Ольга Куно - Торнсайдские хроники
Движение, однако же, было быстро остановлено телохранителями графа и отрядом барона ван Дрейка. Несколько арбалетных стрел, без предупреждения выпущенных в гущу толпы, заставили людей быстро остановиться и вспомнить назначенные для них границы.
Осуждённую привязали к столбу. Священнослужитель громко и торжественно зачитал список обвинений, а затем поспешил возвратиться под надёжное прикрытие людей графа, обеспокоенный откровенно враждебным настроением толпы.
Приговорённая, в свою очередь, решила напоследок оторваться по полной, а заодно напомнить всем присутствующим о том, что она никакая не ведьма, а беседчица. Поэтому в ответ на традиционный вопрос о последнем желании она, чётко выговаривая слова, во всеуслышание заявила, что хотела бы взять у палача интервью. Судья, священнослужитель и палач растерянно переглянулись, но легального повода отказать в данном пожелании не нашли, и потому газетчица бойко приступила к делу. Несчастный палач, смущённый таким напором, едва успевал уворачиваться от посыпавшихся на него вопросов.
— В чём, с вашей точки зрения, преимущество повешения перед гильотиной? Есть ли у вас материальная заинтересованность в росте числа казней? Каково ваше любимое орудие пыток? Подвесная дыба, дыба-ложе, щипцы, железный сапог? Отражается ли сословие осуждённого на его отношении к казни?
С каждым таким вопросом Рейвен приходил во всё большую ярость.
— Заткните её кто-нибудь, наконец! — процедил он после очередного витка интервью.
Приказание было незамедлительно исполнено: приговорённой заткнули рот кляпом, после чего палач вернулся к своей профессиональной деятельности. И, наконец, с горящим факелом в руке шагнул к столбу. Осуждённая устремила на графа последний ненавидящий взгляд.
Толпа притихла, и, быть может, лишь за счёт этого на месте казни стало возможным расслышать приближающийся цокот копыт. А несколько секунд спустя на площадь ворвались трое всадников на взмыленных лошадях. В одном из них многие узнали Кентона Алисдейра, местного дворянина, не так давно приговорённого к позорному столбу и объявленного опасным государственным преступником. Другие двое, вооружённые мужчины с сиреневыми нашивками на дорожной одежде, знакомы никому из собравшихся не были. Значение данных нашивок, свидетельствовавших о том, что это личные слуги короля, было также мало кому известно.
Всадники придержали лошадей, а затем принялись потихоньку пробираться к центру площади сквозь толпу.
— Именем короля, остановите казнь! — громко прокричал Алисдейр.
Граф выступил ему навстречу.
— Алисдейр, ты как раз вовремя, — крикнул он. — Понял, что бесконечно бегать всё равно не удастся, и решил прийти сам? Хочешь разделить её участь?
— Прочь с дороги, Рейвен, — процедил Кентон. — А ты, — крикнул он палачу, — немедленно потуши факел!
— Ты слишком нагло распоряжаешься в чужих владениях, — с угрозой в голосе заявил граф. — Хочешь снова вернуться в колодки, на этот раз на неделю?
— О колодках мы обязательно поговорим, — сухо заверил его Кентон. — Но не сейчас, а тогда, когда я этого захочу. Эй, ты что, глухой? — снова обратился он к палачу. — Ещё один шаг, и будешь застрелен на месте за то, что ослушался королевского приказа.
Один из спутников Алисдейра уже держал палача под прицелом, и тот, ещё немного поколебавшись, потушил факел, опустив его в специально приготовленную колоду с водой.
— Кто ты такой, чтобы распоряжаться именем короля? — жёстко спросил Рейвен, судя по глазам, с трудом сдерживавший душившую его злость и не собиравшийся держать себя в руках намного дольше.
— Не беспокойтесь, граф, господин Алисдейр получил соответствующие полномочия, — раздался негромкий и очень спокойный голос.
Все обернулись. Разворачивавшиеся на площади события оказались столь драматичными, что мало кто заметил, как у спектакля появилось ещё около двух дюжин зрителей, постепенно въехавших сюда с одной из прилегающих улиц. Во главе этого внушительного отряда в данный момент находились двое — мужчина и женщина. На плече у женщины восседал чёрный ворон — один из верных признаков статуса Говорящей, а также, добавим к слову, одна из характеристик, приписывавшихся в своё время ведьмам. Одеяние же мужчины, равно как и тонкий золотой венец, украшавший голову, оставляли мало сомнений в его личности. Возглас "Король!" эхом прокатился по площади. Все присутствующие опустились на колени.
Рауль окинул площадь внимательным взглядом и, выдержав соответствующую случаю паузу, позволил подданным подняться на ноги.
— Ваше Величество, я счастлив видеть вас в нашем графстве! — во всеуслышание объявил Рейвен, особенно счастливым, однако, не выглядевший. — Весьма досадно, что обстоятельства оказались столь… малоприятными. Если бы я заранее знал о вашем приезде, то, поверьте, позаботился бы о более подобающей встрече.
— Отчего же, обстоятельства более, чем подобающие, — возразил Рауль.
Тронув поводья, он неспешно приблизился к центру площади. Король терпеть не мог повышать голос для того, чтобы быть услышанным. Говорящая также тронула поводья, отставая от короля не более, чем на положенные пол ярда.
— То, что здесь сейчас происходит, чрезвычайно любопытно, — продолжил Рауль. — Мне никогда не доводилось видеть, как сжигают ведьму. Исключительно читать в летописях. А вам, Говорящая?
— А я даже летописи читала невнимательно, — призналась Айрин. — Скажите, господин граф, вы вознамерились сжигать ведьм только выборочно или всех разом? Я могла бы вам немного поспособствовать. Может быть, у вас найдётся для меня ещё один столб?
Она тронула поводья, выдвигаясь немного вперёд. Король как бы невзначай последовал её примеру. Он едва заметно нахмурился, не вполне одобряя импульсивность поведения своей фаворитки, но был не намерен даже на секунду оставить её без поддержки.
— Ваше Величество, госпожа Говорящая, уверяю вас, что это событие — исключительное, — поспешил заявить Рейвен. — Мы вовсе не собирались возобновлять практику сожжения ведьм.
— И то, что мы видим, — яркое тому подтверждение, — усмехнулась Айрин.
Встретившись взглядом с королём, она прочитала в его глазах неодобрение. "Я сам разберусь с тем, что здесь происходит, — говорил его взгляд. — Для этого ты недостаточно хладнокровна, и потому уязвима." "Ладно, как скажешь", — ответили глаза Айрин. Она смолкла, возвращая инициативу Раулю.
— Насколько я понимаю, практика заключения дворянина в колодки — тоже исключительное событие, — ровным голосом сказал он.
