Сандра Вог - Серебряный вечер (ЛП)
Внимательнее.
Я вспомнила слова Белого Целителя, его предупреждение. Я встала, вытерла руки о платье и подошла к дереву. Я вытащила ножик из кармана и срезала двенадцать ветвей нужной длины, села под деревом и начала плести. Ветви были колючими, оставляли царапины на пальцах; капли крови оставались на косах, напоминая мне, как я доставала сумку из…
Внимательнее! Приказ. Я пропела. К заданию, к заданию…
Потому я не услышала его, или он пришел без звука. Но я чувствовала спиной, что за мной следят. Я сказала, не оборачиваясь:
— Я почти закончила, Лорен, — но ответа не было, и я обернулась…
И сказала другое:
— Райф.
24
Он стоял чуть поодаль. Целый, невредимый и в той же одежде, что и в последний раз, когда я его видела: батистовая рубашка и темные штаны. В это я одела его для погребения. Я смотрела, могла делать только это. Я падала, меня уносило куда-то, хотя я была уверена, что не двигалась.
— Ты мне снишься? — спросила я, возможно, шепотом. Кружилась голова, я едва стояла на ногах, а ветви ивы выпали из рук. Я шагнула к нему, горло сжимало, я не могла дышать. Но я остановилась. Лицо Райфа было серьезным, а не веселым. Я осторожно протянула руку. — Я тебя вижу?
— Ты меня видишь.
Он оставался на месте, и расстояние между нами зияло пропастью. Руки повисли по бокам, бесполезные. Я должна радоваться, но его выражение лица и расстояние терзали мне сердце. И я смогла лишь спросить:
— Почему ты здесь?
— Ты, Эви, — тихо сказал он. — Ты привела меня.
Я покачала головой.
Райф не спорил, он и раньше так не делал. Он лишь отвел взгляд и осмотрелся.
— Милое место. Домики, роща.
— Здесь красиво, — мой голос был хриплым.
Райф взглянул мне в глаза, он был печальным. Это казалось неправильным. Нам было неловко. Мы были чужаками.
— Эви, — тихо сказал он, — не делай этого.
— Не делать? — повторила я, и мои пальцы указали на косы из ивы. — Это ради Ларк.
Он смотрел на меня, и от его взгляда было больно, я решила защититься:
— Я спасаю ее, Райф. Я нашла Белого Целителя, и он показывает мне, как, — говорила я, словно он все время был со мной и все знал. Или я пыталась так показать ему, что он этого не знает. Я уже не смотрела на него с удивлением, ведь теперь это были сомнения.
Райф сказал:
— Что такое этот Целитель?
Что, а не кто. Я нахмурилась.
— Я не помню его имени, — был ли Райф отвлечением, испытанием для меня? Внимательнее. Так я должна вести себя с заданием.
— Эви, — тихо настаивал Райф. — Ты и не спрашивала.
— А зачем? Почему это так важно? Смотри, я почти закончила. Я исцеляю Ларк. Мы пойдем в замок Тарнек и вернем амулет. А потом уйдем сюда, в безопасность и красоту… — я возмущалась, пытаясь оправдать себя. Я должна вернуться в домик. Я склонилась к косам ивы.
Слабая улыбка появилась в голосе Райфа.
— Мы.
Я кивнула. Молчание в ответ. Косы и Белый Целитель вдруг отступили на задний план, ведь я не могла так играть с Райфом. Я выпрямилась и посмотрела ему в глаза. Взгляд его был не печальным, а теплым. Добрым. Было больно ранить его.
А он сказал то, что я не смогла:
— Ты любишь другого.
В роще было тихо. Деревья были темными и не шевелились. Я кивнула еще раз. Едва заметно.
— Эви, — тихо сказал Райф. — Он не отсюда.
— Не понимаю.
— Понимаешь, — прошептал он. — Это место не для Всадника. А для меня.
— Не надо, — я остановила его. — Прошу. Не надо, — печаль сдавливала горло. Я всхлипывала при вдохах. — Ты отпустил меня.
— Но ты не ушла.
— Нет! Я люблю Лорена! — тишина причиняла боль, я закрыла глаза и попыталась произнести слова ровным тоном. — Ты умер, Райф. Мне пришлось тебя оставить, — и я покачала головой. — Нет. Ты меня оставил.
Воспоминание о потере Райфа поднялось во мне, терзая тело болью.
— Ты ушел. Ты меня отпустил! — я прижала ладони к щекам, к вискам, пытаясь оттолкнуть боль и желание, но не удалось их удержать. — Наша жизнь была бы красивой! Без вреда! Дом с фруктовым садом, где цветут яблони, и лепестки осыпаются, как снег. Бабушка, Ларк, рынок и счастливые дети, а еще ты приходил бы ко мне по ночам.
— Эви… — его голос показывал и его страдания. — Ты говоришь о жизни, которой подошел бы я, а не Всадник. Этой жизни уже нет, это место тебе не подойдет.
— Все возможно, — прошептала я, расстроившись.
— Открой глаза, милая. Те дни не вернуть, других в эту картину не вписать силой.
— Нет! — прозвучало слишком громко. — Лорен сказал, что здесь он будет счастлив. Никакой силы…
— Тебе все это кажется, Эви. Очнись. Подумай. Часть тебя знает, что что-то идет не так, и ты позвала меня, потому что хочешь правды.
Я рухнула на колени.
— Какой правды? — хрипло спросила я.
Райф улыбнулся той улыбкой, которую я, засыпая, представляла обращенной ко мне. Боль потери горела в груди, забирала дыхание и решимость. Он сказал:
— Знаешь, что мне в тебе нравится? Что тебе все интересно. Ты не просто смотрела на цветы яблони, ты хотела знать, почему они могут быть розовыми и белыми. И как это можно перенести на краски Сэмела Льюэна, — он проницательно посмотрел на меня, на мои руки. — Сделай свой выбор. Я могу лишь предупредить, что ты видишь не то, что хотела бы, — он вытянул руку и почти коснулся пальцем моей ладони, но опустил и прошептал. — Куда делось твое любопытство, Эви Кэрью?
Я опустила взгляд на свои руки. Бледные и чистые, какими и должны быть.
— Любопытство привело к этому, — мрачно сказала я. — И я здесь, чтобы все исправить.
— Если любопытство тебя привело, то тоска заставит остаться.
«В чем твоя слабость, девочка? Они ударят, когда ты слаба…», — всплыло в голове.
— Тоска, Эви, — сказал Райф. — Разве не странно, что все, как в твоих мечтах? Красивая площадь, милые цветочки, невинные…
— А что в этом такого? — возмутилась я. — Среди этого кошмара и угроз не может быть райского уголка?
— И тебя не удивляет простота, с которой ты спасаешь Ларк?
Горький смешок. Сколько раз Лорен раз говорил подобное? Я вскинула пальцы в царапинах и крови.
— Простота? — это звучало странно, да и я только что видела руки чистыми.
Он покачал головой.
— Изменись, Эви. Верни свое любопытство. Спроси у Белого Целителя имя. Ты должна увидеть, — повторил Райф, торопя меня. — Ты должна увидеть.
Он протянул руку, и я тут же попыталась схватиться за нее, нуждаясь в нем так сильно. Бездонная боль, такую же испытывал амулет, ведь хотел домой. Я смотрела на Райфа и думала, смогу ли все сказать взглядом, ведь голос подводил. Но я должна была все сказать вслух. Меньшего он не заслуживал.
