Сергей Удалин - Черные камни Дайры
Так же глупо было бы предположить, что на степняков напал кто-то из союзников.
Развязывать без крайней необходимости новую войну, не закончив старую, не стал бы ни один из вождей. Ни недалекий Руф, ни непредсказуемый Тил, ни даже Кун — единственный, у кого хватило бы и сил и дерзости на такую попытку. Но и для него племя Хуша не было главным препятствием на пути к господству над Дайрой. И вождь Клана Ненависти вовсе не такой глупец, чтобы не понимать это.
Кто же тогда атаковал Стойбище Пугливца? Шаман не знал верного ответа. И неизвестность заставляла его нервничать и колебаться в принятии решения. Настораживало и то, что численность отряда в несколько раз превышала ожидаемую по рассказам уцелевших жителей сожженного стойбища. И если бы все зависело только от него, Шаман сначала провел бы тщательную разведку. Может быть, даже вступил бы в переговоры. И лишь потом внезапной атакой расправился бы с врагом.
Но его люди требовали немедленных действий, и Хуш вынужден был согласиться. Если стремишься сохранить власть над кланом, хочешь, чтобы кочевники и дальше выполняли твои приказы, ты должен и сам подчиняться Великому Закону Степи. Кровь родичей должна быть отомщена! И Шаману пришлось вести своих воинов в атаку. Иначе они все равно пошли бы в поход, но уже с другим предводителем. А уж новый глава клана постарается сделать все, чтобы о его предшественнике не осталось даже воспоминаний.
Но главное не в этом. В конце концов, уничтожить Хуша не так просто. Никто из его соплеменников не сможет справиться с ним в честной борьбе. Да и обманом одолеть его вряд ли кому удастся. Но ни один из них не справится и с управлением племенем в такое непростое время. В лучшем случае большой клан разделится на несколько мелких. Но и они не смогут мирно ужиться в бескрайней степи, а будут постоянно воевать друг с другом до полного истребления. А потом кто-нибудь из соседей добьет ослабевшего победителя.
Нет, Хуш не мог допустить, чтобы его упрямство привело к гибели Клана Жестокости.
Поэтому он и оказался здесь во главе наскоро собранного войска, состоявшего большей частью из давно переставших ходить в походы ветеранов и простых пастухов, никогда в них не бывавших.
Ведя в бой такую армию, Хуш, конечно же, опасался неприятностей. Но действительность превзошла его худшие ожидания. Один за другим к нему скакали гонцы, докладывающие о все новых потерях. Гибли даже те немногие по-настоящему сильные воины, что вернулись в степь вместе с Шаманом после битвы у Злого Озера. И ни один гонец не сообщил о том, что где-то удалось прорвать оборону врага.
Что-то неправильное творилось на поле боя. И по лицам посыльных Хуш видел, что они и сами догадываются об этом, но не решаются сказать правду своему суровому вождю. Наконец, когда растерянный и, что еще хуже, испуганный юноша-пастух принес весть о тяжелом ранении любимца всего клана — Мархуда, Шаман не выдержал. Он с излишней силой хлестнул плетью своего двурога и поскакал вперед, в самую сердцевину сражения, чтобы на месте разобраться во всех загадках этой странной битвы.
Впрочем, о причинах неприятностей мудрый вождь успел догадаться, еще не вступив в бой. Теперь он уже различал силуэты сражавшихся, но магическое зрение ему по-прежнему отказывало. Да ничего обнадеживающего вождь бы и не увидел. Несмотря на большой численный перевес, степняки так и не прорвались к лагерю противника. И, судя по всему, уже не смогут прорваться. Воины были утомлены длительным и безрезультатным сражением и размахивали оружием без прежнего энтузиазма.
На самого Шамана также с каждым мгновением накатывалась все большая усталость и неуверенность в своих силах. Какое-то время он не обращал на свое состояние особого внимания, объясняя его старческой слабостью. Но вскоре его любимый двурог двухлеток начал сбиваться с шага, а потом и вовсе вертеться на месте, приседая на задние ноги. Занятый укрощением скакуна, Хуш не сразу заметил, что заупрямились и лошади его спутников.
Чувствуя, что близок к разгадке, он поинтересовался самочувствием всадников. Те попытались отмолчаться, но под давлением Шамана, пряча глаза, признались, что едва держатся в седле от усталости и в то же время готовы часами скакать без остановки, лишь бы оказаться как можно дальше от места боя.
Хуш выслушал их с непроницаемым лицом. Никто не должен знать, что он испытывает те же чувства. Затем сказал, что позже разберется с ними, и хотя нарастающий страх мешал сосредоточиться, продолжил свои размышления.
Очевидно, что они столкнулись с мощным магическим противодействием. Он не заметил следов самого колдовства, но на себе испытал его результат. Значит, магия врага еще и хорошо замаскирована. Затем Шаман вспомнил, как не смог пробиться сквозь темноту магическим зрением. Так может быть, и это не было случайностью? Необходимо проверить.
Борясь с приступами животного ужаса, Хуш собрал всю свою ненависть к таинственному врагу, погубившему целое стойбище, и вложил ее в заклинание огненного копья, направленное в центр вражеских позиций.
Как он и ожидал, о направлении можно было не беспокоиться. Едва сорвавшись с его пальцев, узкая полоска огня тут же изломилась, подобно разряду молнии, и с шипением исчезла в высокой траве. Только крохотное пятно обуглившейся земли свидетельствовало о том, что Шаман все-таки пытался провести огненную атаку.
Других доказательств не требовалось. Мощное, непонятное и потому пугающее колдовство лишает сил и мужества его бойцов, а ему самому не позволяет совершить ни одного ответного заклинания. Причем действует оно только в непосредственной близости от вражеского отряда. И пока что Хуш не видел средств для борьбы с чужой магией.
Не теряя времени, ибо каждое упущенное мгновение означало гибель кого-то из его людей, Шаман приказал отступать:
— Всем отходить! Быстро, но организованно, большими группами. Тот, кто побежит или отстанет, будет казнен на месте. Сбор на рассвете у Двух Холмов.
Упомянув о казни, Хуш умышленно запугивал своих воинов. Пусть страх наказания пересилит ужас, внушаемый врагом. Главное, чтобы его армия не пустилась в паническое бегство и не открыла тем самым противнику дорогу к беззащитным стойбищам,
Приказ Шамана был выполнен в точности, и никого не пришлось наказывать.
Оказавшись за пределами действия вражеской магии и избавившись от унизительного чувства страха, Хуш еще раз обдумал свое решение. И не нашел в нем ошибок. Стойбища прямо сейчас начнут готовиться к откочевке на север. С помощью Предков-Заступников клан как-нибудь переживет эту зиму. А если к весне племя и недосчитается кого-то из стариков или детей, все равно потери будут несравнимо меньшими, чем оно понесло бы, продолжая вести бессмысленную, обреченную на поражение войну. Сам Шаман уйдет вместе с кланом, чтобы помочь ему перезимовать, насколько возможно, безболезненно. И будет думать, как одолеть грозного врага. А в южной части степи останется лишь небольшой отряд опытных воинов с заданием по возможности охранять земли клана от непрошеных гостей, но ни в коем случае не ввязываться в столкновение с основными силами неприятеля.
