Илья Одинец - Младший вовсе был дурак
Мы прошли по мосту к огромным дубовым воротам. Там Ленка повторила «стриптиз» и нас пропустили во внутренний двор дворца.
— Проходите, госпожа Избранная, — поклонился усатый страж, едва не уронив фуражку. — Лично провожу вас в покои его величества.
Лаврентьева снисходительно кивнула, и мы прошли мимо хозяйственных построек и небольшой церквушки к заднему входу, над которым развевались синие флаги с черными лентами.
— Простите, госпожа Избранная, — вновь поклонился усач, — парадный вход заперт по случаю траура.
Ленка вновь снисходительно кивнула, а я подумал, что все это мне не нравится. Хоть нам и не пришлось воспользоваться "запасным входом", предчувствия были нехорошими. Мне не понравился усатый стражник с подхалимскими манерами, не понравился аккуратно подметенный двор и задняя дверь, которая могла вести как во внутренние покои замка, так и в темницу.
Не знаю как короля, но местную тюрьму изнутри мы увидим. Зуб даю, как говорит Цимлянский.
Я хотел было сказать о своих опасениях Лаврентьевой, но стражник уже открывал перед нами дверь. К счастью, я оказался неправ. Нас провели узким коридором к парадному входу, откуда по широкой лестнице мы поднялись на второй этаж к королевским покоям.
Усач ретировался, оставив нас на попечение двух стражников, стоящих у резных дверей с изображением горного козла. Один из мужчин громко стукнул в дверь, откуда тотчас высунулось остроносая голова плешивого старичка в синем камзоле.
— Угу, — сказал старичок, окинув нас взглядом. — Угу, — и скрылся за дверью.
— Не слишком-то вежливо заставлять Избранную дожидаться аудиенции, — сказал я стражникам, но те даже не моргнули, зато из-за двери донесся голос плешивого:
— А являться к королю без приглашения — верх наглости.
Я проглотил то, что хотел сказать, лишь наклонился к Ленкиному уху и шепотом спросил:
— Это что еще за сухофрукт?
— Министр, — так же шепотом ответила девушка. — Первый советник короля. Печется о нем, как о родном отце.
— Не без умысла, конечно?
— Конечно.
Дверь открылась, и министр пригласил нас войти.
— Не шуметь, не кашлять, не смеяться, — предупредил он. — Выпорю.
Как и все в Таэрии, королевские покои мне не понравились, показались чересчур слащавыми, будто находишься не в жилом помещении, а в музее. Но главное, не понравилась кровать, стоящая посреди комнаты, будто одинокий корабль в море. Лежащей в ней человек тоже не понравился. Король напоминал колдуна, того самого скелетообразного мертвеца, которого Ленка вызвала из могилы на поле битвы. Не думал, что увижу еще одни говорящие кости.
— Добро пожаловать, — проскрипел король.
— Даже в болезни его величество не забывает о вежливости, — шепотом подсказал нам плешивый.
— Что привело Избранную в мои земли? — спросил король.
— Какого черта вы здесь делаете? — перевел министр. — Наш правитель болен! Его величество умирает!
— Вы явились, чтобы спасти меня? — король закашлялся, и не услышал перевод:
— Только попробуйте подсунуть ему зелье молодости или микстуру бессмертия, шарлатаны! Мы это уже проходили!
— Рада приветствовать вас, ваше величество, — произнесла Ленка, бросив на плешивого уничтожающий взгляд, — но не рада узнать о вашей болезни. Увы, мы вряд ли сможем вам помочь, мы сами пришли просить о помощи.
— Как вы смеете? — зашипел министр. — Его величество не подает по пятницам!
— Я не забыл о том, что ты сделала для моей страны, дитя, — прохрипел король. — Чем я могу помочь?
— Нам нужно задать вам несколько вопросов. Очень важных. С глазу на глаз, понимаете?
— Свали куда-нибудь, — посоветовал я министру, но тот показал фигу и теснее прижался к спинке кровати, словно силился врасти в позолоченную древесину.
— У меня нет секретов от лорда Пасквиля. Спрашивай.
Ленка колебалась. Оно и понятно — задавать вопросы о Камне преткновения, могущественном артефакте, способном уничтожить все сущее, при этом сухофрукте не стоило.
— Может, лучше поговорить с его высочеством Власилианом?
— Его высочество в отъезде, — быстро ответил плешивый. — Не обращай на меня внимания, спрашивай.
— А ты будешь слушать ответы? Ты ведь везде, где можно развесил траурные ленты, не дождавшись кончины короля. Ваше величество…
— Я же сказал, у меня нет секретов от лорда Пасквиля.
— Ну, хорошо, — Ленка вздохнула. — Вы слышали о Последнем пророчестве?
Король приподнялся на подушках, королевская челюсть поползла книзу, королевские очи выкатились из глазниц, а королевская глотка совершенно не по-королевски завизжала:
— В темницу их! Стража! Стража!
— Охрана! — присоединился к его величеству плешивый, и схватил меня за руку. — Убивают! Короля убивают!
— Отпусти, — я выдернул рукав из цепких рук министра. — Никого мы не убиваем!
Но стражники уже вбежали в комнату. Я приготовился атаковать, но Ленка подняла руки:
— Мы сдаемся. Мы никому не желаем зла, только ответьте на вопрос!
Но король не слушал, он визжал, как резаный, а советник верещал:
— В темницу их! Короля убивают!
Нас схватили и вывели из королевских покоев.
Не зря мне так не нравилась Таэрия. Предчувствие не обмануло: мы все-таки увидим местную тюрьму изнутри.
Глава 24
Нас с Ленкой вывели из дворца, провели по подъемному мосту и втолкнули в каменную темницу, расположенную неподалеку от рынка. На всякий случай я считал охрану. Четверо сопровождающих, двое у входа, двое на пропускном пункте, представляющем собой комнатушку с бочками вместо стульев, еще двое внутри. Итого шестеро, при условии, что сопровождающие уберутся восвояси.
Нас бросили в соседние камеры. В отличие от первой своей тюрьмы в мире Торна, куда меня заточила коварная королева Изабелла, эта была относительно сухой и освещалась аж двумя факелами. Моя каморка по ширине и длине не превышала шести шагов и отделялась от коридора и соседних камер толстыми железными решетками. Ленкина тюрьма оказалась немного просторнее и куча соломы в углу посвежее, зато с ней соседствовала целая крысиная семья, самый младший член которой порывался заглянуть ко мне в гости.
Справа коридор уходил в темноту, но и там находились абсолютно такие же камеры. Судя по отсутствию звуков, пустые.
— Де жа вю. Кажется, я начинаю привыкать к тюрьмам, — попытался пошутить я. — Это вторая камера в моей жизни. Кстати, у тебя тоже, если тебе не довелось посидеть еще в каком-нибудь измерении категории СО — сильно отставшие.
