Цена возвращения (СИ) - Гришин Алексей

— И, кажется, не зря?

Де Шутт позволил себе улыбнуться. Слегка, лишь уголком рта, чтобы, не приведи Спаситель, собеседник не принял улыбку за насмешку.

— Мы и сами на такое не рассчитывали. Планировалось, что виконт лишь подразнит контрразведку, сымитирует активность. А в результате получили обострение конфликта между парламентом и двором, сам герцог Фицуильям, старинный и злейший враг Галлии отправился на Великий суд. Вокруг нового императора сплотились ярые противники парламентских вольностей, а значит, внутренние свары отвлекут империю от активных действий во внешней политике. Да, демон… простите, ваше преосвященство, я хотел сказать, что Спаситель хотя бы на время умерил амбиции Островной империи.

Епископ величественно кивнул.

— Согласен, молодой человек прекрасно себя проявил, и награда его будет достойной. Как и ваша, разумеется. Вообще, подготовьте список своих людей, отличившихся в этом деле. Тех же, кого привлек де Камбре… что такое, вы не знали, что он не удержался в отведенных ему рамках? Не расстраивайтесь, наш амьенский друг умудряется влезать в самые различные интриги, причем не всегда афишируя свои заслуги. Хорошо, что господь дает мне возможность знать о многих делах детей его.

И внимательно посмотрел на собеседника.

«Ну да, — подумал маркиз, — именно что господь. Наверняка исповеди если не самого де Камбре, так уж точно всего его окружения тщательно записываются и отправляются на этот самый стол. И не только де Камбре. Поди, среди тех бумаг, что сейчас лежат под рукой господина епископа, найдется что-то и обо мне, грешном».

Подумал, но ничего не сказал, даже не отвел преданного взгляда.

А дю Шилле с удовольствием отметил и окаменевшее на миг лицо собеседника, и капельку пота, скатившуюся по его виску. Все-таки есть в высоких должностях не только тяжкий труд. Бывают и такие забавные моменты.

— Да, думаю, что этого молодца, де Сент-Пуанта, пора от вас забирать. У меня, как вам известно, служат четыре личных письмоводителя. Я решил, что мне нужен пятый. Как вы полагаете, виконт справится?

Вот это да! Личный письмоводитель дю Шилле, самый доверенный человек для самых тайных дел. Высоко поднимется парень, как бы шею себе не свернул, если падать придется.

— Ни малейших сомнений. К тому же служба для него — единственный источник дохода. Мачеха давно переписала именье Сент-Пуант на своего сына. Правда, брат отца, слабый здоровьем и не имеющий детей, завещал юноше свое поместье, но эта захудалая деревня лишь дает право на графский титул. Так что не долго ему ходить виконтом, будет у вас полностью преданный слуга граф Рошфор. Клянусь — не пожалеете.

Епископ благосклонно улыбнулся.

— Я рад, что не ошибся в выборе. Хорошо, с молодым человеком понятно. Осталось разобраться с его спутниками.

— Граф Аблемарл проверен заклятьем правды. Установлено, что ни в каких операциях контрразведки он не участвовал, зря мы его подозревали в подставе. Передал нам ценную информацию, попал под удар чуть ли не самой Лунной палаты, еле выбрался, но обратная дорога для него теперь закрыта. И вообще показал себя отлично. Если бы не он, де Сент-Пуант точно сгинул бы или на Острове, или на континенте, по дороге домой. Как, собственно, мы и предполагали. Так что думаю привлечь графа к нашей работе. В качестве советника по Островной империи он будет полезен, хотя к серьезным делам привлекать пока не будем. Заклятье заклятьем, а проверить его надо и через иные возможности. Кажется, остались кое-какие нестыковки.

— Серьезные? — насторожился епископ.

— Не думаю. Тем более, что помощь Галлии он уже оказал. Вчера прямо в Разменном банке Парижа взяли одного дезертира, лейтенанта, пытавшегося обналичить украденный у Аблемарла вексель. Теперь мерзавец кормит тюремных блох и ждет скорого суда.

— А девчонка?

Вот тут уже маркиз позволил себе улыбнуться откровенно.

— Да ничего особенного. Ловкая, решительная, находчивая, это да. А так — обычная безродная воровка с лондонского дна. Правда, де Сент-Пуант за нее просит, говорит — подучить, цены ей не будет. Пожалуй, я с ним соглашусь. Пристроим к кому-нибудь из наших в служанки и начнем учить. Де Сент-Пуант, правда, хотел ее взять к себе…

— Нет-нет, прислугу для своих слуг я подбираю сам, так что найдите ей другого наставника, поопытнее. В остальном, согласен, операцию прикрытия мы завершили. Последний штрих — ознакомьте с отчетом де Сент-Пуанта виконта де Камбре. С разумными купюрами, естественно. Пусть считает работу виконта самостоятельным и законченным делом. Что-то он сможет использовать в своих интригах, благо права вредить заморскому соседу его никто не лишал. А мы приступим к главному, ради чего все и было затеяно. Надеюсь, вы готовы?

Когда разговор закончился и де Шутт, попрощавшись, уже взялся за ручку двери, чтобы покинуть кабинет, епископ остановил его.

— Еще одна просьба.

Просьба? У человека, имеющего право отдавать любые приказы?

Де Шутт на мгновение замер, аккуратно закрыл уже приоткрытую дверь и медленно развернулся.

— Слушаю, монсеньор.

— Эта деревенская сказка… ну… о которой упомянул де Сент-Пуант… Я хотел бы узнать эту историю поподробнее. Займитесь… или… нет, лучше попросите де Камбре ею заняться. От моего имени попросите, ладно?

Интерлюдия

Когда глава разведки ушел, первый министр Галлии епископ Парижа владетельный герцог дю Шилле встал из-за стола, подошел к изящному, украшенному тонкой резьбой по красному дереву секретеру, открыл дверцу, пододвинул поближе хрустальный бокал и наполнил его до краев лучшим вином, которое обычно пил по глоточку, смакуя утонченный вкус и аромат.

В этот раз он выпил все до дна, залпом.

Потом вернулся, сел за стол и закрыл лицо ладонями.

Сколько же лет прошло?

Двадцать? Да, пожалуй, что двадцать.

Хотя началась эта история еще раньше.

Когда юный герцог, наследник одной из виднейших фамилий Галлии решил отказаться от мира и принять монашеский постриг.

Господи, сколько же тогда пришлось выслушать!

И о том, что, если, не дай Спаситель, умрет отец — кто будет заботиться о младшей сестре. И что сам род, прославленный в веках подвигами великих предков, не имеет права прерваться.

Но кто в молодости думает о таких пустяках, когда перед глазами стоит великая цель — служение истинной церкви, истинному богу. Цель, ради которой не жалко отказаться от мира, от суетных желаний, от женщин, в конце концов.

— Сын, я прошу подумать еще раз. После недавней смерти брата ты — единственный мужчина в роду.

На мгновение показалось, что эти слова вновь через столько лет прозвучали здесь, в этом светлом кабинете, где тонко пахнет цветущими под окнами вишнями, где уже не первый год решаются судьбы страны. Страны, но не епископа и, тем более, не его близких, которых никого не осталось в мире живых.

— Бросьте, отец. Мы все скорбим о маме, но прошло уже три года. Вы крепки и здоровы. Клянусь, никто не осудит вас, если решите жениться вновь.

Высокий, по-юношески худощавый мужчина, стоявший напротив, смотрел прямо в глаза сыну.

— Ты прав. Мнение света будет положительным, только что мне до него? Что мне вообще до кого-либо, если речь идет о… понимаешь, это трудно объяснить, но… господи, да мне представить страшно, что здесь, по этим коридорам, этим комнатам пройдет другая женщина! Тем более, что она ляжет в мою постель. Как хозяйка, как жена. Ты это понимаешь⁈

Юный дю Шилле впервые за пятнадцать лет, то есть за всю свою жизнь увидел растерянность в глазах всегда властного, казалось, не ведающего сомнений отца.

— Вы верите, что понимаю? Вас ведет любовь, но она же ведет и меня. Знаете, я только сейчас понял, у кого я научился любить. Да, не женщину, а того, кто выше, кто над нами, того, кто так же любит. Всех, каждого, меня, вас, Люси, маму, тех стражников, что стоят в карауле и ту повариху, что готовит сейчас для нас обед. Так почему же позволяя себе любить маму, вы отказываете мне в праве любить Спасителя?