Константин Нормаер - Сезон колдовства
Впрочем, и я за эти годы сильно изменился. И теперь мне предстояло доказать, в первую очередь самому себе, что жестокий мир воспитал из меня достойного рыцаря пыльных дорог.
Лезвием я начертил круг и разделил его на восемь равных половин. Затем воткнул в середину нож, но перед этим сделал одну маленькую уловку. Вокруг оружия появился еще один, совсем крохотный, круг из серебряной стружки. Самодельный компас вышел на загляденье: ровный, с правильным положением лезвия по отношению к сторонам света.
— Ну давай, голубчик, идти сюда, — процедил я сквозь зубы.
Тишина откликнулась прерывистым шуршанием. Попрятавшись в сточные канавы и отхожие ямы, жители здешних трущоб не спешили забираться поглубже в укрытие. Любопытство тянуло их наружу, как червей во время дождя.
— Он где-то рядом, — подсказала мне Кейтлин.
Я поблагодарил ее коротким кивком. В моей руке уже поблескивал кусок железного стекла. Именно с него я счистил стружку, и именно им я собирался расправиться с очередным исчадием мрака.
Компас оставался недвижим. Не сводя глаз с крыш, я приблизил ботинок к центру круга. Если лезвие отклонится в сторону — я это почувствую.
— Ну давай, давай…
Мои нервы рвались в клочья. Ожидание битвы, страшнее самой битвы. Раньше я бы поспорил с этим утверждением, но теперь мой разум уловил истинный смысл этих слов… Я понимал — осталось немного. Какая-то жалкая доля секунды, и зверь обязательно атакует.
***
В висках творится нечто невообразимое. Пульсирует так, что хоть волком вой. Но я стараюсь держать себя в руках, правда получается не очень. Руки предательски дрожат, и как бы ты ни старался что-то исправить, ничего не выходит. Наверное, все дело во мне. Хочется верить, что получится, но убедить себя в этом невероятно сложно.
Я закрываю глаза, беру паузу. Стараюсь успокоиться и вернуть контроль над телом. Слишком сильное волнение мне ни к чему.
Не знаю, сколько проходит времени — секунда или минута, но главное, получается немного исправить положение. Мандраж стихает, тело отзывается напряженной болью.
Удивительно, но за это время зверь так и не проявил себя. А ведь мог застать врасплох. Ну ничего, значит судьба благоволит мне!
Я вновь осматриваю крыши, заостряю внимание на каждой мелочи. Выступы, зазоры, дымоходы… Вроде ничего подозрительного. Стоп, а это что? Привычные очертания все также неподвижны, но я все-таки замечаю едва уловимое движение. Зверь жив, а значит, должен перемещаться. Только камни хранят вековой покой.
Я делаю вид, что отвожу взгляд, но на самом деле продолжаю следить за тем местом, где произошло шевеление. На город опускается сумрак, но я не замечаю его. Серые очертания становятся размытыми, и зверь осмеливается продвинуться чуть ближе. Замечательно — а то я уже заждался.
Он осторожен — прекрасный охотник. Такие навыки не передаются с глотком мрака, тут дело в другом. В прошлой жизни он наверняка был егерем или истреблял шатунов. Вот уже где точно необходима стальная выдержка.
Зверь медленно продвигается вперед. Он даже не скользит, а исчезает и появляется в новом месте будто на ленте слайдшоу. Вечерняя пелена медленно опускается на город. В такт ей движется и охотник. По телу вновь пробегает волна страха, но на этот раз я способен ее удержать.
Ну же, давай! Чего ты медлишь! — мысленно подгоняю я зверя. Мне хочется поскорее окунуться в водоворот схватки, пускай даже она продлится всего пару бесконечных секунд.
Зверь застывает от меня всего в десяти шагах. Но нападать первым не имеет никакого смысла. Какие бы усилия я не предпринял, он все равно окажется быстрее. Поэтому придется исполнять роль второго плана. Пускай сначала он покажет, на что способен, а уж дальше поглядим.
Боковым зрением я замечаю колдунью. Ее лицо, словно вымоченное в белом иле полотно. Напряжение сделало из нее статую, которая и рада бы изменить положение, да только ноги давно вросли в постамент. В чем дело? Неужели не верит в меня? Впрочем, ничего удивительного, я ведь и сам в себя не верю. Из всех козырей, есть лишь безумное желание выжить, чтобы наконец завершить свой последний рейд на этой поганой планете.
Вдох, выдох, снова вдох. Томительное ожидание затянулось. Я обрываю дыхание, крепче сжимаю в руке огрызок оружия. Для везения достаточно одного удачно выпада. Но успею ли я его совершить?.. Мои мысли разлетаются в щепки, потому что зверь больше не намерен ждать. Он атакует стремительно, не дав мне возможности опомниться. Хотя, разве я ожидал чего-то другого?
Каким-то чудом мне удается увернуться от его резкого прыжка. Кувырок. Оставшись в стороне, я успеваю встать на ноги. Итог неутешителен: у меня распорот бок, а зверь — целехонек. Сориентироваться нет времени. Опять прыжок, уход в сторону. Взмах когтистой лапы — брызги крови. Царапины не глубокие, но я ощущаю внезапный упадок сил. А мой противник, наоборот, упивается удачной охотной. Рука дрожит, но я удерживаю стекло. Возможно, я питаю напрасные надежды, и оно мне уже не поможет, но упрямство великая вещь.
Каждый новый прыжок дается мне все тяжелее. Я прекрасно понимаю, что долго не продержусь. Но изменить перевес не в состоянии. Экономить силы больше не имеет смысла. Либо пан, либо пропал. Я собираюсь, набираю в грудь побольше воздуха. Звучит мой боевой клич. На самом деле, обычный крик отчаянья. Но пусть его назовут вихрем далеких звезд! А дальше все происходит как во сне. Очередной выпад зверя оборачивается для него неудачей. Яркая белая лента разрывает тьму и опутывает лапу. Следом еще три спасительных ярких росчерка. Зверь обездвижен.
Я разжимаю дрожащую руку — мое оружие выпадает на землю. Обессиленно падаю, там, где стоял. Мой отрешенный взгляд скользит по безлюдной улице. К нам приближаются скоморохи. Они одеты в яркие одежды, на лицах маски с острыми ушами и изогнутыми носами. Образы уродских чудовищ. Но что ни говори, а за ужасными одеждами скрыты добрые сердца.
— Ты как? — Кейтлин приближается ко мне и кладет руку на плечо.
Никогда не думал, что получу такие эмоции от прикосновения колдуньи.
— Все нормально. — Я не говорю, а просто киваю. На большее у меня просто не хватает сил.
Скоморохи с легкостью расправляются с плененным зверем. Довольно цинично, словно мясники, разделывающие тушу. Кривой нож касается горла. Возможно мне просто кажется, но теперь чудовище больше напоминает человека. В его глазах мольба о помощи. Только твердая рука одного из скоморохов совершает короткое движение, несмотря на слезливые уговоры. Голова зверя беспомощно откидывается назад.
Теперь настает наш черед. Двое ряженых окружают Кейтлин, берут ее под руки. У меня нет сил сопротивляться. Третий склоняется надо мной и протягивает руку. Помогает встать. И спокойно произносит:
