Денис Шулепов - Кошмарный принц
— Отдохнул? — с нескрываемым злорадством спросил Кошмарный Принц, подошёл к изголовью кровати и схватил смотрителя за шиворот. Виктор Ильич заглянул в лицо призрака и увидел в нём полное отсутствие каких-либо эмоций. Лицо представляло восковую маску, и не удивительно, что в том давнем сне оно оплавилось, как свеча. Кошмарный Принц рывком поставил Виктора Ильича на ноги, продолжая придерживать за шкирку.
— Зажигай свечу! — губы призрака едва шевельнулись.
Виктор Ильич не мог ослушаться, но и не мог заставить себя выполнить приказ. Он тянул время.
Кошмарный Принц утробно взревел и поднял смотрителя над полом. Рубашка затрещала по швам. Ворот душил.
— Моё терпение лопнуло!
— Ладно. Зажгу, — прохрипел Виктор Ильич.
Кошмарный Принц ослабил хватку.
Трясущимися руками Виктор Ильич достал спичку из коробка, чиркнул, но в непослушных пальцах тонкое древко сломалось, не выдав даже искры. Испуганно он глянул в лицо призрака… и не сразу смог отвести взгляд: глаза Кошмарного Принца пылали огнём цвета индиго, серебристые же зрачки буравили саму душу. Жуткое зрелище. Жутко притягательное зрелище! Кошмарный Принц влепил несносному смотрителю оплеуху. Если бы удар не был таким сильным, в голове смотрителя загорелась долго-(безумно!) — жданная «лампочка Ильича», но удар был сильным, лампочка мигнула и погасла. Кошмарный Принц тряхнул ослабевшее тулово. Закатившиеся глаза Виктора Ильича вернулись на места, перед глазами поплыли маслянистые круги.
Кошмарный Принц ждал, у него не было выбора. Виктор Ильич мысленно заставил себя собраться, но боль… эта боль… она отбирала слишком много сил и внимания. Виктор Ильич слабел и рад был умереть, но чувство долга, обещание, данное Надежде, удерживало лодку его сознания на плаву, без весел и паруса, дрейфующую в бесконечном море отрешения. Сейчас он представлял себя мартышкой с очками: у него было что-то, чему он не мог найти применение. Кошмарный Принц ждал. Чего ждал? Ответ ускользал, как пескарь в быстрой воде.
Новый удар пришёлся в живот.
Внутренности вспыхнули ещё большим огнём, но, вопреки ожиданиям Виктора Ильича, удар привёл в чувство. Поволока с глаз спала, нервные окончания доложили мозгу, что руки трясутся, как у последнего алкаша. Виктор Ильич уронил на них взгляд, но взгляд не унял трясучку.
— Я превращу тебя в мешок с костями, но свечку ты мне всё равно зажжёшь! — прошипел Кошмарный Принц.
Перспектива была не самая радужная. Виктор Ильич вынул сразу три спички и, держа их пальцами у серных головок, зажёг со второго чирка. Поднёс огонёк к свечке и подождал, пока фитилёк разгорится. Это стоило ему ожоговых волдырей на кончиках пальцев.
Огонёк свечи плясал в трясущейся руке. Твердая и мертвецки холодная кисть призрака обхватила запястье, отчего рука Виктора Ильича одеревенела до локтевого сгиба, а выше локтя трепетала, как окаянная.
Зато свеча горела ровно.
Кошмарный Принц развернул смотрителя лицом к зеркалу, и, прежде чем увидеть галерею из свеч, он отметил, что находится в комнате один. Седой, избитый, в окровавленной рубашке, выбившейся из штанов, с выставленной перед собой свечкой, как долбанная статуя Свободы. Один в отражении. Виктор Ильич посмотрел на свою поднятую руку — кисть призрака крепко держала запястье. Он один только в отражении зеркала. А жаль.
Пожалеть себя помешал звук.
Стук каблуков мужских туфель о кафель.
Виктор Ильич вгляделся в зеркало.
Чернокнижник спешил по галерее свеч. Спешил, но не бежал, триумфатору незачем бежать. Виктор Ильич распознал подол чёрного плаща и широкополую шляпу. Через пару секунд он различал уже весь силуэт. Ещё через пару мгновений чернокнижник приложил руки к прежним отпечаткам на внутренней стороне зеркала. И в упор посмотрел в глаза смотрителя. Виктор Ильич был почти уверен, что чёрный маг заглянул в его душу и узнал её секреты, узнал про кирпич. Лицо за амальгамой смазывалось, и Виктор Ильич не сумел бы прочесть на нём что-то, даже если бы был в состоянии.
Кошмарный Принц одной рукой продолжал твёрдо держать руку Виктора Ильича вытянутой, а второй придавил ему горло, чтобы тот не рыпался.
Видимо, чернокнижнику душа Виктора Ильича оказалось потёмками. Он «отпустил» глаза своего врага, сосредоточившись на последнем препятствии к миру живых — зеркале.
Свеча оплавлялась, парафин, обжигая, стекал по пальцам и застывал.
Время будто замерло, а с ним и фигуранты мизансцены.
Потом зрачки Виктора Ильича расширились. Будь у него крепкая воля и возможность, он немедля бы вырвал себе глаза, лишь бы не видеть.
А видел он, как землистые ладони чернокнижника с длинными чёрными ногтями (или когтями?) прошли сквозь зеркало и продолжали движение. Затем пришла очередь головы. Медленно, словно сквозь толщу густой субстанции, голова чёрного мага высовывалась из зеркала, страшно ассоциируясь с рождением младенца с огромным сомбреро на голове. В облике человеческом в мир пролезало зло, а смотритель беспомощно наблюдал и ничего не делал, чтобы помешать…
Помешать. Он должен как-то помешать! Как? Чем поможет ему кусок кирпича? Зачем он вообще нужен? «Лучше бы я его запустил в поганую физиономию Кошмарного Принца, больше бы проку было!» — в бессильной злобе подумал Виктор Ильич. И…
В голове вспыхнула ярким светом любимая «лампочка Ильича».
… сунул руку в карман брюк.
Голова чернокнижника почти завершила процесс «рождения», когда неестественно резко дернулась вверх. Чёрный маг заподозрил неладное, но горло всё ещё оставалось по ту сторону мира, и он не мог ни предупредить, ни посмотреть на Кошмарного Принца.
Виктор Ильич больше времени не тянул. Пока до призрака, держащего его за горло, не дошло, что что-то пошло не так, Виктор Ильич вытащил кусок красного кирпича и кинул в зеркало.
Зеркало разбилось на длинные «кинжальные» осколки. Один из «кинжалов» отсёк землистые кисти рук, второй срезал голову вместе со шляпой. Если чёрный маг и успел пискнуть, то в этом мире его никто не услышал. Кисти рук и голова осыпались прахом на пол, подняв едкую пыль. А обрезанная «кинжалом» зеркала шляпа обернулась чёрным вороном без хвоста. Взмахом крыла она затушила свечку.
Виктор Ильич воспринимал всё, как в замедленной… нет, как в заторможенной съёмке, хотя с момента броска не прошло и пяти секунд. Он стал оседать на пол (Кошмарный Принц его уже не держал), невольно вдохнув ядовитую пыль и закашлявшись.
Чёрный ворон успел каркнуть раз, а на два — валялся у старинной вазы с красными фламинго с переломанной шеей: призрак погибшего писателя успел перехватить вестника бед.
