День Разрушителя (СИ) - Астахов Виктор

Лайм вонзил сталь в грудину твари. Послышался полный боли хрип. Из недр шлема, что защищал голову мора, брызнула тёмная кровь. Мутант пал на колени, но его рука, оканчивающаяся пятёркой длинных когтей, намертво уцепилась в древко. Лайм попытался потянуть, но новой противник тут же рванул в брешь, прорвав линию обороны. Солдат бросил копьё, сделал шаг, оказавшись в первой шеренге, и выхватил из ножен меч. Грубый фальшион врезался в полотно имперского щита. Лайм удержал, опустил центр тяжести и шагнул вперёд — так, как учил Артемар и раскрылся контратакой. Короткий диагональный удар рассёк собой воздух и врубился в искривлённое плечо. Раздался треск ключицы. Тварь выдержала, но Лайм потянул на себя, ощущая, как лезвие прорезается сквозь набивку гамбезона и плоть. Перехватил рукоять и усилил давление. Сталь потонула в теле, а неистовый рык превратился в агонию предсмертного хрипа.

Уже в первые минуты размена моры понесли страшные потери. С получением ранений отходил на второй план и их неистовый запал. Твари более не рвались вперёд, даже подгоняемые кровавыми чародеями. Пока рыцари сохранили дисциплину и строй, такой противник не представлял для них скольким-нибудь значимой угрозы. Однако моры завязали людей в ближнем бою, а маховик битвы только приходил в движение.

2

Лайм вонзил клинок в тело очередного мутанта. На сей раз мор сохранил жизнь, но инстинкты заставили его бежать. Воитель выпрямился в полный рост, ожидая очередного противника, но уже спустя мгновение ощутил громогласный хлопок, последовавшую ударную волну и ужасный жар, что даже сквозь сталь шлема опалил его рыжую бороду. Сознание ещё не успело прийти в норму, а руки пытались отыскать почву. Сотканный кровавым чародеем «Огненный шар» озарил окружающее пространство. Он не отнял ни единственной жизни, но взрыв нанёс множество травм и создал куда более страшную проблему — он порушил строй.

Едва Лайм попытался встать, как вновь оказался сбит с ног чудовищным пинком. Латы удержали попадание, но казалось, тело, что укрывал этот панцирь, превратилось в кисель, а сознание осталось на прежнем месте. Юноша прочертил по земле добрые семь метров, и лишь чудом избежал последующего выпада со стороны трасхаунда. Огромная псина пронеслась прочь, концентрируя атаки на рыцарских дэстриэ, в то время, как группа огромных восьмифутовых созданий вторглась в рассредоточенный строй людей. Длинные обоюдоострые мечи врубились в людскую плоть уже в первые секунды схватки. Закованные в клеткоподобные шлемы фоморы были существами совершенно иного порядка, нежели их «младшие братья». Огромные мутанты пробивались сквозь защиту и сталь, следуя простым, но эффективным паттернам атаки. Лишь оказавшись на верном скакуне, при полном снаряжении, имперский рыцарь мог противостоять в поединке с подобной тварью. И именно подобная тварь ныне маршировала по душу Лайма.

Задержка уместилась в пару секунд. Юноша собрался с силами и вскочил с земли. Движение спровоцировало фомора на поспешные действия, от чего мутант в мгновение ока сократил дистанцию и нанёс амплитудный горизонтальный удар. Единственное, что сумел сделать Лайм — поднять двумя руками треугольный щит, часть коего незамедлительно отскочила прочь. Четырёхгранный клинок буквально прорубил полотно защиты и вернулся в атакующее положение.

«Я жив!» — пронеслась единственная мысль в голове.

Фомор потянул вспять, продублировав попадание обратной стороной. На сей раз удар пришёлся на «сильную» часть клинка. Лайм был выбит из равновесия, и только это спасло юношу от последующего взмаха. Клинок пронёсся в нескольких дюймах над головой, фомор провернулся вокруг собственной оси, застыл и направил взор на жертву. Лишь сейчас, сквозь решетчатое забрало Лайму довелось узреть искажённый лик противника. Некогда он было человеком, но отныне напоминал юноше лишь истории о демонах Шио, рассказанных отцом. Истории об отвратительных, искажённых созданиях, враждебных для мира людей и всякого порождения Асхи. Затишье оборвалось. Фомор тряхнул головой, словно ударенный разрядом. За его спиной мелькали вспышки света, звучал лязг стали голоса людей. Отныне всё воинство противника сошлось в бою с рыцарями, попросту выдавливая их числом.

— Хочешь сражаться? — фыркнул Лайм и неспешно поднялся на ноги. Отныне в его руках находилось древко копья, а в голове зрела единственная мысль — оттянуть внимание мутанта от собственных товарищей. Дать им то немногое, что мог дать Лайм. Шёпот юноши превратился в крик: — Ну, давай… Я здесь! Давай!

Фомор повиновался инстинктам и вызову. Лайм избежал ужасающего вертикального удара, приняв по касательной на щит. Сместился под руку и отступил. Хаунд атаковал с фланга и именно на него пришёлся слепой фоморский удар. Тварь завизжала от боли, а фомор, повинуясь инстинктам, нанёс повторный удар по собственному союзнику. Лучшего момента было не отыскать. Лайм шагнул вперёд. В голове прозвучали уроки усача Петро, рука повиновалась рефлексу и колющим попаданием всадила острие в мускулистое брюхо. Мутант взревел, отстранив своё внимание от порубленной псины. Лайм надавил сильнее, утопив весь наконечник, и потянул в сторону — прочь от ужасающего клинка. Последовал удар, сопровождаемый характерным треском. Лайм отправился в очередной полёт, но осколок копья по-прежнему зиял в теле мутанта.

Вопреки ожиданиям, фомор наплевал на боль и помеху. Сухощавое мускулистое тело надулось венами, а клинок заревел в чреде ещё более резких, но хаотичных атак. Удар за ударом — снова и снова, пока сталь продолжала звенеть о камни, периодически увязая в земле. Лайм защищался, как мог, но более он не имел и шанса на контратаку, а щит в его руках был расколот первым же значимым попаданием. «Давай! За мной» — звучала единственная мысль в голове юноши. Лишь ввиду наличия булыжников и прямолинейности противника, страж удерживал целостность собственных костей. Фомор ринулся вперёд и на сей раз, Лайма спасла лишь плита, что треснула под скачком увесистой твари.

Мгновение затишья подарило право на жизнь. Юноша пополз пару метров, вскочил на ноги и ринулся прочь, прямиком к колонам храма — подальше от фомора и его грозного клинка. Остановился. Перевёл дыхание. Перевёл взгляд. Существо, ожидаемо, ринулось следом. Теперь это была дуэль, а победа в ней оставалась единственным приоритетом стража. Однако, что он — недоучка-оруженосец, обыкновенный паж мог противопоставить подобному существу — твари, выкованной для сражений?

Фомор наполнил окружение леденящим криком, тут же утерянном в какофонии боя. Взревел и его клинок. Лайм выпрямился в полный рост, прижавшись спиной к колонне. У юнца был план — единственный и крайне рискованный. Однако Лайм не собирался от него отступать и ныне вопрос стоял лишь в методах реализации. Фомор приближался подобно стихийному бедствию, и казалось, даже контроль кровавых чародеев не мог обуздать его пыл. Рыцари сражались на передовой, сохраняя жизни лишь благодаря дисциплине и стойкости. Виктор и Артемар завязли в бойне, а закованная в чёрный доспех фигура графа, неспешно пошагала вперёд, норовя поставить точку в противостоянии.

Лайм не дрогнул. У него не было оружия, не было щита. Не было для него и помощи, и надежды на помощь товарищей. Не было у него и страха. Юноша взглянул в глаза искажённого существа, в его налитые кровью зенки. Ухмыльнулся. В воспоминаниях показался родной двор, братья, сёстры, весельчак-отец и мягкие руки матушки. Первый визит в форт Карадан, первая тренировка и знакомство с Петро. Командор, мечты о рыцарстве, Лиара, Кристофсон, Келла… Фомор бросился вперёд, охваченный агонией хаоса. Единственно, что успел сделать лайм — отшагнуть прочь, ощущая, как холодная сталь прорубается сквозь его кирасу и как тяжелеет поддоспешник, напитанный кровью. Следом Лайм ощутил лёгкость собственного тела, отправившегося в полёт. Его зрение плавно сковывала темнота. Темнота охватывала и его сознание, но слух уловил тяжёлый хлопок, врезавшегося в камень мутанта.