Стимпанк! (сборник) - Блэк Холли

Члены совета встали. Площадь постепенно опустела. Горожане, обсуждая случившееся, возвращались домой. Отец двинулся было к Лус, но бабушка покачала головой, и он развернулся и пошел прочь.

Ей ведь довольно много рассказывали о том, как ремонтировать всякие вещи и даже делать новые… И о том, как искать детали по свалкам… И о том, как скользить на доске по океанским волнам навстречу брызгам и солнцу.

Лус подошла к Шипучке – как бы его там на самом деле ни звали – и положила руку ему на плечо.

– Я знаю, где раздобыть кое-какие запчасти, – сказала она.

Приносим извинения всем художникам-иллюстраторам XIX века, а также всем, кого отбраковала машина Империи.

Дилан Хоррокс

Стим-Герл

В первый раз, когда я ее увидел, она стояла за библиотекой, уставившись в землю. Линялое синее платье, поношенная кожаная куртка, шнурованные башмаки до колен и очки в черной оправе. Но что на самом деле заставило меня остановиться и вытаращиться на нее, так это шляпа: старая, дикого вида штуковина, свисающая по бокам на уши и с большущими толстыми окулярами спереди.

Оказалось, она в моем классе по английскому. И сидит, подумать только, прямо рядом со мной – прямо в своей куртке, шляпе и окулярах. И пахнет, как лавка старьевщика.

– Идиотка, – припечатал Майкл Кармайкл.

– Фрик, – согласилась Аманда Андерсон.

На смех она не обратила ни малейшего внимания, просто полезла в сумку за тетрадью и карандашом. И наклонилась над столом пониже, чтобы никто не видел, что она там пишет.

Уже потом, когда миссис Хендрикс отвлеклась на взрыв дебильного хохота в первых рядах, я наклонился в ее сторону и прошептал:

– Классная шляпа.

Она нахмурилась и поглядела на меня, потом уткнулась снова в свою тетрадь. Брови у нее оказались цвета сыра.

– Никакая это не шляпа, – проворчала она, не поднимая головы. – А шлем. Летный шлем.

– Ого, – сказал я. – А ты тогда кто? Пилот?

Тут она подняла-таки глаза и улыбнулась мне – довольно лукаво.

– Стим-Герл, – отозвалась она.

– Что такое Стим-Герл?

Но тут, как назло, миссис Хендрикс принялась орать, и весь класс живо заткнулся.

После уроков она ждала меня у школьных ворот. Я убедился, что никто не смотрит, и только потом брякнул «привет».

– Вот, – сказала она, протянув мне тетрадь.

Простую, дешевую школьную тетрадь с мятой обложкой и ободранными уголками. На первой странице обнаружилось название, большими синими буквами:

А под ним – рисунок девушки, почти такой же, как та, что стояла сейчас передо мной, только постройнее и покрасивее: синее платье, кожаная куртка, высокие ботинки на шнурках, летный шлем и очки. С той только разницей, что на рисунке она смотрелась офигенно, а не просто… странно.

– Твоя работа? – спросил я. – Шикарно получилось.

– Спасибо, – отозвалась она и перевернула несколько страниц.

Там оказались еще рисунки и всякие диаграммы: летучий корабль в форме сигары; какие-то люди в старомодных водолазных костюмах, плывущие через космос; странные чужеземные пейзажи; не менее странные заводные гаджеты и, конечно, Стим-Герл: то выпрыгивающая из корабля, то сражающаяся с монстрами – смеющаяся, улыбающаяся…

– Так кто такая эта Стим-Герл? – спросил я.

– Искательница приключений. Ну, то есть это папа у нее искатель приключений, ученый и первооткрыватель. Но она везде летает с ним – на экспериментальном паровом дирижабле «Марсианская роза». Еще она делает всякие гаджеты.

Порывшись в сумке, она извлекла нечто, сильно напоминавшее швейцарский армейский нож, только очень старый и ржавый. Отвертки, пассатижи и куски проволоки торчали из него во все стороны. Среди них виднелась даже маленькая деревянная чайная ложка.

– Это Марк-2, Многофункциональное Карманное Инженерное Приспособление, – победоносно сообщила она. – Одно из первых – и лучших – изобретений Стим-Герл. Оно вытащило их с отцом из многих передряг – вот, скажем, когда на Луне их захватили троглодиты и посадили в подземный зоопарк…

Она тараторила и размахивала руками, так что мне пришлось даже сделать шаг назад – на всякий случай, вдруг она сейчас как ткнет в меня этой штуковиной…

– С его помощью Стим-Герл взломала замок на клетке, так что они сумели вернуться на «Марсианскую розу» как раз вовремя, – продолжала она, наполовину прикрыв глаза. – И когда они взмыли в воздух, троглодиты у себя в пещерах завыли так, что земля затряслась, и лунная пыль поднялась огромными волнами над поверхностью, колыхаясь, как море под порывами ветра…

– Э-э-э… – Я, честно говоря, не знал, что на это сказать. – То есть ты все это придумала, да?

Она замолчала. Потом выхватила у меня из рук тетрадь и запихала ее в сумку.

– Увидимся, – сказала она и сбежала, прежде чем я успел что-то ответить.

Я никогда не был, как это называется, душой компании. Проще говоря, не пользовался в классе популярностью. Никакой, от слова совсем. Я не особо умен, не силен в спорте и внешность в промежутке между слишком большими зубами и курчавой черной шевелюрой имею довольно дурацкую. Мама всегда говорила, что у меня есть «скрытые таланты», но на попытки отыскать их в себе я забил довольно давно. Словом, я привык быть один.

Нет, у меня на самом деле были друзья. Когда-то я даже тусовался с Амандой Андерсон, самой красивой девочкой во всей школе. Мы живем на одной улице, и когда мне было не то шесть, не то семь, ее мама, бывало, заглядывала к моей на чашечку кофе. Мы с Амандой играли в Лего, и в куклы, и во всякое другое. Моим родителям было плевать на эти, как их, гендерные стереотипы, так что они преспокойно покупали мне девчачьи игрушки. У меня был отличный кукольный домик и некоторые аксессуары для Барби, которые даже Аманда оценила. Мне, честно сказать, было все равно: я играл во все.

А потом в один прекрасный день Аманда всем в школе раззвонила про моих кукол. Можете представить, что мне после этого устроили. Когда я рассказал родителям, они позвонили маме Аманды, и они с дочкой больше никогда к нам не приходили.