Екатерина Нечаева - Ритуал
Леардан был столицей нашего королевства испокон веков. Так повелось, что сначала построили город, а потом уж вокруг него стали образовываться и расширяться другие поселения, затем и остальные земли присоединились. Так и вышло: сначала основали город, а королевство — это так, как бы поздняя пристройка. Самые старые провинции вокруг него, где жили знать и богатейшие и благороднейшие люди, верноподданные короля, называли Золотыми кольцами, менее знатные — Серебряными. А я жила в Медном кольце. Конечно, называлось оно так неофициально, но все знали, что наша провинция ничем особенным не блещет. Мирный, когда-то полностью крестьянский район. Горные провинции назывались Железным кольцом, за руду, что там добывают. И Приграничье, последнее, называлось Стальным кольцом, за близость к опасным землям и потому, что добрая сталь там зачастую полезней, чем мешок золота. В Золотых кольцах предпочитали жить чистокровные маги с семьями, за века жизни успевшие приобрести и поместье, и достаточное уважение не только для себя, но и для своих родственников. Немагические роды, впрочем, тоже попадались. Феолески жила близ Хорста, во втором Золотом кольце. До столицы четыре дня пути, но все же не глухая провинция. Ее дед был магом, брат тоже, а вот с остальной семьей как-то не повезло, никакая больше родня колдовать не умеет. Может, и к лучшему. Что с ней творится что-то не то, никто не понял.
— А, летунчик! А я как раз хотела тебя искать, — хрипло сказала она, усмехаясь. — Письмо тебе писала, а твои родители ответили, что ты работу нашла неизвестно где. Уж думала — все, не встретимся.
— И что ты писала моим родителям? — холодея, спросила я.
Феолески покосилась на замершего за моей спиной некроманта:
— Не то, что ты подумала. Просто написала, чтобы ты приезжала. Ну ты прям мои мысли читаешь, летунчик. А это кто? И зачем ты его притащила?
Риалис выглядела получше, чем Ильдар, но хуже, чем обычно. Красные, слезящиеся глаза, сыпь по всему телу, слоящиеся ногти и впавшие щеки. Она лежала на сбитой постели, обложенная со всех сторон подушками, и читала книгу про оружие. Ее родственники нам сказали, что у нее аллергия, и, судя по тону, считали, что она в очередной раз пошла на все, чтобы увильнуть от бала. В ее доме, шикарном четырехэтажном особняке с собственной подъездной аллеей и большой конюшней, я чувствовала себя убийственно неуютно. Мои непритязательные шмотки, в обычном месте просто неприметные, здесь казались вульгарно дешевыми. Веофелий же вел себя как король среди простолюдинов и плевать хотел на то, что его черная одежда не первой свежести. Родственников Феолески отсылал мановением руки или кивком головы, как слуг, и, что странно, они не возникали. Очевидно, ошарашенные такой наглостью. Или считали, что раз так ведет себя, значит, большая шишка, скрывающаяся под нищенскими лохмотьями. У Веофелия, наверное, был уже опыт общения с аристократами или его грело сознание того, что он некромант. Я сидела, нелепо держа кончиками пальцев тонкую фарфоровую чашечку, и то и дело спохватывалась, не треснула ли она у меня в руках. Мне хотелось спрятаться за Вела, завести за спину руки с не очень чистыми ногтями и притвориться стулом. Но если бы не он, нас бы к Риалис не пустили, даже бы не сообщили о нас. Первой реакцией их дворецкого было захлопнуть дверь. Наедине с Риалис нас оставили почти сразу, Феолески умела спроваживать своих родственников.
— Ну он… — я набрала побольше воздуху, — все знает.
— Что? Летунчик, какого шхэна?..
— И поможет, — быстренько добавила я. — Ильдар, слышала, свихнулся?
— Что? — снова заорала она. — А я-то еще думала, почему и он на мое письмо не ответил.
— Где эльф? — неприязненно спросил Веофелий, его сейчас трудно было назвать милым или даже дружелюбным.
— А тебе-то что за дело? Летунчик, что это за хмырь?
— Вытяни руку. — Он присел на край кровати, лекарским движением взял ее за запястье, а потом Риалис закричала. Беззвучно, выдирая свою руку, по губам было видно, что ругалась, но не было слышно ничего.
— Опять проклятие молчания? — Я опасливо присела рядом с ним. — Ты держись, Риль, скоро закончится.
— Нельзя, чтобы нас услышали, — пояснил некромант. — Она не такой запущенный случай, но еще пара недель, и начала бы жрать своих родственников. — В глазах Феолески появился ужас.
Чтобы не смотреть, как Риалис дергается и извивается на кровати, закусывая костяшки пальцев, я разглядывала ее комнату. Почти то же самое, что и в Академии, только размером побольше. В углу та же свалка из вещей, только более дорогих. Костюмы для верховой езды, тонкие сорочки, батистовые рубашки и даже платья. В платье Риалис я представляла смутно. В углу дохлой собакой валялся фальшивый шиньон, наверно, короткие волосы в светском обществе — это неприлично. Шкафы с позолотой, зеркало в резной раме, вперемешку с разными безделушками всякие зелья и книги по боевой магии. У Веофа закаменело лицо, когда он их увидел. Когда все закончится, обязательно выскажется.
Через полчаса он ее отпустил. Наблюдать за чужой болью почти так же мучительно, как ее испытывать. Риалис еще была в сознании, краснота из глаз исчезла, пятна сыпи тоже поблекли.
— Что это было? — Одними губами спросила она.
— Ритуал изгнания. Сейчас спи, мы зайдем завтра с утра. — Некромант вытер пот со лба и поднялся. Мне кажется, или он за последнее время потерял в весе? Теперь и вправду как сутулый ходячий скелет. — Тай, за мной.
Ну как собаку зовет.
— До завтра, Феолески.
Она одними губами прошептала ругательство ему в спину, и кажется, я поняла это слово.
В гостинице почти ничего не изменилось. Я чувствовала себя неуютно, словно допущенная в те круги, в которых мне не место. С одной стороны, ну подумаешь — гостиница, даже не из самых дорогих, я и сама так буду жить, когда начну много зарабатывать. А с другой — мой провинциальный выговор и старые, залатанные магией шмотки никуда не делись. В «Побегах ивы» отдыхали благонравные семейства тех, кто желал посмотреть столицу и Золотые кольца, приобщиться к красивой жизни. Я и сама с родителями давным-давно ездила на экскурсию в столицу. Мне запомнились высоченные здания и золотистые крыши, полированные камни мостовой, разводы сладкого сиропа на мороженом и стаи белоснежных голубей. Столица была недостижимой мечтой.
— Наверно, здорово учиться в Леардане, — пробормотала я, не отрывая взгляда от окна. Умирен был красив, как пряничный домик, но Хорст — как прекрасная морская жемчужина. А ведь это еще не самый лучший город — так, считай, даже захудалый.
