Виталий Вильчинский - Извилистый путь
Когда плачущая гномка покинула мою камеру, я улегся на кровать, заложил руки под голову и уставился в потолок. Так быстро. Только что изнывал от скуки, и вдруг резко понимаешь, чего лишаешься! Лишаешься свободы, да, ограниченной свободы, но хоть какая, никакая, но все же! Хочешь — спи, хочешь — лежи, на голове ходи, ползай на бровях (а как это?), читай, думай, пой, пляши! А теперь что? Теперь свобода только такая — хочешь, во время короткого отдыха в забое — спи, а нет — бди! Хочешь — под себя ходи, или лучше в уголок отойди! Ешь, не ешь, это твои проблемы! Главное — норму делай! Ну, ладно, будем думать, что Круг все же передумает, и мне придумают чего попроще.
А не тут-то было! Меня разбудил шум отодвигаемого засова, и я, свесив ноги с кровати, наблюдал, как в комнату входят гномы. Три стражника, плечистый гном в белом халате, наверное, главврач, рядом с ним два гнома постарше, наверное, комиссия с Круга старейшин, чтобы врач не жульничал. Пристально глянув на меня издалека, доктор подошел ко мне:
— Разденьтесь, пожалуйста, до панталон, — глубоким, спокойным голосом сказал он.
Я аккуратно снял с себя вещи и сложил тут же, на кровати. Гном ощупал мои ребра, руку в местах переломов, оглядел со всех сторон и вытащил из кармана дудку:
— Стойте спокойно, и не дышите.
Уткнув дудку мне в ребра возле сердца, начал что-то слушать.
— Угум, теперь дышите.
Потыкав ею по моим ребрам, слушая мои легкие, развернул спиной и слушал сзади.
— Вытяните перед собой руки, закройте глаза, и кончиком указательного пальца сначала левой, а потом правой руки, достаньте до носа. Угум. Сядьте.
Побухкав уголком дудки мне под коленками (кстати, ноги, смешно, дергались), помахав ею у меня перед глазами, он снова угумкнул и повернулся к комиссии:
— Как для гнома — рефлексы отличные, я думаю, что и для человека тоже. Наши отвары из трав и мази отлично действуют и на них. Мне кажется, даже скорость регенерации больше!
Комиссию этот ответ устроил, и, еще раз окинув меня взглядом, они вышли из комнаты, заперев меня на засов.
— Ну, что, графин, все, конечная остановка почтовой кареты — рудники! — пробормотал я, натягивая шмотки.
— Братик! — послышался шепот от окна. — Братик! Иди сюда!
В окне маячила моя сестренка, печальными глазами глядя на меня.
— Да, моя ты маленькая! — ответил я, подходя к окну. — Что у тебя?
— Как ты? У меня ключ забрали! Теперь я не могу замок открыть!
— Ничего, сестренка, ничего!
— Дай мне свою руку!
Я просунул в щель свою руку, и она сжала ее своими ладошками. Две слезки капнули мне на предплечье, и внезапно мне и самому захотелось рыдать! Непрошеная влага покатилась по моим щекам.
— Не плачь, я оттуда выберусь! Я тебе обещаю, я еще не знаю как, но выберусь! Поверь мне!
— Я верю тебе, братик! — плакала Корилья. Просто пообещай, что ты еще придешь ко мне!
— И это я обещаю!
— Хорошо-о-о! Возьми! До встречи!
Она сунула что-то мне в ладонь, и я втянул руку обратно. На ладони лежал маленький складной ножичек. Девушка еще раз взглянула на меня, и побежала прочь от стоящего в одиночестве домика.
Через полтора часа за мной пришли. Десять дюжих молодцев, закованных в латы, вооруженных пиками и топорами. С ними во главе пришел капитан, только не тот, что пинал меня у входа в Долину. Отперев дверь, старший и двое солдат вошли ко мне:
— Вставай, пора уже.
Я поднялся, и, видя, что один солдат держит в руках веревку, вытянул перед собой руки, чем вызвал удивленный взгляд старшего. Хорошо, но не до рези связав руки, пристроившиеся по бокам солдаты легонько подтолкнули меня к двери. Я, наконец, за долгие месяцы, впервые вышел на улицу.
Солнышко весело светило на землю. Я осмотрелся, где же меня держали. Домик мой был не такой уж и маленький, рядом была еще комната, только поменьше, мы через нее прошли, когда выходили на улицу. Наверно, она служила комнатой для охраны, когда в домик селили особо буйных. С той стороны, куда выходили мои окна, рос небольшой густой сад, с противоположной, буквально через двадцать метров, возвышалась стена в шесть человеческих ростов. Зачем такая высокая — неясно. Но зачем-то же строили! Но потом, взглянув направо, понял, для чего. В скале, возвышающейся не так далеко от входа, в сотне метров стояли железные ворота, запирающие выход из скалы. А повыше — три этажа окон, забранных решеткой. Перед входом разгуливают стражники. Вот она, городская тюрьма! Из такой попробуй выберись! Только через главный вход, что практически нереально, либо через окно, но я не сомневаюсь, что решетки там основательные!
— Да, оттуда еще никто не удирал! — проследив за моим взглядом, сказал лейтенант.
— Я и не сомневался! Серьезные казематы!
Стражник улыбнулся и кивнул.
— А какие вы — люди?
— Точно так же я могу спросить — какие вы — гномы? — теперь улыбался я. — Наверное, такие как я, только характеры разные, не сомневаюсь, что и у гномов так же! Есть не только хорошие!
— Да, так и есть!
— И с людьми так же. Есть негодяи, а есть вполне нормальные. Я вот не знаю, к кому себя отнести!
— Это как понять? — удивился гном. Окружаемые нас стражники с интересом прислушивались к нашему разговору.
— Да вроде и не сделал ничего плохого, а тебя вот так: раз — и под суд. Справедливо? Не знаю! Может быть, ведь я же пришел к вам без приглашения! А почему пришел? Да просто похоронили меня в одном из ваших выходов из гор. Вот и получилось случайно открыть вход в тоннели, по которым я и начал плутать. Я ж не намеренно вас искал, да и не обворовывать пришел, и не резать, убивать, жечь, насиловать! А приведшего мена Оштарнора я понимаю — привел, чтобы было без самодеятельности, а чтобы Совет решал, что со мной делать. — Я развел руками в стороны.
Трибуны молчали. Они возвышались передо мной полукругом, за спиной сидели главные Мастера. Да, мои слова заставили Совет задуматься. Но молчание длилось недолго:
— Ты нарушил закон! — прошамкал за спиной скрипучий голос. Я медленно повернулся назад, и, задрав голову, смотрел на бородатых, седых гномов. Один из них, тощих, морщинистый, и с куцей бороденкой гном, злыми пронзительными серыми глазами смотрел на меня.
— Стесняюсь спросить, а какой именно? — спросил я, дернув головой.
— Не дерзи старшим! — проскрипел гном. — Ты напал на гнома!
— Я на него не нападал, я защищался! Или мне нужно было стоять и ждать, пока он меня убьет?
Зал загудел, гном возмущенно вытаращил глаза:
— Как ты смеешь?
— А что, мне и сейчас нужно было промолчать и ничего не сказать в свою защиту? Просто дать вам меня уничтожить?
