Дмитрий Силлов - Ученик якудзы
«Да уж, душераздирающее зрелище. Не глаза, а то, что в них отражается».
— Нормально, — буркнул Виктор, невежливо отворачиваясь. Не особенно в кайф валяться перед девчонкой в образе эдакого беспомощного уродца. Хоть бы простынёй прикрыли, садюги проклятые!
— Ты терпи, — серьёзно сказала девчонка. — Любое, даже абсолютное оружие нуждается в доведении до совершенства. Как и в уходе. Попробуй, это вкусно.
Виктор вздохнул и повернул голову обратно. Ох, мама дорогая, только не это! Опять рис!
— Это сладкие моти, — сказала девчонка, разламывая рисовую лепешку и поднося ко рту Виктора. — Их меня научила готовить мама…
Только этого еще не хватало! Чтоб симпатичная девчушка с руки кормила как собачонку!
— …когда была жива.
Так… Не тот случай, чтобы быковать. Совсем не тот…
«Моти» действительно оказались очень даже ничего. Хотя, по сравнению с дедовой рисово-корешковой диетой, любая человеческая еда показалась бы блаженством.
— А что с ней случилось? — ляпнул Виктор — и тут же куснул себя за язык. Блин, довели экзекуторы со своими технологиями, совсем мозги перестали работать.
Но девчонка отреагировала на удивление спокойно.
— Отца и маму убили тэпподама, убийцы-смертники клана Ямагути-гуми во время последней сэнсо.
Этот термин был Виктору незнаком.
— Сэнсо? — переспросил он.
— Война между кланами Якудзы, — пояснила девчонка.
— А разве они воюют? — удивился Виктор. — Я слышал, что вроде у них бывают порой непонятки, но не думал, что всё так серьёзно.
— Бывает по-разному, — вздохнула девчонка. — Кодекс Якудзы запрещает убивать катаги, но в то же время не зазорно подарить смерть члену своего клана. И если ты потом сможешь доказать, что сделал это обоснованно, никто не скажет тебе ни слова. Что уж говорить про воинов других кланов. И хотя сейчас царит тэути, официальный мир между кланами Сумиёсикай и Ямагути-гуми, он крайне шаток. Как и любое иное равновесие.
— Понятно, — сказал Виктор. — У наших бандюков то же самое. То мир-дружба-жвачка, то, чуть что — за стволы хватаются.
— Якудза — не бандиты! — сверкнула глазищами девчонка. — Клан Сумиёси-кай ведет свою родословную от великих героев прошлого!
— Так никто ж не спорит, — вяло отбрехался Виктор.
Спорить не хотелось.
Хотелось, чтобы сидела возле койки симпатичная японочка со смешным именем Мяука (может, и не совсем так на самом деле, но пусть будет Мяука), хлопала дециметровыми ресницами и говорила о чем-нибудь.
Всё равно о чем.
Потому как альтернатива пугала. Еще пару недель беспрерывного изучения жутких старинных трактатов, с холодным практицизмом описывающих способы оптимального умерщвления себе подобных, — и можно смело переезжать на другую койку в палате с мягкими стенами.
Поэтому Виктор, что называется, «съехал с темы», подольстившись.
— Были тут в вашем храме с сиханом, видели статуи твоих предков. Впечатляет.
— Правда? — отмякла японочка. — Если дедушка водил тебя в храм, значит, ты оправдываешь его доверие и ками прадеда довольно тобой. Если бы не он, последняя война могла продолжаться до сих пор. Немецкие технологии…
Она говорила что-то ещё, но вдаваться в секреты немецких технологий было тоскливо. Тут японскими технологиями достали по самые «не хочу» — и вот вам, извольте, продолжение банкета, новые беседы на тему, как кто-то кого-то когда-то замочил или замочит впоследствии. Поэтому Виктор только слушал приятный мяукающий голос (не зря Мяукой назвали), смотрел на кукольное личико с нереальными глазищами — и ему было хорошо.
Она закончила говорить. Помолчала, глядя на него из-под ресниц и едва заметно краснея. Спросила тихо:
— Хочешь, я приду завтра?
— Хочу, — улыбнулся он.
* * *Она и вправду пришла.
И на следующий день, и после.
И когда она приходила, жизнь казалась гораздо менее тоскливой…
«Убийство ударом в точку ганка — это пронзающий удар в четыре внутренних угла груди. Здесь канал проходит через два органа — легкие и сердце… Следует знать, что, во-первых, этим ударом поражается „плотный“ орган сердце… Все остальные „плотные“ и „полые“ органы связаны с сердцем, и стоит нанести хотя бы легкий удар в сердце, как он немедленно отзовется во всех остальных органах. Посему следует знать, что метод поражения сердца является самым эффективным способом убийства».
— Что читаем?
— «Иллюстрации к „Объяснениям строения тела“», — вздохнул Виктор.
— Школа Ёсин-рю, — кивнула Мяука. — Хорошее наставление для настоящего воина.
— И откуда ты всё знаешь? — подивился Виктор. — Дед научил?
— В основном мать. Дедушка может научить мужчину Пути Воина. Мама учила другому.
— Искусство куноити?
— Нет, — покачала головой Мяука. — Путь мико.
— Колдуньи? — не поверил Виктор.
— В древности адепты сюгэндо трактовали слово «мико» буквально, как «дитя сути вещей». Женщина сама по себе является сутью этого мира, источником жизни. Поэтому ей, в отличие от мужчины, не нужно много усилий для того, чтобы изменять мир. Для того чтобы стать колдуньей, ей достаточно лишь осознать свои возможности.
— Неслабо, — усмехнулся Виктор, успевший за несколько недель безделья прочитать много подобных изречений, коими были нашпигованы древние трактаты. — Это типа того, что каждый человек изначально является Буддой. И для того чтобы стать Буддой, ему нужно лишь осознать, что он Будда.
— В общем, да, — кивнула Мяука.
— И некромантией владеешь? — улыбнулся Виктор.
— Зачем? — удивилась девушка. — Стоит ли тратить так много сил для того, чтобы поднять из земли мёртвого, когда гораздо проще управлять живой куклой, которых вокруг множество. Хотя, если будет очень нужно, в этом нет ничего сложного. Просто на некромантию тратится очень много личной силы.
— А я думал, для таких дел используют лягушек, летучих мышей, змей там разных и всякую другую гадость.
— Зачем лягушки? — удивилась Майуко.
— Ну как же? Какой ритуал черной магии без гадов?
Девушка рассмеялась.
— Да, я поняла. Ты смотрел много смешных фильмов про колдунов. Понимаешь, слабому ёдзюцуке необходимы разные атрибуты для того, чтобы настроиться и активизировать свою личную силу. Можно много дней ничего не есть и не пить, резать зверюшек, глотать всякую дрянь — и в результате получить мизер. А можно просто осознать себя Буддой, который и есть весь этот окружающий мир, — и изменить его так, как тебе нужно. Без лягушек.
Она улыбнулась. Виктор поймал себя на том, что ее улыбка нравится ему все больше и больше.
