Елизавета Дворецкая - Дракон восточного моря, кн. 2. Крепость Теней
Полдень наступил, и золотые лучи жаркого летнего солнца заливали открытую вершину холма, сияли так нестерпимо ярко, что в глазах плыли пылающие пятна. Казалось, сам воздух плавится, как золото в тигле. Под этими лучами едва не тлели одежды из алого шелка с золотой бахромой, в которые Элит одела Бьярни. Разложив костер на самой вершине, он бросал в пламя, почти прозрачное и едва видное в ярких солнечных лучах, волшебные пахучие травы и произносил заклинание, которому его научила сестра. Сама она оставалась поодаль – вызывать Дракона имеет право только мужчина. Вокруг костра краснели на траве окровавленные куски мяса – части туши жертвенного бычка, ибо кровавая жертва угодна Дракону.
Дракон! Прислушайся к древнему языку!
Тому, что звучал здесь от начала времен!
Тому, что сохранил твое истинное имя! —
призывал Бьярни, подняв в каждой руке по мечу в знак силы Дракона и делая движения, словно подражая полету.
Слова древнего языка круитне, которые он заучил, но не понимал, зачаровывали в первую очередь его самого. Солнце слепило глаза, от запаха жертвенной крови и волшебных трав кружилась голова, казалось, что душа отделяется от тела. Впервые ему приходилось совершать такой важный, глубокий ритуал, от успеха которого к тому же так много зависело. Для себя самого Бьярни вполне удовлетворился бы тем, что вызвал бы Торварда конунга на поединок. Он был достаточно сильным и умелым воином, чтобы не бояться такого противника, к тому же боги должны быть на его стороне. И если ему все же суждено погибнуть, это будет достойная смерть.
Но Элит! Силы ее братьев и прочих воинов Клионна подорваны проклятьем, и если не он, Бьярни, то кто защитит ее теперь? Ради нее он был готов на все, даже спуститься в один из загадочных «домов под холмом», откуда так редко выходят живыми и в здравом рассудке.
Пылало пламя костра, устремляясь навстречу солнечным лучам, стекавшим с небес. И там, где они встречались, где клубился легкий дым костра, вдруг родилось нечто. Возникло ослепительное сияние, и Бьярни закрыл глаза, не в силах его выдержать. А сияние само потекло ему навстречу: опущенные веки не служили ему преградой, оно проникало внутрь, разливалось огнем по жилам. Бьярни чувствовал жар, который наполнял его невиданной силой. Казалось, он стал огромным, как горы, и прямо с вершины этого холма может шагнуть на берег, а оттуда – через пролив на соседний остров Банбу. Проводя рукой в воздухе, он дивился, что этим движением не стирает с лица земли дальний лес, а тяжести зажатых в руках бронзовых мечей не ощущал вовсе. Он стал другим – он перестал быть человеком и стал воплощением Красного Дракона!
Элит ждала его у подножия холма. Одетая в белое в знак своей скорби, она держалась прямо и была прекрасна, как богиня.
– Тебе удалось! – с тихой гордостью сказала она, глядя ему в глаза. – Ты – Красный Дракон Клионна! Иди туда, где ждут тебя враги, и никто не устоит перед твоей мощью!
И Бьярни пошел. Фении во главе с Сенлойхом сопровождали его, но никто не лез вперед, никто не хвалился своей доблестью – все понимали, что именно Красный Дракон Клионна, которым стал Бьярни, теперь является основной силой и главной надеждой острова. Только величайшим из героев удавалось вызвать дух Дракона, и подвиги их стали основой самых прекрасных и грозных песен.
Вражеское войско повстречалось им посреди луга. Впереди шли сэвейги, а улады Банбы, почти такой же численности, но хуже вооруженные, толпились позади. Остров Клионн, часть защитников которого погибла еще в битве с Брикреном, теперь мог противопоставить им три сотни фениев, четыре десятка дружины самого Бьярни, приведенной с Квартинга, и около пяти сотен простолюдинов, вооруженных ножами, топорами, а порой просто нагрудными застежками. Но впереди их ступал Красный Дракон Клионна, а ему не нужно войско, чтобы одерживать победы.
Завидев их, захватчики остановились и ждали, пока те приблизятся. Сэвейги уже привыкли, что улады перед битвой обязательно пускаются в разговоры, чтобы устрашить соперника рассказом о своей доблести и прежних победах.
И вот Бьярни увидел своего врага. Торвард конунг стоял в первых рядах своего войска, в окружении дружины, и над ним реял стяг, где золотом по черному шелку был вышит дракон. Вот он, Черный Дракон, о котором говорило пророчество! Он вступит на землю Клионна, и земля задрожит…
Торвард конунг изменился за те полгода, что они не виделись: сейчас он немного похудел, вид имел нездоровый, и Бьярни вспомнил рассказ о тяжелой, почти смертельной ране, которую нанес ему риг Брикрен. Но все же конунг фьяллей не просто выжил, но и продолжает свои походы, снова возглавляет войско! Он казался бессмертным, и в глазах его горел такой мрачный огонь, что Бьярни на миг стало не по себе.
– Смотрите, ребята, а этот в штанах! – произнес Черный Дракон. Это было совсем не то, что Бьярни ожидал услышать, а Торвард мерил его взглядом, в котором светились насмешка и сознание собственного превосходства. – Небось королевского рода, а то и король! Эй, красавчик! – почти дружелюбно обратился он к самому Бьярни, но этому дружелюбию не следовало доверять ни на волос. – Куда ты девал старика? Говорили же, что тут правит старая развалина, король Миад, дед взрослых внуков и внучек, а ты на него совсем не похож. Но и на волосатика ты тоже не похож – штанами вон разжился, почти как приличный человек. Так откуда ты взялся?
– Ты не узнаешь меня, Торвард конунг? – проговорил Бьярни.
Поначалу он даже немного опешил: он запомнил конунга фьяллей так же хорошо, как собственную родню, он думал о нем часто и много, и ему казалось, что тот должен так же хорошо запомнить его. Но Торвард смотрел на него как на совершенно незнакомого человека. Тем вечером, в сумерках, во время битвы во дворе усадьбы Камберг, он даже не заметил Бьярни среди других домочадцев, которые скорее отважно, чем действенно пытались дать отпор его дружине. А потом Бьярни ударили по голове и отволокли в конюшню к прочим пленным, Торвард даже не увидел его лица и потому не мог связать этого гордого уладского воина в алых шелковых одеждах с давним случаем на восточном побережье Квартинга, о котором с самого йоля едва ли вспомнил хоть раз.
Окажись тут каким-нибудь чудом Йора, ее бы Торвард сразу узнал.
– Видно, тебе так часто случалось врываться в чужие дома и убивать хозяев ради того, чтобы провести всего одну ночь под крышей, что ты не можешь упомнить все эти случаи! – продолжал Бьярни, справившись с удивлением и даже усмехнувшись. – Но я тебе напомню! Наверное, все же не так часто бывало, чтобы крыша загорелась у вас над головой, когда вы спали, набив брюхо награбленным мясом и опьянев от чужого пива! Не так часто вам приходилось выскакивать на снег голыми, а потом, лишь бы только не околеть от холода, натягивать на себя всякое рваное тряпье, которое побросали даже рабы! И великая слава по всем семи морям довольно-таки плохо грела тебя в тот день!
