Алексей Фурман - Дар
– А вот подчинить своей воле силу Древнего Колдовства, овладеть его заклинаниями… – ведун на мгновенье замялся, а потом быстро закончил: – Не удалось пока никому и ни за какую цену.
– Тогда чьи это заклинания? Повелителей Ужаса? – осторожно предположил князь. Ведун снова пожал плечами.
– Может быть. Точно не знает никто. В любом случае, их уже нет в нашем Мире. Остались лишь следы их заклинаний, но и они настолько сильны, что с легкостью подчиняют себе любого человека. Происходит это по-разному. Колдовскую силу хранят старые деревья, вода родников, бьющих из самых глубоких земных недр, драгоценные кристаллы… Кто-то пользуется древними амулетами, кто-то долго носит украшение со старинным бриллиантом, кого-то одолевает сон под зачарованным деревом, а кто-то просто глотнет воды из горного родника – и готово дело! Иногда проклятье проявляет себя сразу, но бывает порой и так, что оно будто дремлет или ждет своего часа, передаваясь из поколения в поколение от родителей к детям…
Князь побледнел, но быстро взял себя в руки.
– Так говорят, – подытожил ведун. – Но говорить и знать – это далеко не всегда одно и то же.
– И как избавиться от этого проклятья? – глухо спросил Рольф.
Ведун, глядя князю в глаза и качая головой, красноречиво пожал плечами.
– Жрецы полагают, что знают, как избавить человека от заклятья оборотня. И иногда, когда точно известно, кто несет на себе проклятье, им действительно удается провести свое «очищение». Только вот какой ценой? Человек и вправду освобождается от власти заклятья, но при этом теряет память, а иногда и разум…
– Значит, только смерть… – безжизненным голосом отозвался Рольф.
Ведун ответил молчанием.
– И как можно убить оборотня? – спросил князь, опустив голову. – Если это, конечно, не цеховой секрет.
– Отнюдь, – ведун качнул головой. – Мы не претендуем на монополию в этом деле. Убить оборотня не сложно. Можно отрубить ему голову, пронзить сердце, выпустить кишки…
– Колдовским серебром? – поморщившись, уточнил князь.
– Лучше всего, – подтвердил ведун. – Но на худой конец сгодиться и обычная сталь. А еще, говорят, можно уничтожить оборотня огнем или водой. Правда, мне не приходилось слышать, чтобы кому-то удалось утопить оборотня. Во всяком случае, в зверином обличье. Собственно, в этом-то и состоит главная трудность: убить оборотня в человеческом облике не сложнее, чем любого обычного человека, но вот как его узнать? Вот и приходится ждать превращения. А тогда уже все просто…
– Если все так просто, – князь недоверчиво прищурился. – Тогда почему никто, кроме вас, ведунов, не может с ними совладать?
– Ну почему же, у Чистильщиков тоже неплохо получается! – возразил ведун. – Правда, нужно их пятьдесят на одного оборотня, но тут уж ничего не попишешь: оборотень силен и быстр, как, впрочем, и любое другое существо из тех, что в народе называют «нежитью». Но в отличие от всей остальной нежити, он лишен животных страхов. Его злоба, его необъяснимая ненависть к человеку ничем не ограничена.
– Ну ладно, я согласен, если речь идет о василисках, гарпиях или даже волколаках. А вампиры, упыри – они, что же, слабее оборотня? – продолжал допытываться князь.
– Слабее – вряд ли. Или не намного. Но вампиры боятся солнечного света и чеснока, а упыря можно отпугнуть заговоренным амулетом. Оборотень не боится ничего. Кроме того, он наделен колдовской властью над человеческим разумом, и, чтобы победить его, сначала нужно научиться побеждать самого себя.
– Как ты? – с чуть заметной усмешкой спросил князь.
– Примерно, – без улыбки ответил ведун.
– А скажи мне, ведун, – Рольф повернул голову к окну и недовольно сдвинул кустистые брови. – Только правду! Есть ли средство снять проклятье, не убивая оборотня? Кроме Очищения…
– Повторюсь еще раз: не во гнев тебе будет сказано, но ты не к тому обращаешь свой вопрос, князь. Я простой охотник, а у тебя в замке живет жрец. Знание жрецов гораздо больше…
– Чем мне может помочь знание жрецов, мне уже ведомо, – нетерпеливо перебил князь. – Я хочу услышать, что знаешь ты. И не держи меня за простака, ведун. Мне известно, что ваши со жрецами пути давно разошлись, и теперь у вас и у них разное знание и разная правда. И чего не знает жрец, может быть ведомо тебе, «простому охотнику». Так что не виляй – или говори прямо, или не говори ничего.
Ведун долго молчал, глядя в стол. Князь не торопил, хотя чувствовалось, что он едва сдерживает одолевающее его нетерпение. В конце концов Рольф не утерпел:
– Ты знаешь о Даре Чистой Крови?
Ведун неодобрительно поджал губы и вздохнул.
– Да, я знаю о Даре.
– Ну и что? Это правда, что человека можно избавить от проклятья, не убивая?
– Правда, – чуть поколебавшись, подтвердил ведун.
– Как? – князь перегнулся через стол и вперил в лицо ведуна нетерпеливый взгляд. – Я знаю, что нужна человеческая жертва. Но ведь наверняка все не так просто, а, ведун? Ведь не младенца же на закланье… – Рольф осекся и умолк.
– Все не то чтобы не так просто, князь, – медленно заговорил ведун. – А просто не так. Дар это не жертва.
– Тогда что?
– Дар. Ты понимаешь разницу между словами «жертвовать» и «дарить»? Дарить, не ожидая ничего взамен – ни благодарности, ни выгоды, ни ответного подарка, – это дано не многим. Так дарить – это признак силы. А жертва – это признание своей слабости перед чужой волей, это просьба, это мольба. Это надежда получить что-то взамен… но то, о чем ты спрашиваешь, это даже и не дар. Просто в человеческих языках нет этому подходящего названия.
– Так что нужно дарить, ведун? – глаза Рольфа лихорадочно блестели.
В обращенных к нему словах ведуна он слышал лишь то, что хотел услышать.
– Что? – ведун внимательно посмотрел на князя. – Все. Жизнь, смерть, душу, самого себя, весь свой мир. Нужен человек, который… согласится и сможет все это… передать.
– И если найдется такой человек…Как это можно сделать?
– Тут главное не как, а ЧТО, – ведун устало вздохнул. – Лучше оставь это, князь. Пустая затея. Ты все равно не поймешь и не поверишь.
– Говори, ведун, – в голосе Рольфа зазвенела сталь. – Я поверю, даже если не пойму. Что нужно, чтобы принести этот Дар? Какая сила нужна? Любовь? Великодушие? Чистая совесть? Все равно… я хочу знать!
– Любовь? – ведун задумчиво прищурился. – Что ж, может быть… но это не та любовь, которая заставляет тебя мертвой хваткой вцепляться в то, что любишь, чтобы не отпускать его от себя ни на шаг. Не та любовь, которая выжимает твою душу досуха, оставляя там безучастие, а то и ненависть к тому, что совсем недавно любил. Великодушие? Тоже может быть. Но опять-таки не то великодушие, которое начинается со щедрости и снисходительности, а заканчивается строгим спросом и презрением. Что до совести… – ведун усмехнулся. – Многих людей именно нечистая совесть заставляет задуматься о том, чтобы сделать что-то доброе…
