Ольга Шумилова - Монеты на твоей ладони
– Не издеваюсь, а констатирую факт, – я холодно посмотрела на него в упор, – Так что ты предлагаешь?
– У меня есть кое-какая информация, от которой даже ты, чертова Волчица, отказаться не сможешь, – глаза Вайскопфа полыхнули такой ненавистью, что мне стало не по себе. В голову пришла крайне простая мысль о том, что сия территория вовсе не является нейтральной.
– Хоть иногда думай, с кем и как говоришь! – ледяным тоном отрезала я, незаметно высвобождая из наручных ножен серебряный кинжал. С него станется на меня броситься. А потом все спишут на состояние аффекта.
– Ну конечно, ваша милость! Сиятельный лиан требует к себе особого отношения. Кто я в конце концов такой?! – рык вампира эхом разнесся по всему кладбищу. Однако же, с чего это он такой психованный сегодня? Я сосредоточилась, и даже сквозь его многочисленные блоки сила лиана совершенно отчетливо дала мне знать – он целенаправленно сам себя накручивает. Что, я права насчет аффекта? Тонко, ничего не скажешь. И, быть может, суд на это тоже поведется… Но он же в самом деле не думает, что сможет меня серьезно достать? Тогда что это – демонстрация? И чего, позвольте спросить? Я рассеянно бросила:
– Причем здесь это? Я всего лишь требую к себе элементарного уважения, раз уж ты решил вести со мной дела.
– Уважения?! – взревел он, – Да ты не стоишь вообще никакого уважения, волчья подстилка!
Ну что ж-ж-ж, я честно старалась не доводить дело до базарной перебранки, но если уж ему так хочется…
– Тогда какого же дьявола твои собачонки на пузе ползли ко мне с этим дурацким письмом? – вкрадчиво поинтересовалась я, – Если уж я так безнадежна?
– Видят боги, я бы на пушечный выстрел к тебе не подошел, если бы ты не была лианом! Кому ты нужна будешь через семь лет?!
– Ну-ну, – снисходительно уронила я. Я издевалась, да. Ругаться с ним – себе дороже. И драться с вампиром тоже не буду. По крайней мере, пока не пойму, какие цели он преследует. Я кивнула своим мыслям и спрятала кинжал обратно в ножны. Так что если он пытается в очередной раз меня спровоцировать, его ждет разочарование. – Как жаль, что все эти семь лет тебе придется ходить мне на поклон. Ведь ты, – я с притворным сожалением поцокала языком, – всего лишь кланник. Увы, всего лишь мой слуга.
Реакция была бурной и вполне ожидаемой. Глухо зашипев, он поднялся с надгробия, на котором сидел все это время, и пошел на меня. Я посмотрела ему в глаза. Ох как не понравилось мне то, что я там увидела. Абсолютно невменяемые и безумные глаза. Такие глаза могут быть только у вампира, учуявшего запах крови жертвы, одержимого жаждой. От увиденного я настолько опешила, что начала отступать, глядя на вампира в упор, чего делать было не в коем случае нельзя – его глаза затягивали, гипнотизировали с такой силой, что преодолеть ее не хватило бы даже сил матерого мага. Вампир, погруженный только в свою жажду – самое опасное существо во всей Безымянной, особенно вампир такой силы. С усилием я оторвала взгляд и посмотрела поверх его головы. Очень мне это все не нравится. Уж кого-кого, а меня Вайскопф никогда не воспринимал как ходячий бифштекс. Я находилась в разряде «Противник», в разряде же «Пища» никого крупнее людей-слуг и мелких ощущающих, отданных Леттом Яну в служение ходячими столовыми в качестве платы за «крышу» для особо важных персон клана, никогда не водилось.
Вампир меж тем рванулся ко мне, оскалившись, потом коротко взвыл и упал на колени, обхватив голову руками. Тормоза еще не совсем отказали? Я, устав созерцать эту картину, влепила ему короткий удар чистой энергией, долженствовавший отключить его минут на пять и привести в чувство. Ян упал. Я села на ближайшее надгробие и стала ждать. Пять минут. Десять. Пятнадцать. Я забеспокоилась. Еще чего доброго удар не рассчитала и покалечила, а то и убила.
Я присела рядом с ним на корточки, похлопала по щекам. Никакой реакции, только поднявшийся ветерок начал трепать белесые волосы. Я тяжко вздохнула и начала стаскивать перчатку. Положила руку на как-то подозрительно холодеющий лоб и влила немного своей энергии, чувствуя себя ужасно глупо. Ни на что более кардинальное я не решилась, поскольку лечить вампира мне еще никогда не приходилось, а биология у них более чем своеобразная. Судя по всему, помогло мало, если помогло вообще.
Сердце подозрительно екнуло – одно дело лелеять мечты о его безвременной кончине, и совсем другое – вот так вот внезапно лишиться любимой занозы в заду. Начиная тихо паниковать, я приложила ухо к груди Яна. Ничего слышно не было. Коротко чертыхнувшись, расстегнула ему куртку и рубашку, и повторила свою попытку. И застыла надолго, пытаясь различить и без того обычно плохо прослушиваемый стук сердца. Я даже прикрыла глаза, чтобы не отвлекаться. Вот дьявол! Кажется, все-таки убила.
Я уже начала было подниматься, когда его рука легла мне на голову, зарылась в волосы, притянула к груди. Живой, однако. И даже хочет кушать.
Я вывернулась из его объятий, не собираясь подставлять свою шею под его зубки. Он недовольно замычал, как ребенок, которого отрывают от груди.
Вайскопф! Грызть себя не дам, даже не надейся!
Ответом на мою тираду послужил такой искренне-удивленный взгляд, что я поняла наконец, какой великий актер пропадает на ставке вампирского кланника. Ян обиженно засопел и попытался подняться. Я понаблюеала за его явно разбитой вдребезги координацией, тяжко вздохнула и пошла помогать. Все-таки удар не рассчитала.
После неравной борьбы с гравитацией я подперла вампира с одной стороны надгробием, а с другой – своим плечом. Вампир не сопротивлялся, более того – мне показалось, или я действительно заметила виноватую мину? Ну-ну.
– Ну так что? – поинтересовалась я, привалившись к вышеназванному надгробию.
– ?
– Что за представления устраиваешь? Азаном пахнет за покушение…
– Сорвался, случайно, – пряча глаза, буркнул Ян.
– Конечно-конечно.
– Сама довела, – почему-то не проорал, а прошептал он, глядя на меня в упор таким странным взглядом, что я определенно пожалела о том времени, когда поддалась абсолютно иррациональной жалости.
– У тебя всегда я виновата, – угрюмо отозвалась я, решив, что ссор на сегодня более чем достаточно: – Ладно, проехали. Может, наконец выясним, чего ради ты меня сюда звал?
– Одно…взаимовыгодное предложение…Мне нужна помощь…но взамен…я могу предложить кое-что очень ценное для тебя… – я слышала, что говорить ему трудно, и чувствовала себя виноватой, хотя объективных причин для этого не было – на что нарывался, то и получил. М-да, стареем, размягчаемся и теряем всякую логику. А может, притворяется? Очень может быть. В любом случае, игры с провокациями явно отложены до следующего раза. Ну и слава богам, хоть поговорим как нормальные люди.
