Александр Анфилатов - Эльфийская книга
— Наоборот, я провел обряд заживления и очищения ран, но способы лечения, используемые вашим врачевателем несколько необычны: внесение лечебного зелья прямо в тело с помощью иглы??
— Я уверен, вам обоим есть, что перенять друг у друга.
— Не сомневаюсь, — с энтузиазмом подхватил мысль Ольверо, — я следую ко двору деспота Бурути, но если вы разрешите присоединиться к вам, на пути до предгорий…?
— Среди переселенцев подобным правом разрешить, обладает лишь Олег, но думаю, он не станет возражать.
Часть третья. Белые зубы дракона
Глава 22
Дорога до предгорий заняла три дня. К исходу четвертого, снеговые вершины, ранее видимые на горизонте и подернутые легкой дымкой, приобрели четкие очертания неприступных гигантов. С ледников хребта «Белые зубы дракона» брала своё начало река Онора, долиной которой караван шел на штурм поднебесных перевалов. Там за двумя грядами базальтовых исполинов переселенцев ждала искомая цель, место обретения и надежды многих людей. Пшеничные поля, возделанные упорным трудом земледельцев, сменились густой зеленью растительности, на пределе видимости переходящей в альпийские луга. Снеговые вершины питали неисчислимое множество мелких рек и каменистых ручьев, способных стать непреодолимым препятствием на пути, если бы не устроенная дорога. Кто ее соорудил неизвестно, но добротность работы внушала уважение к создателям. В удобных местах устроены переправы, а в совсем непроходимых, что невероятно (!), настоящие каменные мосты. Сама дорога не отличалась изяществом, но позволяла двигаться без излишних затруднений, свойственных гористой местности.
После Агерона, желающих найти новое место под солнцем прибавилось во всех группах. Город с его многотысячным муравейником давал приют самым бедным и не защищенным слоям народа. И нет ничего удивительного в том, что слухи о месте, куда идут переселенцы разнеслись среди горожан, не смотря на секретность сохраняемую землянами. От желающих примкнуть не было отбоя, приходилось не только отказывать большинству желающих, но и порой гнать самых назойливых. Не смотря на принятые меры ограничения, численность переселенцев–аборигенов, официально принятых в ряды, достигла четырёхсот пятидесяти человек. В основном, это были обедневшие земледельцы, по различным причинам потерявшие наделы земли. Долговое рабство, благодаря заступничеству храмов и поддержке вождей, медленно, но неуклонно изживалось, оставляя разорившихся крестьян в совершенно беспомощном состоянии, без куска хлеба. Известие о приходе переселенцев и надежда получить клочок земли на новом месте, вызвали подъем энтузиазма среди городской бедноты, не смотря на леденящие душу слухи о месте назначения. Большинству было безразлично куда идти, лишь бы изменить нынешнее положение дел. Учитывая местные традиции, во всем полагаться на вождей кланов и старших отцов семейств, которые больше знают и порой обладают магическими способностями, это не удивительно.
Цифра четыреста звучит внушительно, но не следует обольщаться, значительно более половины составляли женщины, и учитывая детей, наличный состав трудоспособных мужчин едва достигал ста пятидесяти человек. Причина? Почти все аборигены приходили не в одиночку, в Агероне не было одиночек. Они приводили с собой семьи: жен, детей, братьев, сестер.
Переселенцы–земляне находились в пути уже два с лишним месяца, что превышало первоначальные расчеты более чем вдвое, и теперь, когда до цели оставалось подать рукой, задержки вызывали раздражение. Все устали, особенно доставалось местным, идущим пешком. Земляне, не смотря на трудности, держались стойко, но и в их ряды медленно проникали усталость и апатия. Это сказывалось в первую очередь на отношении к вновь примкнувшим аборигенам, почитаемым обузой, что замедляет движение. Не раз можно было слышать речи:
— Когда это кончится? Идем, идем — конца и краю нет! Сколько можно?!
А самый трудный отрезок пути ещё только предстояло преодолеть. Вперёди ждали горы. Все это понимали, и оттого не становилось веселее. Как ни странно, но самыми нетерпеливыми оказались горожане Агерона, пройдя четыре дня, вместо двух, пока не гласно, но выражали неудовольствие, одновременно вызывая главные задержки в пути. Караван теперь шел медленно, останавливаясь три раза в день для отдыха и проходил не более двадцати километров.
— Такими темпами мы и за неделю не доберёмся до долины, — говорил раздосадованный Ярослав в разговоре с Олегом. На что тот резонно и примирительно отвечал:
— Мы могли не брать на себя подобную обузу, но сам понимаешь, аборигены на новом месте нам нужны как воздух, и даже более…, — и разводя руками: — Приходиться терпеть!
* * *Жиган с разведчиками нагнали медленно бредущий караван на второй день пути по выходу из Агерона. Задание, не смотря на усилия провалилось. Лифидец исчез, словно канул в воду. После того, как скрылся в храме новых богов, его никто больше не видел. Возможно зная об охоте, объявленной на него землянами, предпочел вовсе не покидать укрытия, или покинул город по реке Маре, наблюдение за которой для землян и их местных помощников затруднительно. По словам колдуна Ольверо, ставшего попутчиком переселенцев на пути к горам, не исключен и побег при поддержке магии.
— Среди адептов храма, — поучал он, — не исключены лица, обладающие способностями набросить на беглеца покров невидимости, а среди разведчиков нет людей, кто мог эффективно противодействовать.
Ольверо даже выразил сожаление, что Ярослав не обратился к нему с просьбой о помощи в деле поимки преступника. По модонским законам божий суд определил Лифидца таковым.
— Без сомнения, останься я с вашими людьми, шансы поймать и наказать мерзавца возросли.
— Мой друг, — отвечал ему Ярослав, — зная занятость и обязательства, данные вашей милостью деспоту, Бурути не решился обременять.
— Бурути ждал неделю, — искренне отмахнулся Ольверо, — потерпел бы и ещё два дня. Я понимаю, вы не посмели. А зря! В будущем учтите, обращайтесь, не стесняясь.
Действительно, колдун проявил себя к переселенцам дружелюбно. По нескольку раз в день проводил магические ритуалы заживления ран у Олега и Ярослава, не оставляя вниманием и простых людей, причём не брал платы, хотя предлагали. На что подозрительный Олег в разговоре с Ярославом заметил:
— Колдунишка шибко ласков! Часом не шпион?
На что Ярослав выразил законное сомнение:
