнечным лучам, радостно улыбнулся. Все было как раньше. Он смотрел на землю, небо, деревья и понимал, как мало и в то же время много надо для счастья.
Дар, отставленный канами, был поистине бесценен.
Грем, сжавшись в комок, лежал недвижимо, боясь раскрыть глаза. Монах осторожно тронул его за плечо и позвал по имени. Орк шевельнулся, но глаза так и не открыл.
- Не бойся, все уже позади... Здесь есть все к чему ты привык: твердая земля и бездонное небо. Но боюсь, я совершил ошибку... - сказал Дарвей, смотря на него. - Что тебе делать в предместьях Габельна? Как только люди увидят тебя, то тут же поднимут тревогу.
Успокоенный звуками его голоса, Грем все-таки осмелился приоткрыть один глаз. Ничего страшного не случилось. Орк сел и недоверчиво провел рукой по траве, проверяя, настоящая ли она.
- Где мы?!
- В нескольких километрах от Габельна, - ответил Дарвей.
- Это ты перенес нас сюда? - хмуро спросил орк.
- Да.
- А там... Что было там? - он неопределенно махнул рукой. - Это...
- Я не знаю, что ты видел, - признался Дарвей. - Но как бы-то ни было, оно тебя не достанет. Здешние иллюзии крепки как никогда.
- Я не знал, что ты великий маг.
- Нет, я не маг, - покачал головой монах. - Но ваши жрецы охотились за мной не зря. Ты никогда не спрашивал себя, зачем я был им нужен?
- Нет, это не мое дело. - Грем нашарил в траве кинжал и поднялся на ноги.
Он нерешительно посмотрел на монаха, не зная, что ему делать. Убить этого человека, взять в плен или отпустить? А вдруг он снова отправит его в то кошмарное место вечного одиночества? Он говорит, что бояться нечего, но его словам нельзя доверять.
- И что дальше? Ты всадишь мне в горло свой кинжал? После всего, что произошло? - спокойно поинтересовался Дарвей. - Решай быстрее, но знай, что у меня нет ненависти к тебе.
- Как я могу верить человеку?
- А я действительно человек? В последнее время меня посещают большие сомнения на этот счет. Вроде бы люди такого не делают... Садись. - Монах похлопал по земле рядом с собой. - Подумаем, как быть дальше.
- Ты предлагаешь мне заключить мир?
- Да, хотя бы на время, - усмехнулся Дарвей.
- Почему ты забрал меня с собой?
- Тяжело объяснить. Просто я понял, что ты не заслуживаешь смерти.
- Странное великодушие со стороны человека... - недоверчиво сказал Грем. - Я же твой тюремщик, ты должен бояться и ненавидеть меня.
- Это мелочи. - Дарвей покачал головой. - Для меня теперь есть вещи более существенные.
- Какие?
- Долго объяснять. Мы все заложники собственного тела и иллюзий, что оно создает. Наш ум - тюрьма. Нельзя дать свободу тому, кто не желает ее обрести. Многие так и остаются в клетках, не зная, что выход лежит прямо перед ними.
Монах лег, обратив рассеянный взгляд небесную синеву. Орк с сомнением посмотрел на оборванного изможденного человека ведущего столь странные речи. Возможно, пытки повредили его рассудок? Дарвей, словно прочитав его мысли, усмехнулся:
- Я в своем уме, - сказал он, не меняя положения. - После того, как я сумел воспользоваться даром, мне кое-что открылось. Стало более понятным. Нет, не все, но многое. Все живые существа - части одного целого, что же нам делить? Как пальцы на руке могут решать, кто из них важнее? И что будет, если волосы на голове начнут сражаться за равенство? Это бессмысленно.
Орк почесал лысый как колено затылок и пришел к выводу, что Дарвей точно свихнулся. Грему даже расхотелось его убивать. Да и не такое уж это было сильное желание. Убийство безоружного человека все равно не принесет ему славы.
- Бессмысленную войну нужно прекратить, - твердо сказал монах. - И орки, и люди и гномы имеют право на существование. Места хватит всем.
- Вот тут ты ошибаешься, - осклабился орк. - Война не бессмысленна. Когда все люди и гномы умрут, мы придем и займем ваши земли.
- Я был лучшего мнения о твоих умственных способностях, - сухо сказал Дарвей. - Сейчас ты говоришь откровенные глупости.
- А разве люди так не считают?
- Считают. И прелагают все усилия, чтобы осуществить это на практике. Только уже по отношению к оркам разумеется. Но все люди разные... И я думал, что орки тоже.
- Мы враждуем с давних времен. Назови хотя бы одну причину, почему мы не должны вас уничтожать?
- Потому, что тем самым вы убьете себя. Что вы станете делать, если не будет нас, ваших исконных врагов? - Дарвей сделал несколько шагов, зачерпнул воды из родника и с удовольствием напился.
- Торжествовать, - с мрачным видом ответил Грем.
- Восхитительно, - в тон ему ответил монах. - А потом вы низложите культ воинов, сотни лет занимающий главенствующее положение, и станете мирно пахать и сеять, так что ли? Нет, вы разобьетесь на кланы, и начнете новую войну, но уже друг против друга. Вы сплочены до тех пор, пока существуют другие народы - с кем можно воевать, и кого можно ненавидеть, обвиняя во всем. Как только противник исчезнет, вы, в силу привычки, подкрепленной воинственным характером, станете искать новых врагов - среди своих. В этой войне, заведомо проигранной, не может быть победителей.
- Красивые слова и только.
- В этот мир приходили разные народы. И все с одной целью - стать лучше. Кое-кому это даже удавалось - например, канам. А вот удастся ли нам, еще не известно. Все будет зависеть от... - монах не договорил.
Послышалось шуршание, и из кустов выглянула волчья голова. Волк пришел к роднику напиться, и был немало удивлен наличием чужаков.
- Знатная шкура... - сказал Грем, надеясь скоро пополнить свою коллекцию клыков.
Дарвей, не разделяя его охотничьих устремлений, встал и медленно подошел к волку. Тот в свою очередь сделал несколько шагов навстречу. Монах нагнулся и запустил обе руки в красивую отливающую серебром шкуру. Волк покорно опустил голову, позволяя себя погладить.
- Настоящий красавец, - улыбнулся Дарвей. - Вот так могут найти взаимопонимание два непримиримых врага. Волки режут овец, люди охотятся на волков, но иногда они находят время, чтобы забыть о старых обидах.
- Он ручной?.. - вид монаха, невозмутимо треплющего за уши этого господина лесов, произвел на орка больше впечатления, чем вся его предыдущая речь.
