Рэйя - Наследие Говорящих
— Это же кровь, — прошептал он, в отчаянии оглядевшись по сторонам, словно где‑то в тенях сумрачной спальни скрывалось решение всех его проблем. Всё было понятно и очевидно, всё было именно так, как он думал, но… но… — но…что же мне делать? — прошептал он.
Он не знал, сколько просидел так, глядя в одну точку, но в какое‑то мгновение ощущение реальности вернулось к нему, и тогда Гарри резко поднялся на ноги и пинком захлопнул сундук, запечатав его заклинанием. Потом он вызвал Виви и отдал ему мантию Тома, велев хорошенько отстирать её. Эльф с поклоном исчез, а Поттер рухнул на свою кровать, закрыв глаза. Он слишком устал думать и беспокоиться. Он вообще слишком устал. Когда в спальню пришли Драко и Блэйз, Гарри уже спал, Тома он так и не увидел.
Глава 12. Коварные обстоятельства.
Известие об очередном нападении вызвало новый приступ паники у обитателей Хогвартса. Теперь напали на чистокровную, и даже слизеринцы начали нервно оглядываться в пустынных коридорах, опасаясь нападения. Не слышно было шумных разговоров и смеха, Гарри казалось, что в школе повисла мертвая тишина, которая становилась просто невыносимо тяжелой, когда окружающие замечали его. Больше не было перешептываний, колких замечаний и летящих в спину оскорблений. Они боялись его. Каждый из них смотрел ему вслед со страхом и презрением, каждый из них страшился стать следующим. За завтраком, на следующий день после нападения на Чжоу, директор объявил, что все студенты должны покинуть школу на Рождественские каникулы, и в тот же вечер Снейп собрал слизеринцев, чтобы разъяснить сложившуюся ситуацию. В целом все сводилось к тому, что Хогвартс могут закрыть. Об этом же говорил Драко, отец которого состоял в Совете попечителей, в подобных обстоятельствах всё это было ожидаемо и логично. Всё катилось в чёрную дыру, и никто ничего не мог сделать. Не мог или не хотел.
Квиддич отменили, что привело Маркуса Флинта в чёрное уныние, а у Гарри появилось больше свободного времени, которое он тратил на дополнительные занятия или бесцельные блуждания по территории школы. Ему так надоел этот хаос, что всё чаще и чаще мальчик начал сбегать от сокурсников и без дела слоняться по двору. Общаться с кем бы то ни было, ему совершенно не хотелось, а единственный человек, который сейчас был ему нужен, продолжал избегать его. Несколько раз Поттер пытался завести с Томом разговор, но оказалось, что это довольно сложно сделать, если собеседник тебя полностью игнорирует.
К концу ноября выпал снег, мелкий и больше похожий на дождь, температура резко упала, а дорожки превратились в грязевое месиво. Кутаясь в тёплую мантию, Гарри сидел на поваленном дереве возле самой границы Запретного Леса и смотрел как мимо него, выстроившись в неровные шеренги, ползут десятки разнообразных пауков, скрываясь в опавших листьях и пожухшей траве.
«И куда вы все направляетесь?» — недоумевал Поттер.
Шаги за спиной он услышал не сразу, а обернувшись, чуть не вскрикнул от неожиданности. Над ним возвышалось огромное косматое чудище, сжимающее в гигантских лапищах тела мертвых птиц. Этого зрелища мальчику вполне хватило, чтобы, вскочив на ноги, отпрыгнуть от великана на безопасное расстояние. Он даже успел нащупать в кармане волшебную палочку, прежде чем понял, что перед ним стоит их школьный лесник.
— Гарри? — пробасил великан. — Ты чего это тут сидишь? Не стоит тебе возле самого леса болтаться, опасно это.
— Э–м… ну да, спасибо мистер… э–э-э…
— Хагрид я, Рубеус Хагрид, и не надо всяких там мистеров, — он махнул здоровой ручищей в каком‑то неопределенном жесте.
— Ага, — бестолково кивнул Поттер, внимание которого всецело занимали дохлые птицы. Перехватив взгляд второкурсника, лесник нахмурился.
— Зарезал кто‑то, — посетовал он, — не первый раз уже, я всё говорю и говорю, что надо бы от хищников забор поставить, да тут, видите ли, какая‑то зона особенная, нельзя заборы строить, вон опять кур моих убили.
— Да, сэр, мне очень жаль, — вежливо отозвался Гарри, отступая на шаг. — А вы не думали домик для них построить, ну или там загончик?
— Бесполезно, — вздохнул Хагрид, — все равно пролезут, — он сокрушенно покачал головой и помолчал, после чего снова посмотрел на слизеринца. — Ты бы это… шел в школу, а то вон холод‑то какой, а ты без шарфа, да без шапки. И, Гарри, — лесник вдруг обеспокоенно посмотрел на мальчика, — ты один‑то не ходи, вон какие страсти творятся, нельзя тебе одному ходить.
— Спасибо, — Гарри улыбнулся и поспешил к школе. Ну да, если не принимать во внимание устрашающую внешность, то Хагрид производил вполне славное впечатление. И он не смотрел на Гарри так, будто ждал от него какой‑то подлости. Это… поднимало настроение.
У самого входа в Хогвартс Поттер замедлил шаг и пригляделся. В холле на лестнице, явно ожидая кого‑то, стоял высокий светловолосый мужчина. Эту осанку и надменное выражение лица мальчик узнал сразу. Волшебник как раз обернулся, заметив приближающегося слизеринца.
— А, мистер Поттер, — холодно поприветствовал он, — приятно видеть вас в добром здравии.
— Добрый день, мистер Малфой, — вежливо поздоровался Гарри и попытался просочиться мимо, когда путь ему преградила трость Люциуса. Мальчик поднял непонимающий взгляд на старшего мага, тот ответил ему сдержанной улыбкой. — Любопытные события происходят в стенах этой школы, вы не находите, мистер Поттер?
— Нахожу, — спокойно согласился слизеринец, — если нападения на студентов можно назвать «любопытным событием».
— Вы довольно дерзкий ребенок, — заметил Малфой.
— А вы довольно бестактны, сэр, — парировал мальчик, бросив красноречивый взгляд на трость Люциуса, тот не спеша отступил в сторону.
— Мои извинения, мистер Поттер, вижу, вы спешите, — он усмехнулся, провожая мальчика бесстрастным взглядом.
«Если Малфой пожаловал в школу, значит, дела плохи, — подумал Гарри, шагая по коридору. — Спорю на что угодно, он наведывался к директору».
* * *Путь от кабинета зелий до кабинета чар занимал слишком много времени, по мнению Гарри. Мальчик ускорил шаг, чтобы не опоздать на следующий урок, не хватало ещё получать нагоняй за каждую мелочь, он и так впал в немилость у большинства обитателей Хогвартса, и дело было не только в подозрениях относительно его причастности к нападениям, но и в самом Поттере. Даже Гермиона с трудом выносила его поведение, а что уж говорить об остальных. Те немногие, что придерживались нейтральной позиции относительно Гарри и пытались быть с ним дружелюбными, в ответ получали или тотальное безразличие или раздраженное шипение, в итоге даже слизеринцы начали сторониться его. Гарри понимал, что эта его нелюдимость наконец принесла свои плоды, и он стал изгоем даже на собственном факультете, но поделать ничего не мог. У него не было ни сил, ни желания быть милым и вежливым — какой в этом смысл? У него и так уже «потрясающая» репутация, так зачем утруждаться?
