Владимир Лошаченко - Стажёр
Поцелуи в столь привлекательную часть тела возбудили обоих и закончились они естественно любовной схваткой. Отдышавшись, Пашка спросил:
— За что ты меня любишь, Мела? Кругом столько симпатичных и достойных мужчин. Я и мои друзья теряемся в догадках.
Девушка на мгновение задумалась, потом рассмеялась.
— Дурачок, разве любят за что-то? Люблю и все. Иди ко мне, ненасытный.
— Караул! — запаниковал Пашка.
— Боишься?
— Конечно, боюсь, — честно признался он.
— Не бойся, я тебя пожалею, — и бережно прижала к груди.
Попрощавшись с друзьями в «Ржавой секире», Пашка из дворцовых покоев, как был в генеральском мундире, так и отправился домой в замок привычным телепортом.
Попал он отчего-то в винный подвал.
— Тонкий намек, — хмыкнул он.
Не успев выбраться, тут же нарвался на Пако, который заключил его в дружеские медвежьи объятия.
— Поздравляю, Паша, ты вовремя. Сын у тебя родился. Пако сиял, словно медный котелок, что-то еще говорил, но Чернота не слышал. Неизвестное теплое чувство отцовства разливалось в его груди.
— Извини, Пако, но мне надо к сыну.
— Беги, беги, папаша.
Пашка вихрем взлетел по лестнице и, пробежав через анфилады комнат, очутился перед спальней.
Вошел на цыпочках. Беата спала, откинувшись на высоко поднятые подушки, правой рукой придерживала сопящий сверток в атласном одеяльце. Картина, достойная кисти великого живописца, — мать со спящим ребенком.
Пашка долго сидел рядом на кровати, боясь шелохнуться, и любовался красивым умиротворенным лицом жены. Вот оно счастье. И почто он мотается черти где, забросил семью. Совесть проснулась очередной раз, грызя зло и настойчиво. Самое неприятное, оправдаться нечем — права, зараза, во всем, а если еще вспомнить Мелу, о-хо-хо. Пашка от горестных мыслей передернулся. Ничего с собой не мог поделать — любил обоих. К тому же знал точно — Мела его не охмуряла, даже в мыслях не держит, чтобы удержать подле себя. А в реале получается, что привязан к ней крепче канатов, впрочем, как и к Беате.
Жена, видимо, почувствовала его взгляд, открыла глаза. И столько любви и нежности он прочитал в ее взгляде, что смутился, почувствовав себя старым греховодником.
«Отставить! — скомандовал он сам себе. — Рассуропился, какие только дурные мысли не лезут в голову. Наше дело мужчинское, мы всегда правы», — столь наглое утверждение привело его в норму.
По случаю рождения наследника герцога замок встал на уши. Прислуга драила посуду и чистила помещения, гарнизон тоже приводил себя в порядок — затевалось нечто грандиозное. Народ не обманулся в своих ожиданиях — хозяин закатил банкетище во всю ширь русской души. Веселились три дня, даже лошади егерей выглядели хмельными и слегка неадекватными. В первый же день праздника случилось событие, имеющее далекие последствия.
Проведать Беату приехала ее новая подруга, баронесса Ида дé Леман. Молоденькая вдова яркой внешности с симпатичными ямочками на щечках. Натура добрая и веселая, она сразу понравилась Пашке. Ее посадили рядом с Пако. Бесстрашный боец и воин отчего-то превратился в ледяную статую, проглотившую лом. Чернота поспешил на помощь другу. Вытащив его из-за стола и отведя подальше, стал приводить в чувство. После кубка чачи Пако пришел в сознание.
— Перестань сейчас же. Да, красивая девушка, но это не повод для паники и вообще ты ведь мужик в конце концов.
— Ага, — согласился бывший наемник. — Нет, ну ты ее видел, какие глаза, какие губки… Я сражен в самое сердце.
— Ну и флаг тебе в руки, начинай ухаживать. Совет вам да любовь.
— Паша, о чем ты говоришь, кто она и кто я?
— Тьфу, у тебя совсем мозги заклинило. Ида — живой человек, а ты молодой герцог, кровь с молоком и что характерно — холостяк.
— Ты думаешь, у меня есть шанс? — со вздохом протянул Пако.
— Дурачок, да она тебя глазами пожирает. Не дури, а иди в атаку — баронесса не устоит.
Выпив за будущую победу, вернулись за стол. Баронесса Ида дé Леман действительно весьма благосклонно принимала ухаживания бравого герцога Пако Виго дé Бокэ.
Роман развивался прямо на глазах у довольных хозяев замка.
Пашка нашептал на ушко Беате план действий, относительно влюбленных, супруга, похихикав, согласилась. Вечером того же дня Беата имела приватную беседу с баронессой. Та живо интересовалась Пако — каков он, много ли дурных привычек. Беата, не имевшая привычки злословить за спиной, довольно коротко ответила:
— Герцог дé Бокэ надежен, словно скала.
Потом добавила:
— У моего мужа друзья очень достойные люди, других быть не может.
Конечно, Иду такие короткие ответы не устроили, и она, подобно всем женщинам в данных обстоятельствах, требовала более обширной информации. На что получила полный отлуп и совет:
— Пообщайся лучше с самим Пако, вот и составишь о нем непредвзятое мнение. Скажу одно — он человек очень порядочный и словами не бросается.
Все дни герцог дé Бокэ не отходил от дамы своего сердца. Супруги Лоредан искренне радовались за влюбленных. На четвертый день баронесса дéЛеман увезла в свой замок герцога дé Бокэ погостить. На прощание Пашка подмигнул Пако:
— Не забудь пригласить на свадьбу, счастливчик.
Вместо ответа тот кивнул и, обняв на прощание, поспешил в коляску к баронессе.
* * *Малыш не доставлял особых хлопот — много спал, сосал материнскую грудь и являлся образцом здорового, спокойного ребенка.
Беата после рождения сына расцвела пуще прежнего. Пашка, слегка обалдевший от счастья, частенько носил ее на руках, что весьма нравилось супруге. Постепенно жизнь в замке успокоилась, народ занялся повседневными делами. Производственные цеха работали, регулярно выдавая продукцию. Кузнецы освоили художественное литье из чугуна и бронзы. Краснодеревщики на токарных станках делали весьма искусную мебель, которая шла нарасхват.
Поселок близ замка превратился в небольшой городок — в нем раз в месяц проводили ярмарку. От купцов не было отбоя. Все знали, у герцога Лоредана можно купить разнообразные товары, нередко уникальные — таких в империи не сыщешь. Вассальные бароны вовремя платили налоги — последний урожай на полях весьма впечатлял. Полноводный золотой ручей прибыли непрерывным потоком наполнял герцогскую казну. Пашка и сам не знал, каково его состояние. Зайдя как-то в сокровищницу, потыкался среди больших сундуков, полных золота, сбил ногу и, обматерив неизвестно кого, выскочил наружу. Один из сундуков, самый тяжелый, — подарок Мелы, особо мозолил глаза. Как он не отбрыкивался, красавица заставила принять его подарок. Этот сундучок весом около двухсот килограмм так и стоял у самого ухода.
