Влад Менбек - Чистилище для грешников
И тут ему повезло: в вагон вошел мужчина лет сорока-пяти и громогласно объявил:
– Граждане пассажиры! Наш президент ничего не видит вокруг себя, а рядом с ним сидят воры и ворами погоняют. Все наши денежки текут за рубеж, по вине президента и олигархов…
– О господи! – простонала сидящая неподалеку женщина: – Нигде покоя нет.
– Сбрендил! – коротко сказал низенький мужчина.
– А якутские алмазы?! – продолжал надрываться мужик, возомнивший себя громкоговорителем: – Они же их просто расхищают!.. – он орал так, что перекрывал грохот колес и объявления в динамиках вагона. Многие пассажиры стали убегать из этого вагона в соседние. Но Стрельцова мужественно терпела.
Перед одной из остановок, Петр сделал шаг к оратору и достаточно громко сказал:
– Послушай, парень! Вот ты тут нам рассказываешь очень интересные вещи! И мы же многое кое-что от тебя узнали! А вот в соседнем вагоне про это еще не знают. Ты иди и им расскажи то же самое. Они же не просвещены!
Мужик дико посмотрел на Петра, согласно кивнул головой и выскочив из их вагона, успел таки влететь в соседний. Пассажиры, это было видно через окна, шарахнулись от него в другой конец, поближе к дверям.
– Спасибо, – негромко сказал женский голос. Петр оглянулся и увидел Машу Стрельцову. Это она благодарила его. Она его не узнала. Петр заметил морщинки у глаз и определил, что ей уже под сорок, хотя она еще очень и очень…
– Пожалуйста, – ответил Петр и немного помолчав для приличия, поинтересовался:
– А где мне сойти, чтобы попасть в «Современник»?
– В театр?! – удивилась Стрельцова.
– Угу! – подтвердил Петр.
Она окинула его оценивающим взглядом и видимо удовлетворившись, сказала:
– Я еду туда же. Не отставайте и попадете как раз в нужное вам место.
Петр поблагодарил ее кивком головы, но не удержался и съязвил:
– И в нужное время?
Она задумчиво качнула светлыми кудрями, кажется все-таки некрашеными, и с расстановкой произнесла:
– Ну это кому как…
– Не понял? – стал прикидываться лохом Петр.
Маша едва заметно улыбнулась:
– Некоторые вообще не могут попасть в нужное время.
– Застряли, что ли? – продолжал дурачиться Петр, на самом краешке понимания ею, что они попали в одну и ту же беду.
– Возможно, – медленно сказала Стрельцова и добавила: – Пойдемте! Наша станция!
Они вышли на поверхность через Тургеневскую. Пересекли трамвайные пути и медленно пошли рядом, считая бетонные плиты, которыми были устелены дорожки на бульваре.
Часть третья. Чистилище
Глава четырнадцатая
– Я вас сразу узнала, как только вы спровадили ходячий телевизор в соседний вагон, – неожиданно сказала Стрельцова и искоса посмотрела на Петра.
– В каком смысле? – Петр понял это сразу, но прикинулся непонимающим.
– В самом прямом, – усмехнулась женщина: – Это ведь вы гнались с милиционером за мной у трех вокзалов?
Петр решил, что запираться и отнекиваться – дурной тон. Да и не для этого он вел ее от самого коттеджа.
– Я не заметил, что вы меня узнали, – польстил он ее наблюдательности.
– Актриса… – коротко объяснила женщина свое умение скрывать чувства.
– Неужели вы играете не только на сцене, но и в жизни: то бессмертную, то жертву, то актрису?
Она резко остановилась и в упор посмотрела на Петра:
– Так это вы меня убивали? – Стрельцова сделала страшные глаза.
– Угу! – усмехнулся Петр, и для верности кивнул головой.
– Зачем?!
– Если вы этого не поняли сами, то объясниться мне будет очень трудно, – но подумав, добавил: – Во благо… Останавливал большее зло меньшим.
Стрельцова постояла в задумчивости еще с минуту и медленно направилась дальше, к театру. Петр молча пошел рядом.
– Для вас ведь тоже один и тот же день повторяется бесконечно?.. – она снизу вверх, повернув по-птичьи голову, заглянула ему в глаза.
Петр молча кивнул.
– Это что… Знамение свыше или нормальное явление? – спросила она.
– Ни то, ни другое, – вздохнул Петр. – Это наказание.
Стрельцова задумалась, опустив голову. Нашла камешек на плитах и стала его легкими пинками гнать перед собой.
– А ведь правда – это наказание, – едва слышно согласилась она: – Вроде бы находишься среди людей и одновременно в совершенном одиночестве. Камера пыток, как у средневековой инквизиции, – она вновь взглянула на Петра: – А кто это делает?..
– Не знаю, – задумчиво ответил Петр. – Сначала я думал, что найду того, кто это делает, и попробую свернуть ему шею, или погибну сам. Но позже неожиданно выяснил, что наказываются не только люди, но и более высшие существа.
– Значит – это Бог! – уверенно сказала Стрельцова.
– Один авторитет, из верхов, – Петр показал глазами в небо: – Он не с Земли… Так вот он сказанул, что Бог тоже попадал в такие ситуации.
– Да вы что?! – воскликнула женщина, явно испугавшись: – Это кощунство! Выше Него никого нет в нашем мире.
– В нашем – да! – согласился Петр.
– А… А… Как же это? – растерялась Мария: – Неужели есть что-то еще?!
– Не исключено, – подтвердил Петр и остановился. Они не дошли до той скамейки, где он сидел с Ириной, бывшей женой. Ему почему-то не захотелось дальше идти.
– Давайте присядем здесь, – предложил он Стрельцовой: – Вы ведь не торопитесь в театр?
Мария подумала мгновение и уселась на скамейку. Петр расположился рядом.
– Почему без зонтика? – поинтересовался он, желая сменить неприятную для него тему.
– Я обычно во второй половине дня нахожусь под крышей, – рассеянно объяснила Стрельцова.
– И чем занимались все это время?
– Ждала.
– Что все пройдет само собой? – усмехнулся Петр.
– Как наступило, так и должно пройти! – удивилась актриса.
– А грехи побоку? – вновь усмехнулся Петр: – Сами рассосутся?
– Какие грехи? – испугалась Мария и пристально посмотрела на Петра.
– Вы думаете, что случайно попали во временную петлю? Думаете, что просто там, – Петр еще раз показал на небо, – все образуется и нормальная жизнь продолжится?
– Какие грехи?.. – ужасаясь чему-то прошептала актриса: – Какие у меня грехи?.. – и неожиданно уткнулась в ладони и бесшумно расплакалась, судорожно дергая плечами.
Петр не стал ее успокаивать, ждал, когда она отрыдает. Ей же от этого будет легче.
А вокруг бурлила жизнь: по обе стороны бульвара мчались потоки машин, иногда звонко сигналя. Мимо скамейки шли прохожие, пробежали подскакивая от избытка чувств две школьницы, видимо у них отменили занятия. И никто не обращал внимания на мужчину и на украдкой плачущую женщину, будто их не было. Весь мир был по ту сторону жизни, а они по эту, непонятно какую. И не живые, и не мертвые.
