Урсула Ле Гуин - Голоса
А я все представляла себе ту жуткую черную пыль, смешанную с хлопьями сажи и поднятую в воздух ногами обезумевших людей, о которой рассказывал Оррек.
Услышав все эти подробности, собравшиеся довольно долго молчали. Потом кто-то спросил:
— Значит, Иддор решил воспользоваться ситуацией, понимая, что старый ганд, можно сказать, почти что умер?
— Вот только зачем он его в темницу-то посадил? — послышался другой вопрос. — Почему сразу не прикончил?
— Ну, все-таки отец!
— А разве это для альда что-то значит?
Я вспомнила вдруг, как гордился своим отцом Симме. Да он даже конем отцовским и то гордился! А собравшиеся все продолжали рассуждать вслух:
— Он явно хотел отомстить старику. Небось все семнадцать лет только этого и ждал!
— И не только старику, но и его ансульской любовнице!
— Ну да, решил растянуть удовольствие и замучить их до смерти.
После этих слов воцарилось неловкое молчание. Люди, пряча глаза, искоса поглядывали на Лорда-Хранителя.
— А где же он теперь-то? Куда он делся, этот Иддор, со своими «красными шапками»? — спросила какая-то женщина. В Ансуле жрецов ненавидели куда сильнее, чем солдат. — Ничего, небось не спрячется, отыщут его! Уж этим-то живыми из нашего города не уйти.
Она была права. Весть о том, что Иддора и жрецов схватили, донеслась до нас уже к вечеру. Все новости мгновенно передавались из уст в уста, и к нам то и дело прибегали и приходили люди, запыленные, возбужденные, измученные, но готовые немедленно поделиться тем, что узнали на площади Совета. Когда горожане лавиной ринулись в Дом Совета, желая немедленно вернуть его городу, они выбрасывали оттуда все, что осталось от квартировавших там альдских придворных и военачальников, и в итоге, обыскивая одну комнату за другой, люди наткнулись на Иддора и троих жрецов, спрятавшихся в маленьком чердачном помещении под самым куполом. Их тут же отвели вниз и заперли в подвале, в той самой пыточной камере, где целую ночь провели Иораттх и Тирио, где Султера Галву более года подвергали непереносимым мучениям.
Узнав об этом, мы испытали огромное облегчение. Слишком долго все страдали из-за нелепой убежденности Иддора в том, что именно он послан Аттхом, чтобы очистить Ансул от злокозненных демонов и положить конец всякому злу, и теперь нам казалось, что после того, как Иддора поймали, посадили в тюрьму и унизили, власть этих убеждений окончательно сломлена. Тот враг, с которым нам еще предстояло иметь дело, был еще жив, но это был самый обычный человек, а не какой-то безумный бог.
Нас также порадовала весть о том, что толпа горожан, ворвавшись в Дом Совета и отыскав там Иддора и жрецов, не разорвала их тут же на куски, а заперла в темнице, дабы они могли предстать перед справедливым судом — неважно, нашим или асударским.
— Мы, похоже, обошлись с этим Иддором даже лучше, чем обошелся бы с ним его отец, — заметил Сулсем Кам.
— Да уж, вряд ли Иораттх проявил бы к нему какую-то особую снисходительность, — криво усмехнулся Оррек.
— Пожалуй, твоя госпожа Грай и ее лев и то обращались бы с ним нежнее, — подхватил Пер Актамо, который и здесь оказался рядом с Орреком, помогая ему снова и снова рассказывать о пережитых ими обоими приключениях тем, кто только пришел и жаждал все услышать из первых уст. — Между прочим, началом конца Иддора было как раз то, что он при виде женщины со львом дрогнул и отступил, и все это видели. Где твоя львица, госпожа Грай? Ей бы следовало быть здесь, чтобы мы могли от всей души поблагодарить ее!
— Шетар пребывает сейчас в крайне дурном настроении, — сказала Грай. — Сегодня она должна, во-первых, поститься, а во-вторых, мне пришлось ее запереть. Боюсь, она уже съела часть ковра на полу.
— Устрой-ка ей лучше пир, а не пост! — воскликнул Пер, и люди вокруг засмеялись и стали кричать, чтоб позвали льва, который «оказался единственным из альдов, кто действительно был на нашей стороне!». В общем, Грай пришлось пойти и привести Шетар, которая действительно была настроена весьма мрачно. Она явно не оценила купания в каналах и плавания на утлой лодчонке прошлой ночью, а продолжавшийся в течение всего утра шум возле дома окончательно вывел ее из себя. Кроме того, львица отлично чувствовала царившую в городе напряженность и, как и все кошки, сугубо отрицательно относилась к разным громким звукам, шумам и возбужденным выкрикам, а потому вошла в зал, негромко ворча и гневно сверкая желтыми глазищами. Все тут же расступились, давая ей дорогу. Грай подвела ее к Лорду-Хранителю и заставила поклониться. Львица, вытянув передние лапы, исполнила свой коронный номер, и люди сразу развеселились и принялись громко ее хвалить. В итоге Шетар пришлось поклониться еще и Орреку, потом Перу, потом какому-то трехлетнему малышу, который пришел сюда с родителями; но, как ни странно, в результате львица даже слегка повеселела — ведь за каждый поклон она получала что-нибудь вкусное.
Близилась ночь, и большой зал постепенно окутали сумерки. Иста вместе с Иалбой, верной служанкой Тирио Актамо, принесшей нам на рассвете такие важные вести, зажгли светильники. От Исты я знала, что раньше это всегда служило знаком для гостей: пора, мол, и честь знать. Похоже, сегодня люди снова вспомнили прежние обычаи и привычки и один за другим стали вставать и, попрощавшись с Лордом-Хранителем, расходиться по домам. Затем они вежливо раскланивались с Орреком, Грай и со мной, а на пороге дома благословляли души и тени наших предков. Проходя мимо бьющего в вечернее небо фонтана, они благословляли Хозяина Всех Вод и Источников и в воротах низко наклонялись и почтительно касались Священного Камня.
Глава 14
Лежа в ту ночь в постели, я вновь и вновь переживала про себя весь этот долгий день, и мне казалось, что сон столь же далек от меня, как луна. Я снова видела, как Грай и ее львица стоят в окружении солдат перед жрецами и человеком в золотом плаще; как пляшет на солнце струя воды в ожившем фонтане; как Лорд-Хранитель легко, ничуть не хромая, сбегает по ступеням крыльца и останавливается внизу, рядом со мною; как он подносит к лицу Иддора раскрытую книгу. И в ушах моих опять звучал тот странный, проникающий в самую душу голос, который требовал: «Пусть они дадут свободу!» И этот крик, эхом отзываясь в моей душе, сливался с другими словами, которые то ли выкрикнула я сама, то ли моими устами их произнес кто-то неведомый: «Обломки одного восстанавливают целостность другого». И мне вдруг показалось, что я начинаю понимать смысл этих слов…
Но передо мной сразу возникла новая загадка: я вспомнила, что, когда вместе с Орреком и остальными вышла на крыльцо, Лорд-Хранитель ушел в дальнюю часть дома, в тайную комнату. Казалось, он пребывает в полном отчаянии, ищет, где бы укрыться, однако он скоро вернулся, так что у него наверняка было слишком мало времени, чтобы пройти туда, в темноту, в пещеру оракула. Скорее всего, он просто прошел в дальний конец комнаты, взял с полки ту книгу и сразу поспешил назад — ведь для него путь по длинным коридорам и внутренним дворикам нашего огромного дома был достаточно сложен. А когда он после этого подошел к Иддору, то выглядел уже не хромым калекой со сломленной волей, а полноценным человеком, здоровым и красивым. На несколько мгновений он стал прежним Лордом-Хранителем — но мгновения эти оказались столь кратки! И все же столь необходимы всем!
