Юлия Шолох - Звериный подарок
Я поклонилась Митроль и дождалась, пока она усядется в единственное кресло, предназначенное для гостей. Сев, она тут же улыбнулась, не только губами, лицом, а как-то вся целиком.
Мать ушла, оставила нас наедине. Я во все глаза смотрела на люна-са, что-то было в ней такое, к чему тянуло. Седые волосы очень ей шли, и даже морщины смотрелись удивительно ладно на круглом смуглом лице.
— Хочешь что-нибудь спросить?
— Хочу, конечно. Пока только не знаю что.
Тогда Митроль просто стала рассказывать обо всем подряд. Например, что шла однажды по лесу и услышала зов волка, который теперь ее муж уже почти сорок лет. Что у них четверо сыновей, две дочери и почти два десятка внуков.
Вот, кстати, вопрос, о котором я много думала в самом начале. Что это вообще за странная связь, откуда она берется, почему? Почему так сильно соединяет двух, казалось, совсем чужих людей, да еще и принадлежащих к разным расам?
Ничего нового или определенного узнать не удалось. Митроль сказала, эта связь считается данной богами, чтобы уравновесить силу звериного народа, оказавшегося при сотворении неожиданно неуязвимым.
А потом призналась, что долгое время не могла решить, действительно ли это дар. Думала, может, наоборот, проклятие? Такая глубокая связь, слишком навязчивая, слишком личная, а ведь иногда хочется побыть одной, закрыться, отдохнуть.
— Одной? — Даже не представляю, как можно такого хотеть. Отдохнуть от Радима? Наоборот, мне не хватало его все сильнее. Если бы можно было быть вместе все дни напролет!
— Вы еще так молоды, — улыбнулась Митроль. — Первые годы замужества я была такой же. А потом устала. Надоело все, и я… уехала однажды к родне отдыхать, оставила его одного.
— Но… как? Разве он может жить без своей люна-са?
— Наверное, для всех по-разному. Моему мужу главное знать, что я его люблю. А я любила его каждую минуту своей жизни с тех пор, как впервые услышала зов. Когда уехала, просто говорила ему иногда, чтобы не забывал. Говорила, что люблю, что он мой единственный и я обязательно вернусь.
— Вы говорили?
— Да, Дарена, вы разве еще не разговариваете?
— Не словами, только эмоциями и если рядом. А вы утверждаете, что уехали?
— Потом будете слышать слова, не как обычную речь, конечно, но простейшие поймете. И расстояние увеличится. Не знаю, насколько далеко, вожак все-таки, а у нас до пятидесяти верст доходит.
— Пятьдесят верст? — Это же огромное расстояние! Неужели мы сможем слышать друг друга так… далеко? И расставаться? Хотя последнее совсем неважно, не собираюсь расставаться с Радимом ни на минуту. Никогда!
— И надолго вы уезжали? Часто?
— Разное бывало. Только вот возвращалась всегда. А он ждал. Сколько ни бегай, не сбежать от дара люна-са. Или от проклятья, как смотреть. — Митроль глядит на меня, как на маленького ребенка, которому сказанное в одно ухо влетает, а в другое благополучно вылетает.
— Разве на такое можно смотреть как на проклятье? — Не понимаю, такой дар, кто может такого не желать?
— Вы так молоды, Дарена, — с каким-то сожалением отвечает Митроль. Как будто что-то скрывает. Как будто пугать не хочет.
— Вы что-то утаиваете? Не надо, я должна знать правду, мне же с этим жить!
— Нет, Дарена, все, о чем я умолчала, не относится к люна-са. Это просто опыт взрослых женщин, он сам к вам придет, без моего участия. Не старайтесь узнать раньше времени, не нужно это вам. Да и неважно пока.
После ее ухода внутри осталось странное раздражение. Наверное, я просто еще очень мало знаю об этом явлении. Встречусь с ней через пару лет, тогда, может, лучше друг друга поймем. Хотя и этот разговор был не бесполезным, получается, мы сможем разговаривать, и не просто разговаривать, а на расстоянии? Ночью я поделилась новостями с Радимом, и мы начали понемногу пробовать.
Вечером одного дня, когда нашему браку исполнился месяц, я услышала его слова:
«Смешная… чего-то боится…»
— Ничего не боюсь! — Это он о чем вообще? И так тихо. И губы… не шевелятся.
«Слышит», — довольный голос. Прямо в голове возникает, как будто всплывает откуда-то снизу. Будто собирается в звуки сразу внутри.
«Смешной… дразнится», — думаю как можно четче, как можно громче. Выкинув из головы все, кроме этих слов.
— Слышу! — Его глаза так разгораются, только когда он очень доволен. Слышит меня, прекрасный подарок к нашему маленькому юбилею! Только как это получилось, отчего? Даже догадок никаких нет, просто произошло, и все.
Потом мы пытались говорить на расстоянии, и тут почти ничего не получалось. Очень редко что-то доносилось, и то искаженное в несколько раз.
Неспешно текло время, со дня свадьбы прошло почти два месяца. Ножи на занятиях с Улемом летали уже не всегда мимо мишени. Я хорошо изучила географию волчьей страны и основательно занялась языком дивов, уж очень он оказался необычным и красивым. На данный момент единственная раса, которая говорила в основном на собственном языке, а не на общем. Не думала, что меня можно заинтересовать чем-то, связанным с белоглазыми, кроме способов их убить, но язык был просто как песня. Даже не верилось, что его породил народ с лицами, которые были у делегации и особенно у тех, кто тогда напал на вожака.
Однажды ночью Радима не оказалось рядом. Я тут же поднялась и спросила, где? В ответ быстро пришли нервные слова: «Спи, срочное дело». А ведь как четко ответил! Можно сказать, впервые полную фразу и так разборчиво! Я заснула, строя радужные планы, что скоро мы сможем болтать в любое время, когда захочется друг друга услышать, и даже расстояние больше не помеха. Да еще никто и не узнает о чем, потому что никто не услышит!
Радим вернулся, когда светало, и вдруг так крепко меня обнял, что даже дышать стало нечем. Держал меня и не мог отпустить. Неужели что-то случилось?
— Радим… Хочешь меня задушить?
Не помогло, только крепче сжал.
— Что случилось?
Молчит. Точно что-то не так. Неужели… война? Только не это!
— Радим, война? Не молчи, страшно! Война будет?!
— Нет, все в порядке. — Судя по его глазам, случилось что-то, испугавшее его больше войны. Но что может быть страшнее? Вот он что-то решил и продолжает: — На границе небольшой конфликт, ничего серьезного. Поверь, я бы сказал.
Почему-то не верится. Звучит так, будто он просто не хочет меня пугать. Но если начнется война, этого никак не скроешь. Значит, пока и правда все не так страшно.
— Пообещай сказать правду, если начнется война или что-то подобное, — потребовала я.
— Обещаю. Кстати, из замка не выходить даже во двор и тем более к казармам. Кто бы ни звал, что бы ни говорил, поняла?
