Александр Розов - Innominatum. Неназываемое
— Харри! — крикнула Фокси, — мне кажется, тут прекрасная съемочная площадка!
— А я могу спуститься туда? — крикнул он в ответ.
— Можешь! Но, давай сначала спустим оборудование по страховочному тросу. Сейчас я объясню, как это делается.
…Попав в ледяной зал, Харрис, обстоятельно осмотрелся, после чего объявил:
— Фокси! Сказать, что Колин будет в восторге — значит, ничего не сказать.
— Ты уверен? — удивилась она, — Ведь, это не такая большая полость.
— Весь фокус в игре света, — пояснил он, — На киноэкране это может показаться любых размеров, которые захочется создать оператору. Отойди на дальний край зала и глянь в сторону входа. Это интересный эксперимент с кажущимися размерами.
— Хорошо, — сказала Фокси, пересекла зал, повернулась, и… — Ой, блин! Вот это да! Как будто, больше, чем центральный аэровокзал в Сиднее!
— Игра света и пропорций, — пояснил Харрис, — Это можно рассчитать геометрически, а некоторый опыт позволяет заметить такие особенности сходу, интуитивно. Кстати, об интуиции, я взял с собой костюм йети, и сейчас у меня есть любопытная идея. Что ты скажешь о стене справа от тебя?
— Стена справа… — Фокси окинула взглядом ледяную поверхность, — Ну, она немного наклонная, и на ней есть сколы, вероятно, из-за внутренних напряжений во льду.
— Я помню, — сказал он, — как ты эффектно лезла по крутой стене к дольмену.
— Так… — она провела по стене ладонью, — ты предлагаешь мне попробовать сделать тут примерно то же самое, но в костюме йети?
— Да. И с подсветкой. Ты помнишь: костюм светящийся, и тут достаточный полумрак, чтобы это было хорошо заметно.
— Не вижу проблем, — заключила она, — Только, тут не залезть выше, чем на два метра.
— Этого вполне достаточно, — сказал он, — переодевайся. А я установлю видеокамеру.
Тут у него в кармане запищала рация.
— Да, — ответил он, достав трубку…
— …Да, Колин, у нас все ОК, мы нашли очень интересный пункт…
— …Это не так просто объяснить.
— …Что ты скажешь про видео, как йети, ползет по отвесной ледяной стене?
— …Нет, я не шучу. Ты просто не представляешь, что мы нашли подо льдом.
Французская станция «Дюрвиль», берег Адели (320 км севернее станции Шарко).
Оператор терминала спутниковой системы «ZENON» повернулся к старшему группы локации и связи и сообщил:
— Занятный радиоперехват, Андре! Киношники на станции Шарко, похоже, не забыли прихватить с собой в Антарктиду мешок марихуаны.
— Пьер, — произнес старший, гася сигарету в пустой бумажной чашечке от кофе, — если поступили данные радиоперехвата, то сначала скажи, какие, а уж потом излагай свои нетрадиционные интерпретации.
— Сам ты с нетрадиционной ориентацией! — обиделся оператор.
— Я сказал «интерпретации»! — рявкнул старший, — Уши надо мыть по утрам!
— Ну… — Пьер покрутил ладонью над головой, — Извини, Андре, я же половину вахты провожу в наушниках. И поэтому…
— Проехали, — Андре щелкнул пальцами, — так, что ты слышал?
— Они ловят йети в ледяной пещере! — ответил оператор, — Ты представляешь, они так обкурились, что полезли в пещеру и увидели йети, ползущего там по отвесной стене.
— Йети? Снежного человека, что ли?
— Ну! — Пьер энергично тряхнул головой, — Вот это ребята пыхнули, я завидую!
В радиорубку зашла Жанетт из группы технического обеспечения.
— Эй парни! Какого черта вы здесь курите?
— Мы не курим, — сделав честные глаза, ответил Андре.
— Да? Вот как? А что это в чашке из-под кофе? Инопланетный артефакт? Нет? О, черт! Кажется, это окурок! Андре, ну имей совесть!
— Не ворчи, Жанетт, — старший группы локации поднял палец к потолку, — у нас здесь событие чрезвычайной важности. Австрало-американская любительская экспедиция обнаружила живого снежного человека в ледяной пещере в районе станции Шарко.
— Не надо трахать мне мозги, парни, — ответила она, — Мы говорили о курении в рубке. Я спрашиваю: сколько раз мне еще прикрывать это свинство? Вы же не хотите, чтобы я доложила Рожеру про…
— Жанетт, мы не шутим, — перебил Пьер, — Хочешь послушать запись их переговоров?
— Допустим, хочу, — ответила она и подошла к его креслу.
— Вот, — он протянул ей резервные наушники.
Андре, пользуясь моментом, стремительно сгреб со столика пустые бумажные блюдца, ложечки и кофейные чашечки (включая и те, что с окурками), скомкал их и бросил в мусорный бокс под столом. Затем он удовлетворенно вздохнул и похлопал по плечу второго оператора.
— Феликс, хватит смотреть порно, есть дело!
— Шеф, — проникновенно произнес второй оператор, аккуратно поправив свою пышную прическу под Джо Дассена, — если тебе кажется, что это порно, то ты совсем ничего не понимаешь в киноискусстве. Это фильм «Пародия жизни», первая премия фестиваля в Каннах, и как минимум, два «Оскара» в ближайшем будущем.
— Слушай. Феликс, я вижу на экране голую женскую задницу и…
— …Это не задница, шеф, это символ нелинейной эстетики. Так сказано в журнале…
— Черт тебя побери! Давай, ты просто, для разнообразия, займешься работой!
— Да, шеф. Я никогда не отказываюсь поработать. Ты должен был так и сказать, а не заниматься критикой кинолент, в которых ты ни черта не…
— …Помолчи минуту, Феликс! Слушай: персонал станции Шарко, дилетанты, устроили какую-то ерунду в ледяных пещерах. Найди серию фото со спутника от рассвета и до текущего времени, и посмотри, что они делают.
— Делают где, шеф? На станции или в пещере?
— И там, и там, — ответил Андре, — пеленг точки в пещере тебе даст Пьер.
Первый оператор кивнул и постучал пальцами по клавишам терминала.
— Лови, Феликс. Я тебе перебросил.
— Ладно, сейчас посмотрим… — второй оператор тоже постучал по клавишам.
— А чем они там занимаются, на станции Шарко? — спросила Жанетт, послушав запись радиоперехвата и положив наушники на пульт.
— Считается, — сказал Андре, — что это кино-экспедиция. Съемки какого-то фильма.
— Зачем ехать для этого в Антарктиду? — удивилась она, — по-моему, фильмы снимают в павильонах, а что-то дорисовывают в 3D.
— Говорят, — поддержал Пьер, — что американцы так снимали все свои полеты на Луну по программе «Аполлон», чистый Голливуд и никакого космоса.
— Чушь собачья! — возмутился Феликс, — Какой-то хрен выдумал в 80-е годы «Теорию Лунного Заговора», а теперь все повторяют. А на счет полярных съемок, я тебе точно говорю, что лучший полярный фильм «Красная палатка», про неудачный арктический перелет дирижабля «Италия» реально снимался в норвежском заполярье.
