Владимир Васильев - Натиск на Закат
Воевода, выдавая деньги, вырученные за брёвна лиственниц, наказал потратить всё, до последней монетки. Илья, известный в Уралграде не только сметливостью, но и пронырливостью, был выбран главным, но теперь перед ним встала неразрешимая задача: на что потратить деньги? Закупили сладких яблок и орехи. Ещё минус один дукат. Купили десяток бочонков вина и десяток амфор с оливковым маслом. Минус один дукат… Три часа спустя, стражи, охранявшие место со складированным товаром, сказали Илье:
— Слышь, начальник! А ведь хватит! Уже перебор. Ведь не разместим всё это в трюме.
Как оказалось, пронырливость и умение торговаться не помогали решить простейшее задание: потратить деньги. Обходя ряды со своими спутниками, Илья иногда поглядывал на рабов и рабынь, выставленных на продажу почти голыми. Как и в Ирии, здешние, именовавшие себя ромеями и ромейками, ходили, с головы до пят задрапированные в одеяния. Рулит христианская мораль! Бренное тело должно быть сокрыто от чужих глаз. А что до рабов, так они не люди, а вещи. Застыв в раздумье перед обнажёнными «вещами», Илья оглядел спутников, приметил Максима, не отводящего пламенного взора от худой блондинки, и спросил:
— Что, Максим, избаловала тебя похотливая Анастасия? Забыть не можешь? У тебя ж жена.
— Жена на сносях. Я не отказался бы от второй жены. Князь указ издал, в нём черным по белому прописано: одна из главных проблем — демография, а потому нам дозволяется иметь и две и три жены. Если жмотишься, могу и за свои золотые купить. Ты только глянь, какие у той блондинки ляжки! А буфера! Всё, ребята, сорвала она мою крышу.
— А как ты проверишь, стерва она или с душой? Кстати, воевода запретил за наши рубли покупать. Ладно, мужики, кто желает?..
Илья не успел договорить — и все его спутники, кроме толмача, подняли руки.
— Эх, как вам легко! Меня же жена заест и не подавится, если кого-нибудь в дом приведу. Плевать она хотела на княжеский указ! Так и сказала. Ладно. Стойте — ждите. Выясню, по каким ценам продаются и с какой скидкой…
Ряды рабов и рабынь также были разделены. Дороже любого раба продавался лекарь-травник. За него просили две номисмы. Как воевода, сказывал, одна полновесная номисма равна примерно трём четвертям дуката. Этот расклад ему давным-давно поведал некий Мойша. Непорченая рабыня стоила номисму. Ни единого фолла не уступал еврей. Толмач в их торге оказался ненужным: торговец вполне внятно говорил по-словенски.
— Идите к Йонотану, — предлагал продавец. — Он и потоптанных продаёт. У него любая ягодка дешевле. А моя, любая из двадцати, стоит одну номисму.
— Мне славянская ягодка нужна. Вы, что же, Хаим, славянскую ягодку дороже ромейской продаёте?
— Уважаемый, да отсохнет ваш язык! Василевс запретил продавать ромеек и всех крещённых с Запада. Разрешена лишь продажа славянок.
— Среди славянок, небось, тоже много крещёных.
— Они все еретички. По заповедям Ариана молятся.
— А ты, Хаим, какому богу поклоняешься?
— Я православный. На торгу я Хаим, а дома и в церкви я Пётр сын Петра.
— Значит так, Петрович. Беру я всех твоих рабынь. А общая скидка составит пять номисм.
— Идите к Йонотану!.. Ась? Верно, я ослышался. Вы всех таки берёте?
— Всех. Потому скидывай пять номисм.
— Одну номисму.
— Дукатами плачу. Четыре номисмы, и, как говорит один знакомый, это моё последнее слово.
— Две номисмы.
— Прощай, Хаим. Пойду-таки к Йонотану.
— Постой! Себе в убыток продаю. Ах, Хаим! Что про меня скажет моя дорогая жена?! Доставай дукаты. Взвешивать будем.
Не понадобился толмач и для торга с Йонотаном. Каждый, торгуя русами и славянами, обязан знать язык своих рабов. Специфика такая!
Отпустил Илья толмача, вознаградив его, как и обещал, но тот вернулся через четверть часа и, дёрнув за рукав Илью, с мольбой в голосе стал упрашивать:
— Купи, хозяин, мою сестру!
— Ах ты, мерзавец! Выпороть бы тебя!.. — Илья осёкся на слове, увидев красу ненаглядную и, махнув рукой на предстоящие скандалы с супругой, решился: — Как сестру зовут?
— Мирослава, — ответила красавица.
— Пойдёшь ли, Мирослава, замуж за меня, старика?
— Отчего же не пойти?! Да и не старый ты!
— Сладим, Мирослава. Думаю, ни ты, ни я не пожалеем.
Илья вложил два дуката в ладонь сорванца и сказал:
— Прощайся с сестрой!
Сестра потрепала мальчишку за вихры и легонько оттолкнула от себя.
Изрядный остаток дукатов Илья истратил на закупку почти всех «порченных» рабынь Йонотана и одежду для бывших рабынь. Не повёл он их в знаменитые ромейские бани. Запретил своим «топтать» девушек до визита к Семёнычу, но разрешил вести беседы. Тяжело шли те «беседы». С трудом понимали друг друга. «Не беда, — размышлял Илья, разглядывая славянок и Мирославу, — Научим и воспитаем. Самое милое дело учить в постели…»
Бывшая венецианская галера, оснащённая мощным двигателем, оставляла за кормой пенистый след. В память о прежних владельцах ей присвоили имя «Коломбина».
***
«Не вернутся странницы. Они выработали месторождения редких металлов, потребных для строительства виман. А это для них главный вопрос» — так однажды заявил Мутант.
«И слава богу!» — ответил я и подумал, что несмотря на тысячелетия прогресса, племя странниц не утратило свой кочевой образ жизни. В отличие от нашего рода оратаев, по-прежнему занятого решением вопросов о земле, для рода странниц главный вопрос — металлы и элементы, необходимые для виман.
В нашем святом Ирии народы можно, грубо говоря, разделить на два вида: миролюбивых потомков земледельцев и агрессивных потомков кочевников. Существуют, конечно, некоторые вариации. Например, слияние монголоидных аваров-кочевников с неметами и их потомками, германскими племенами, что расселились к северу от Альпийских гор, в итоге привело к созданию гремучей смеси — и последовала экспансия немцев, перенявших от рыжеволосых неметов агрессивность и отчасти воспринявших римские традиции. Немцы сокрушили западных славян и русов, и в памяти о нашей прародине — острове Руяне — остались только легенды и сказки. Не люблю я южных немцев, когда они, накачавшись пивом, распевают горделивые песенки. А наших предков из русов можно отнести к чистой расе арийцев-земледельцев. Их вынужденные миграции объясняются, в первую очередь, нашествиями врагов. В средневековье вопрос о земле — наиглавнейший. До сих пор его решают в нашем святом Ирии.
Многих, в их числе и меня разбирало любопытство и желание разыскать русов, но на повестке дня народного вече в Уралграде был поднят вопрос о нефти. Бригады уже завершали реновацию подземного завода, что поодаль от берега Урала. Назрело требование отправить экспедицию в восточные отроги, где некогда велась добыча «чёрного золота». Для буксира и транспорта, доставленного Мутантом требовалось дизтопливо и масла. Спецы заверили меня: «Всё будет!» По их словам, здешнее оборудование позволяет выгнать любые фракции. Не из любопытства, а в качестве пилота флайера, присоединился и я к группе изыскателей. Так уж сложилось, что никто ещё не превзошёл меня по часам налёта. В принципе, координаты заброшенного участка добычи были известны, но и только.
