Жан-Луи Фетжен - Сумерки эльфов
— Бежим!
Обернувшись, он увидел Ллиэн и устремился следом за ней. Его ярость сменилась паническим страхом, нарастающим с каждой минутой. Они бежали, не разбирая дороги, сквозь кусты и заросли папоротника и утесника. Это продолжалось до тех пор, пока страх не сменился усталостью, усталость — страданием, страдание — отупляющей апатией. Ноги рыцаря подкосились, он упал и уткнулся лицом в землю, не в силах сделать больше ни шагу. Рядом с ним рухнул Фрейр, выронив лежавшего у него на руках несчастного Цимми, который со стоном покатился по земле.
Утер едва мог вздохнуть, легкие его горели, он взмок от пота, и ему казалось, что все тело состоит лишь из ран и ушибов. Он перевернулся на спину, морщась и дыша как кузнечные мехи. Потом, когда дыхание понемногу выровнялось, он осторожно сел и поискал глазами Ллиэн. Она была здесь — задыхающаяся, с лицом, покрытым царапинами и кровоподтеками, но стояла на ногах и, казалось, готова была в любой момент бежать дальше. Для нее словно не существовало физических усилий, и лишь собственная магия могла ослабить ее. Все ее чувства были обострены, она все еще сжимала в руках лук. Затем, вставив в него одну из стрел Кевина, она прошла немного назад, чтобы проверить, не преследуют ли их, и исчезла в зарослях папоротника. Несколькими минутами позже она снова появилась и убрала стрелу обратно в колчан.
— Кажется, они отстали, но нам нельзя здесь задерживаться, — сказала она, едва глядя на Утера (и в этот момент снова показалась ему отталкивающей).
Затем склонилась над Цимми и молча осмотрела его.
— Что с ним? — хрипло спросил Утер.
— Он жив. Это все, что я могу сказать. Я займусь его лечением позже.
— Позже?! — Утер почувствовал, как в нем закипает гнев. — Ты что, забыла — он получил эту рану, ри-скуя жизнью, только затем, чтобы сохранить кольцо Гаэля и оправдать твой народ!
Ллиэн холодно взглянула на него.
— Если я займусь его раной сейчас, серые эльфы нас найдут и прикончат всех до единого. Цимми вполне выдержит еще около двух часов.
— Можете рассчитывать и на больший срок, слабо проговорил гном, вызвав у Утера невольную улыбку.
Ллиэн закинула лук за спину, так что тонкий ремешок пролег между ее грудей, и мельком взглянула на рыцаря, заставив его подумать о том, что она прекрасно сознает результат: теперь очертания ее груди, подчеркнутые ремешком, выглядели особенно соблазнительно. Потом с равнодушным видом прошла мимо него и даже помогла Фрейру подняться. Фрейру, скажите пожалуйста! Утер поднялся самостоятельно, невольно застонав. Потом подобрал с земли меч и сунул его в ножны с новой гримасой боли. Каждое движение, каждый шаг доставляли страдание. Кольчуга была покрыта запекшейся кровью — там, где в бок ему вонзился эльфийский кинжал, и во многих других местах это была его кровь…
— Идемте, — сказала Ллиэн.
С наступлением ночи они покинули Гвраггед Аннвх. Земля под ногами стала твердой, растительность изменилась. Заросли камыша, утесника и папоротника сменились низкими кривыми деревьями причудливых форм, которые люди называют обманками и которые вызывают у них страх, — настолько их узловатые скрюченные стволы и ветки напоминают уродливые человеческие фигуры. Торфяная почва, рыхлая и ненадежная, уступила место все более каменистой земле, из которой тут и там торчали корни деревьев, опутанные плющом, так что приходилось все вре-мя смотреть под ноги, ища, куда поставить ногу. Каждый раз, поднимая голову, Утер чувствовал, как на него давят густые кроны сумрачного леса, все плотнее смыкавшегося вокруг них. Черные стволы, корявые корни, увитые плющом, камни, поросшие лишайником, длинные ветки, похожие на костлявые руки каких-то злобных существ,- все это был похоже на кошмарные видения, и он старался вообще не смотреть по сторонам, чтобы избежать воздействия этого мрачного пейзажа.
Об этих лесах ходило слишком много жутких легенд среди всех Свободных народов, чтобы четверо спутников могли чувствовать себя здесь в безопасности. Позади густых буковых зарослей лежали холмы, через которые проходила граница с Черными Землями, а за ними — страна Горра, владения Безымянного.
Они шли вперед в молчании (нарушаемом лишь стонами Цимми: Фрейр по-прежнему нес его на спине, и, временами приходя в сознание, гном принимался жаловаться на боли от ран) до тех пор, пока темнота не сгустилась настолько, что под ногами уже невозможно было ничего разобрать. Тогда спутники остановились, усталые и такие же мрачные, как окружающий их лес, погруженные каждый в свои невеселые мысли.
Утер расстегнул пояс, стащил кольчугу, покрывающую кожаные латы, бело-голубую тунику и отшвырнул все это с гримасой отвращения. К чему носить королевские цвета, если их уже даже не видно! Потом яростно поскреб отросшую на щеках бороду, страшно раздражавшую кожу. Он чувствовал себя ужасно грязным, голодным, смертельно уставшим. К тому же он испытывал чувство одиночества и потерянности в этом проклятом лесу, из которого, казалось, вовек нельзя выбраться. Так как Ллиэн молчала, он не стал задавать никаких вопросов, произнося их лишь про себя, но, поскольку ответов он не знал, настроение его не улучшилось.
Никто из четверых не мог бы сказать, сколько времени они просидели в оцепенелом молчании, но потом все словно сразу очнулись. Ллиэн занялась ранами Цимми, и гном не замолкал ни на минуту, либо давая ей советы, либо сдавленно постанывая, когда она случайно причиняла ему боль. Утер собрал сухих веток и разжег костер.
— Покарауль пока, я пойду что-нибудь раздобуду на ужин, — сказал Фрейр.
Рыцарь поднялся и на всякий случай обнажил меч. Он толком не знал, от чего должен защищать спутников и откуда может появиться опасность. Но, по крайней мере, они все немного приободрились и обрели способность действовать…
Утер прошел некоторое расстояние следом за варваром. Он слышал, как его шаги понемногу стихают в чаще, где не мог разглядеть ничего, кроме темных стволов деревьев. Даже если бы взошла луна, это бы не слишком помогло — на небе было слишком много облаков, и слабый лунный свет не смог бы пробиться сквозь густой подлесок. Утер некоторое время продвигался ощупью, недоумевая, как Фрейр собрался охотиться в такой темноте. Варвара совсем не было слышно. Он наугад взмахнул мечом, и на него посыпались обломки сучьев. Потом обернулся и застыл на месте. Свет костра сюда не доходил. Тьма была кромешной. Это было похоже на небытие — сплошной безмолвный мрак. Лишь темные скрюченные ветки угрожающе тянулись к нему, едва различимые на сумрачном фоне неба.
Утер перевел дыхание, стараясь вновь обрести спокойствие, и ощупью двинулся обратно, вытянув перед собой меч, словно слепец свою клюку, и все равно то и дело натыкаясь на корни и обломки сухих веток, устилавшие землю, и на стволы, которые замечал лишь в самый последний момент. Некоторое время он шел в том направлении, где, как ему казалось, был разбит их временный лагерь, затем — в противоположном, затем — уже не выбирая направления. Наконец ему показалось, что он слышит голоса. Утер снова остановился, охваченный тревогой.
