Светлана Тулина - Страшные сказки для дочерей киммерийца
— Я не смогу убить их всех, у меня просто не хватит стрел! — сказал совсем ещё молодой слуга, почти мальчик, заметно нервничая и нерешительно поднимая арбалет. Ему никогда ещё не приходилось никого убивать, но происходило неслыханное — жертвенная Невеста живой и невредимой уходила всё дальше от Башни, так и не посетив Ритуального Брачного Ложа! — Я не смогу убить их всех, но Невеста была выбрана! Она не должна уйти живой! Мне… — он сглотнул, — мне завершить Ритуал?
Нийнгааль медленно покачала головой. Положила тонкие прохладные пальцы на напряжённо-горячую руку юного и потому пока ещё слишком ревностного слуги, останавливая его неуверенно-смертоносное движение. По губам её бродила странная задумчивая улыбка.
— Поздно, — сказала она негромко. — Поздно… Невеста уже ушла живой… Она за запретной чертой. Даже если она сейчас умрёт — Повелитель не получит её жизненной силы. И мы не получим ничего — кроме неприятностей. Этот король-варвар слишком настойчив…
— Я… я могу убить и его тоже!
— А вот в этом я не уверена. Такие, как он, не так-то легко дают себя убить. Брось эту игрушку — ты всё равно не умеешь с ней обращаться! И займись-ка лучше своими делами.
Молодой слуга покраснел, поклонился, но арбалет положил на перила с явным облегчением и удалился с неподобающей поспешностью. Похоже, он всерьёз опасался, что высшая жрица передумает и ему всё-таки придётся завершать Ритуал.
Слуга удалился. Но остались жрицы. Три высшие и одна из самых младших, её только что привела одна из высших — с молчаливого согласия остальных своих товарок. И теперь высшие жрицы со всё возрастающим сомнением и неодобрением рассматривали её помятую и лишённую всякого порядка одежду в пятнах свежей грязи, встрёпанные волосы и раскрасневшееся перепуганное лицо с подсохшими потёками слёз.
Вернее, на свою младшую последовательницу смотрели лишь три жрицы. Сама же Нийнгааль, отвернувшись от пустыни, не удостоила чумазую зарёванную девчонку даже взглядом. Она смотрела лишь на трёх равных себе женщин. Почти равных. И на губах её продолжала змеиться странная задумчивая улыбочка.
Она ждала, не собираясь начинать необходимый разговор сама.
И дождалась…
— Ритуал не может быть прерван, — жёстко сказала одна из жриц.
Остальные согласно кивнули.
Это не нуждалось в дополнительном обсуждении — начатый Ритуал действительно не может быть прерван на середине или отложен до лучших времён. Начатый Ритуал обязательно должен быть завершён. Пусть плохо, пусть криво и неудачно, но завершён. Плохое завершение лучше, чем никакого. Порченая невеста лучше её отсутствия. Это не обсуждалось.
— Для продолжения Ритуала необходимо выбрать новую Невесту.
Три острых безжалостных взгляда скрестились на стремительно бледнеющем личике младшей жрицы подобно трём обнажённым клинкам — показалось даже, что в воздухе отчётливо лязгнуло. Нийнгааль чуть качнулась вперёд — пора было перехватывать вожжи у слишком ретивых товарок, а то ещё завезут не туда:
— И, полагаю, всем присутствующим вполне очевиден этот выбор. Потому что Невеста Повелителя всегда должна быть определённой крови. Королевской крови…
Она говорила негромко, по-прежнему продолжая улыбаться. Три пары обнажённых клинков теперь сверлили её лицо — ненавидяще и оторопело. Наверняка каждая из них сейчас лихорадочно прикидывала — а не могла ли старшая жрица Нийнгааль сама подстроить все события этой ночи с расчётом именно на такой вот финал? Пусть их. Всё равно предпринять они уже ничего не успеют. Разве что покипеть и поплеваться ядом напоследок.
— Святотатство! Жертвенная невеста должна быть в первую очередь девственной!!!
Ну вот, долго и ждать не пришлось. Первая порция яда. Нийнгааль отмахнулась от этих слов с лёгкой улыбочкой, как от чего-то совершенно неважного. Разве что иронии в её голосе заметно прибавилось:
— Ну, полагаю, после сегодняшней ночи вряд ли вы найдёте в пределах Рубиновой Башни хотя б одну такую.
Её насмешливый взгляд остановился на растрёпанной младшей жрице — и та покраснела. Высшие же — наоборот, побелели. От ярости. В таком состоянии они могли натворить разных глупостей, и потому действовать следовало быстро.
Нийнгааль громко хлопнула в ладоши. Улыбка её стала шире:
— Решено! Невеста выбрана, и Ритуал будет закончен немедленно!
Она по очереди заглянула в глаза трёх почти равных ей далеко не подруг — и каждая из них опустила глаза, смиряясь. Происхождение иногда даёт определенные преимущества — в жилах ни одной из троих не текла королевская кровь.
Но та безграничная острая зависть, что увидела Нийнгааль в глазах всех троих, не имела ни малейшего отношения к её высокородному происхождению.
* * *— А если бы я тебя не поймал?! — спросил Конан уже за границей разорённого Ахлата, когда стало окончательно ясно, что ни преследовать, ни стрелять в спины странные обитатели Рубиновой Башни не станут. И долгих зим жизни им за это, пусть и непонятно, чем они в своих странных действиях руководствуются. — Ты хоть подумала своей головёнкой?! С такой высоты! Ты бы разбилась, опоздай я хоть на миг!
— Вот ещё! Глупости какие… — Атенаис отстранилась, упираясь маленькими ручками ему в грудь. Поморщилась. И он как-то сразу понял, что прижал её в порыве гнева слишком крепко. Как ещё только совсем до смерти не раздавил, варвар!
Смутился.
Разжал огромные руки, потихоньку опуская дочь на красный песок. Вздохнул виновато.
— Глупости! — повторила Атенаис, отряхиваясь с брезгливостью вывалявшегося в грязи снежного барса. Поправив обеими руками причёску, она подняла вверх серьёзное узенькое личико. И вдруг улыбнулась настолько ясно и безмятежно, что показалось — над пустыней зажглось второе солнце:
— Лайне-то ведь ты всегда ловил! А чем я хуже?
Конан засмеялся, огромной рукой аккуратно взъерошив только что с таким тщанием уложенные волосы старшей дочери.
— Ничем! — крикнул он наступающему счастливому дню. И добавил уже тише — только им двоим: — Ничем. Конечно же.
Ржание и близкий конский топот заставили его снова поднять голову. Подъехавший Квентий вёл в поводу огромного конановского Аорха. Злобный жеребец сопротивлялся и скалил крупные жёлтые зубы, норовя укусить. Квентий ловко уворачивался. Остальные ждали немного поодаль, уже в сёдлах.
— Ну что, на Шушан? — спросил Квентий, передавая поводья.
— На Шушан! — подтвердил Конан, одним движением запрыгивая в седло. То, что при этом пришлось левой рукой прижимать к себе взвизгнувшую Атенаис, ему нисколько не помешало.
