Бронислава Вонсович - Плата за одиночество
— Штеффи, мне кажется, я не вовремя, — неуверенно сказал Петер. — Вы меня даже не слушаете.
— Извините, задумалась. — Я даже постаралась улыбнуться и найти объяснение своему поведению. — У нас неприятности с одной из клиенток. Она утверждает, что ей подсунули фальшивку. А я ей сама крем относила.
— Зря вы из-за этого переживаете, — ответил он. — За то время, что я инору Эберхардт знаю, таких случаев было несколько, все они заканчивались извинениями покупательниц.
— Да? — вежливо улыбнулась я. — Они потом оставались довольны?
— Ну конечно. У иноры Эберхардт в Гарме нет конкурентов, — уверенно ответил он. — У нее уникальные кремы. Все, хоть раз попробовавшие, непременно опять за ними возвращаются.
Я налила чаю в чашку и поставила перед ним. Интересно было посмотреть, как он будет отказываться от пирожков. Наверняка не захочет себя травить. У меня было печенье, но оно сладкое, таким не наешься. Петер наверняка сейчас скажет, что не голоден…
— Пирожки с мясом и совсем свежие. — Я пододвинула тарелку к нему поближе, чтобы запах от них прямиком в нос попадал, вызывая аппетит. — Еще горячие. Угощайтесь.
— Спасибо. — Он улыбнулся мне своей замечательной улыбкой, а я решила, что он мою бдительность усыпляет, и сразу напряглась в ожидании сигналов от артефакта, не подававшего пока признаков работы, так что я начала бояться, вдруг он испортился в самый неподходящий момент. — Но я не хотел бы вас объедать. Денег у вас немного, насколько я понимаю.
Вот и причина нашлась, и убедительная такая. Но я на этом останавливаться не собиралась. Нечего ему отказываться от пирожков, облитых собственноручно приготовленным зельем. Меня хотел накормить, пусть и сам попробует. Буду уговаривать, пока есть не начнет.
— Я слишком много взяла, мне столько не съесть и за несколько дней, — начала я. — Они так аппетитно смотрелись, что пожадничала. А завтра они будут не такими вкусными. Петер, да вы меня спасете, если съедите хоть парочку. Мне не придется потом давиться черствыми пирожками.
Ему мои доводы убедительными не показались, он все так же смотрел с сомнением то на меня, то на тарелку с пирожками.
— Хорошо, — неожиданно сказал он, — тогда я вам в следующий раз куплю что-нибудь из продуктов. Не только же Эдди к вам с тортами приходить.
И взял один из пирожков. Интересно, можно ли определить, на какой из них не попало ни капли, или он заранее принял противоядие, рассчитывая на такой случай? Есть он начал энергично, словно и не подозревал, что там вредное зелье. Три укуса — и пирожка нет, а Петер уже тянется за следующим. Наверное, все же антидот принял, гад. И воздействовать на меня не начинает, чего ждет — непонятно…
Стук в дверь прозвучал неожиданно и очень громко. Петер подавился непрожеванным кусочком и с вопросом во взгляде уставился на меня. Но я была сама удивлена не меньше, чем он. Я никого не ждала, а сыскари, сидевшие в засаде, стучать бы не стали. Да и Руди находится за стеной, в случае чего он был бы уже здесь. Я пошла ко входу, но не успела даже подойти к двери, как она распахнулась, явив моему взору Эдди. Вот уж кого я не ожидала сегодня увидеть! Да и пришел он не вовремя, того и гляди сорвет намеченную операцию по обезвреживанию Петера.
— Детка, нельзя быть такой безалаберной, когда по улицам расхаживают убийцы, — с порога заявил он мне. — Замок на дверях висит, чтобы его закрывать, понимаешь? А вовсе не для красоты, как ты подумала.
— Добрый вечер, инор Хофмайстер!
У меня не было никаких идей, как можно выставить этого наглого типа из квартиры, в которую он уже ввалился. А сделать это надо непременно, иначе с задержанием ничего не получится и следующие несколько дней придется постоянно вздрагивать от страха. И так пока преступник не подставится и не даст возможности себя арестовать. А вдруг Эдди и есть преступник? Я с подозрением уставилась на вошедшего, он тут же истолковал мой взгляд неправильно.
— Хочешь сказать, детка, что дверь ты не закрывала в надежде меня увидеть? Я польщен, право слово. Только вот мне в это не очень верится, так как на кухне у тебя сидит посторонний мужчина.
— Это Петер, — пояснила я.
В моих пояснениях уже не было необходимости. Эдди не стал ждать от меня приглашения, здраво рассудив, что никогда не дождется, и протопал на кухню, где неприязненно сказал Петеру:
— Гроссер, что тебя всегда приносит куда не надо? И когда не надо, — проворчал он. — Ты постоянно вклиниваешься между мной и Штеффи, и мне это не нравится. Я приехал, привез обручальный браслет для подтверждения серьезности своих намерений, вхожу в дом своей невесты, и что я там вижу? Опять Гроссер, и опять на кухне!
Мне показалось, что он хотел сплюнуть прямо на пол, но сдержался. Почувствовал, наверное, что тогда получил бы полотенцем, которое я держала наготове. Еще его слюней мне не хватало. Достаточно, что пирожки какой-то гадостью облили.
— Если бы меня сейчас здесь не было, ничего бы не изменилось, — не испугался его Петер. — Штефани уже согласилась выйти замуж за Рудольфа, пока вас не было, инор Хофмайстер.
Тут Эдди наконец заметил мой браслет и уставился на него с таким видом, будто гаже ничего в своей жизни и не видел.
— Детка, такого свинства я от тебя не ожидал, — возмущенно сказал он и плюхнулся на табуретку рядом с Петером. — Сколько меня не было? Всего ничего! А ты мне уже изменила с этим молокососом. Штеффи, право слово, ты сделала неправильный выбор. Сама посуди, кто из нас лучше — я или он? У него даже профессия неприличная.
— Почему это неприличная? — возмутилась я. — Должен же кто-то следить за порядком в Гаэрре?
— Вот-вот. Настоящий надсмотрщик, — кивнул Эдди своим мыслям и потянулся за пирожком. Неприятности аппетита его не лишили. — Детка, тебе с ним будет плохо, поверь мне. Хотя ты еще передумаешь десять раз за то время, что до вашей свадьбы осталось. Особенно если я постоянно рядом буду. Когда вы ее наметили?
— Через два дня, — мстительно ответила я.
Лицо Эдди ощутимо вытянулось, и он активно начал заедать свое горе. Петер недолго думая к нему присоединился. Какое-то время они молчали и сосредоточенно жевали, соревнуясь друг с другом в уничтожении моей еды. У меня начали появляться сомнения, что убийца — кто-то из них. Противоядие противоядием, но зелья они должны были съесть прилично. Неужели они оба ни при чем и должен прийти кто-то третий? Время шло, пирожки заканчивались, а никто больше не появлялся. Эдди мрачно жевал, прерываясь только, чтобы сказать мне укоризненную реплику, так что сторонний наблюдатель уверился бы, что я действительно что-то пообещала и не сдержала слово.
