Ричард Кнаак - Страна-за-Пеленой
— А я думал, тебе понравится, дорогая моя Меленея. Не ты ли всегда говорила, что вся наша жизнь — игра?
Ксири не должна видеть его таким. Дру сделал пасс — и шахматный набор снова оказался на столе, все фигуры на исходной позиции. И стало ясно, что одной фигуры не хватает. А он и не знал, что так близок к завершению комплекта.
Один миг, только один миг. Полная концентрация. Он взял Меленею, любовницу и смертельного врага, и поставил на доску.
— Выбирай, — медленно сказал он. — Кем ты желаешь быть?
Когда к нему присоединились Сирвэк и Ксири, он как раз закончил и убирал фигуры. Шахматы были одной из немногих вещей, которые он решил взять с собой. Они напомнят ему лучше всего, что именно он оставил позади.
— Дру! — Эльфийка повисла на нем, дрожа всем телом. Он секунду стоял, разинув рот, а потом сжал ее изо всех сил.
— У эльфов в обычае браки на всю жизнь? — прошептал он, целуя ее в макушку.
— Да. — Она пригнула его голову, чтоб он мог достать не только до волос. Когда наконец они разжали руки, она огляделась.
— А Сирвэк говорил про опасность, про эту Меленею… Что с ней сталось? Ты…
— Я научил ее новой игре. Она займет ее надолго. — Он сделал вид, что не заметил вопроса на лице Ксири. Сирвэк глядел на него с пониманием: он знал, что здесь произошло.
— Хозяи-ин, — отважился сказать наперсник. — Гос-спожа тут рядом. И гос-с-сподин Геррод с ней.
Господин Геррод?
Низкий рокочущий гром сотряс стены жемчужного замка.
— Шторм наконец прекращается. — Страшная новость для расы враадов. Им надо было рисковать встретиться со штормом, если они хотят убраться отсюда. Все еще удерживая Ксири, Дру разжал руку и рассмотрел кристаллы, подобранные с пола. Он знал, что теперь они бесполезны. Меленея, скорее всего, считала с них информацию. Но ее нельзя было спросить — что бы ни было известно его бывшей любовнице, ему это недоступно. Ему мог бы помочь Рендел с его обширными познаниями о двух мирах, но его погубила спешка, если…
— Сирвэк! Покажи мне Геррода и Шариссу! — позвал он, оторвавшись от Ксири.
Перед ним мелькнуло изображение пары на окраине его владений. Все еще не отошедший от гнева, он мог бы с легкостью доставить их к себе. Однако, понимая, что они с Меленеей и так изрядно ухудшили ситуацию, он обернулся к Ксири:
— Посторожи меня. — Он с трудом подавил желание потребовать у Нимта большего. — Я хочу доставить их сюда.
Его эмоции и ее забота привели к быстрым результатам. Геррод с открытым ртом уставился на волшебника и его товарищей. Его глаза скрывались под капюшоном, но можно было предположить, что они открыты столь же широко, как и рот. Что до Шариссы, то она, оглядевшись за одно мгновение, воззрилась на своего отца и кинулась к нему, заключая его в объятия.
— Папочка! Я думала, ты умер! Меленея! Ты знаешь, она… Он накрыл ее рот ладонью.
— Тш-ш, Шарисса! У нас потом будет время. Извини, сейчас мне надо поговорить с твоим другом.
— Со мной? — Рот Геррода, единственная хорошо видимая часть его лица, изогнулся в виноватую кривую, хотя Дру еще ни в чем не обвинил его, да и не собирался. Он взял на заметку спросить Тезерени, в чем тот чувствует себя виноватым, но только после того, как они разберутся с текущим кризисом.
— С тобой, Геррод. — Он подошел к неподвижной фигуре и по-приятельски обнял враада за плечи. — Мы поговорим о таких вещах… как твой брат, Страна-за-Пеленой и то, зачем мы все еще тут. И самое главное, мы поговорим о том, как нам выбраться отсюда.
— Отсюда? Вы хотите сказать…
— Да, я думаю, что у тебя есть сведения, или ты знаешь, как их получить, а мне… всем нам они нужны. — Дру прервался и обернулся к остальным. — Шарисса. Ксири. Простите мою бесцеремонность. Я думаю, вы обе поймете. Побеседуйте друг с другом. Я хочу, чтобы вы как можно лучше узнали друг друга.
Девушки взглянули друг на друга с явным любопытством.
— Сирвэк!
— Хозяин?
— Твои раны. Они…
— Я позабочусь о них, Дру, — вызвалась Ксири. Она обратилась к Шариссе: — С твоей помощью, если можно.
— Конечно.
Дру кивнул Ксири с одобрением. Она начала работу по установлению хороших отношений с его дочерью.
— Хорошо. Сирвэк, когда тебя вылечат, займись еще одним делом. — Он вынул что-то из потайного кармана. — Вот.
— Что это? — Шарисса наклонилась ближе. Ее лицо выразило абсолютное непонимание. — Похоже на Кабаля! Даже слишком!
Ксири тоже присмотрелась к фигурке. Ее глаза метнулись к Дру, который понял, что эльфийка заметила не только поверхностные детали.
— Искусная работа. Выглядит почти живой.
— Это из моих шахмат. Недостающая фигурка. Я хочу, чтобы Сирвэк собрал все фигуры. Я намерен взять их с собой.
— Но ты никогда с ними не играешь! — возразила Шарисса.
— Это воспоминания, которые я хочу сохранить, — бросил он, вновь оборачиваясь к Герроду. — Итак, Тезерени, нам надо поговорить о твоем брате.
Провожая Дру взглядом, ни Шарисса, ни эльфийка не заметили довольного выражения на нечеловеческом лице Сирвэка, уронившего шахматную фигурку на пол и смотревшего, как она подпрыгивает.
Глава 21
Над Драконьим царством лорда Баракаса вставало солнце. Баракас обратил лицо к небу. В глазах его была ненависть.
Клан едва пережил эту ночь. Почти половина была мертва или при смерти, еще треть получила раны. В свете двух лун не удавалось сосчитать, чего стоила победа Тезерени.
— Тактика Тезерени, — снова и снова повторял про себя Баракас. Солнце весело поблескивало на броне погибших. — Они знают тактику Тезерени.
Рендел. Рендел, и только Рендел. Из всех отсутствующих только он мог так легко поделиться этими сведениями. Геррод брошен в Нимте, да это и не в его стиле. Могли, конечно, подложить такую свинью и Эфраим с его бандой — только подумать, что из-за этих мерзавцев чуть не сорвался переход! — но все же это слишком похоже на Рендела. Геррод говорил, что Эфраим попросту не в своем уме, и его кровь наверняка уже давно поглотил этот мир. Только Рендел и остается. И смерть его будет долгой, очень долгой.
— Отец! — Лохиван, все еще в боевых доспехах (хотя с приближением рассвета все крылатые воины улетели прочь), встал перед патриархом на одно колено.
— Сколько, Лохиван?
— Сорок два. Еще трое не выживут.
Лучше, чем показалось сначала, кисло подумал Баракас. Их все-таки еще свыше шестидесяти. Для завоевательной армии немного, особенно с учетом ран. Ничего, жить можно. Ночь смерти позади. Сколько там ни было этих пернатых тварей, а все равно они отступили с большими потерями. На каждого убитого Тезерени пришлось по паре врагов. Впредь их не застанут врасплох.
