Игорь Дравин - Ученик
— Поясни, Матвей.
— Например, спрашивают тебя, как ты стал учеником охотника со всеми его правами и обязанностями. Ты отвечаешь, что получил амулет, спустился в погань и вернулся через положенное время. Правда.
— Да, все правда.
— Вот примерно так и отвечай на все вопросы обвинителя.
— Матвей, — я посмотрел на него, — а эти сюрпризы не связаны с концовкой поединка?
— Догадливый. Не только. Догадался и молчи.
— А чем же тогда занималась комиссия с утра, неужели все местные сплетни не узнала?
— Дознание в таком деле основывается не на сплетнях и слухах, а на официальных показаниях свидетелей. Вот с утра они и опрашивали всех свидетелей событий приведших к поединку.
— Тебя поэтому не было с утра?
— Да.
— А то, что происходило во время поединка, они не узнали так?
Матвей посмотрел на меня и покачал головой.
— И откуда же ты свалился на мою голову, такой догадливый.
— Оттуда, что и дед твой.
— То-то он стал за несколько лет королевским секретарем. Там у вас все такие, как это он говорил, да, хитрожопые?
Дружный смех заставил Дуняшу выскочить из кухни.
— Еще пива?
— Нет, доча, не надо, — сказал Матвей, вытирая слезы.
С каждым днем я узнаю о Матвее все больнее и больше. Оказывается, его дед королевский секретарь. Должность во все времена и всех мирах очень не маленькая. По влиянию, а не по титулам и прочей мишуре, земляк наверняка входит в десятку людей, обладающей реальной властью и возможностями. А может и в пятерку. В связи с открывшимся обстоятельством все большее изумление вызывает поведение сэра Берга. Не побоялся принять единственно возможное решение, позволяющее избежать волнения в очень важном, для короны, городе. Решение, одновременно позволяющее не осложнить отношения со стратегическим торговым партнером. Уважаю. Не побоялся заиметь возможного врага в лице королевского секретаря, если посчитал, что для государства моя смерть благо. Другое дело, что такое изящное решения я пустил псу под хвост, цепляясь за свою никчемную жизнь. Но все равно, кто из наших чиновников способен на такое? Ноль целых, хрен десятых. Как все-таки жить здесь хорошо, а твари и слуги Падшего, по сравнению с жизнью в моей стране, на ужасы не катят.
Что касается предстоящего то ли суда, то ли разбирательства, так для меня это семечки. В Арланде наверняка такие сложные, с их точки зрения, процессы редкость. Наверняка пользуется большой популярностью упрощенная схема судопроизводства. Ткнуть пальцем и на плаху. Нет головы у подозреваемого, не болит оная у прокурора. Адвокаты, опять же, при такой практике, как-то не приживаются. С делом ознакомится не успевают, как клиента нового надо искать. То ли дело у нас. Только на одних сериалах можно степень бакалавра получить по юриспруденции, а если есть еще и личный опыт, то вообще. Горький опыт. Неделя общения с системой сильно подняли мой уровень знания юриспруденции. Убитый подонок оказался сыном большой шишки. Бывает. А то, что через два года шишка слетела с олимпа в грязь, а остальные мерзавцы погибли в результате несчастного случая, так это чистая случайность. Честно. Вспоминать страшно, как я удерживал Толяна от немедленных действий. Позволил даже пару раз начистить себе умывальник, но убедил подождать с ответкой и предоставить разработку мер воздействия мне. Его костоломы ничего, кроме примитивной заказухи, делать не умели. А зачем криминал? На таком месте у любого есть враги. Жизнь такая. Чем выше вскарабкаешься, тем сильнее оттуда тебя хотят сдернуть. Пара-тройка слухов, подкрепленных несколькими фактами и все.
— Матвей, а сколько у нас осталось времени?
— Немного, хочешь что-то спросить?
— Да, раз я буду отвечать на различные вопросы, не мог бы ты ответить мне на один мой.
— Давай, кратко отвечу.
— Я его задавал в числе прочих перед походом в погань. Но теперь перед судом он является самым важным. Почему я иногда не понимаю некоторых слав и воспринимаю собеседника по-разному, даже тебя? То ты вещаешь как проповедник, то нормально говоришь. Почему здесь метрическая система измерения. Месяцы, недели, сутки…
— Влад, — перебил меня Матвей, — помнишь, как ты научился нашей речи?
— Помню, конечно.
— А горло у тебя иногда не болит, особенно после долгого разговора?
— Ты и это знаешь?
— Приходиться, — усмехнулся Матвей. — Отец Эстор научил тебя не совсем нашему языку и речи. Он проник в твою голову и, к имеющимся там образам, привязал термины нашего языка и способ построения фраз. Если что-то в Арланде не имеет аналогов в твоем мире, то ты не знаешь этого слова и наоборот. Общение при помощи образов самое быстрое и легкое, и не требует перевода, всегда найдутся аналоги вещей, изделий, местности и многого другого. Так он понял твою жизнь, поступки и слова, и не нашел в тебе зла.
М-да, зла не нашел, зато нашел что-то другое и дэргом постоянно обзывал. Понятно. Дедок не просто вложил мне матрицу языка, он просканировал мою память. Хреново. Такому деятелю самое место в спецслужбе. Кто тут у нас шпиен мерикосовский, выходь лучше сам, пока падре не пришел. Хуже будет.
— Как будто ты не понял, чем он занимается. Шо, опять? Все понимаю, верю, но в глубине души червячок сомнения, вдруг обман, так? Так, я тебя спрашиваю, морда?
Не ругайся, ты прав.
— Когда-нибудь, из-за этого червя, твоя задница станет чьей-то.
— Так вот, — продолжал Матвей, — когда ты пытаешься перевести образы в речь, ты говоришь на нашем языке. Твое горло еще не привыкло к нему и поэтому после долгого разговора ты чувствуешь небольшую боль. Это скоро пройдет. Также отец Эстор научил тебя письменности. Ты ведь наверняка что-то читал и понимал.
— Да.
— Наша письменность основана на рунах, как и язык. Алфавит и язык твоей родины я знаю, дед научил. Поверь мне, нет ничего общего.
— И как долго это продлится?
— Года два, три, не больше, а потом база знаний исчезнет и те слова, что ты не употреблял, уйдут из твоей памяти. Ты станешь четко различать, на каком языке ты говоришь.
— Матвей, а я смогу сейчас понимать, на каком языке я разговариваю и читаю?
— Конечно, месяц несложных тренировок и все. Но оно тебе надо? А как видеть руны я тебе сейчас покажу.
Матвей подошел к тумбочке у стены взял из нее бумагу и чернильный набор. Положил на стол и что-то написал.
— Читай, — протянул он мне лист.
— Мама мыла раму. Матвей, ты издеваешься?
Матвей заржал. — Нет, конечно. Надави на глаза, несильно только и снова прочитай.
Сделаю. Нет, он точно издевается. Довольный такой сидит. Попробуем почитать, что написала эта сволочь. Так бумага, букв… какие нахрен буквы, несколько кружков с линиями и черточками, это же похоже на земные руны.
