Андрей Завадский - Выбор
Рыцарь был молод, и едва прошел воинское посвящение, получив право носить золотые шпоры. Он не успел отличиться в сражениях, но жаждал выслужиться перед королем, и потому сейчас не мог просто молчать. Что ж, одного он добился несомненно - Эйтор удостоил болтливого глупца весьма пристального внимания.
Король, услышав даже сквозь нарастающий шум хвастливые речи, одарил рыцаря таким презрительным, полным злой насмешки взглядом, что тот просто подавился готовыми сорваться с уст словами. Дворянин, на которого обратили взгляды и ближние соратники государя, густо покраснел, сразу как-то сжавшись, попытавшись стать как можно менее заметным.
Эйтор ничего не сказал глупцу, но не потому, что сказать ему нечего. Король очень хорошо знал своего названного брата, помнил его гордыню, упрямство, которое и сделало наследника престола изгнанником. А потому Эйтор ни на миг не верил, что нерешительность Эрвина вызвана страхом, тем более, бояться тому было особенно нечего.
Так же, очевидно, думал и лорд Грефус, пусть он и не мог знать Эрвина так хорошо, как его господин. Но, в отличие от короля, лорд молчать не стал.
- Самозванец затаился, точно паук, висящий на краешке своей ловчей сети, - жестко прорычал Грефус, от избытка чувств слегка ударив по столу кулаком. Прочнее дубовые доски при этом издали жалобный треск, а с дальнего края стола свалился глиняный кувшин. - Он выжидает момент, чтобы бить наверняка. Наши силы почти равны, перевес незначителен, а если помнить о том, что и с той и с другой стороны полно бойцов, все еще колеблющихся, крайне ненадежных, то разницей в числе воинов и вовсе модно пренебречь. А в такой ситуации успех ждет того, кто умеет ждать, но при этом способен в нужный час действовать быстро, решительно, не считаясь с потерями. И Эрвин именно таков, а потому будет верхом глупости полагать, будто он чего-то боится. Трус и не подумал бы затеять все это, а тот, на чьих руках кровь сотен воинов, уж точно пойдет до конца.
Лорда поддержали одобрительным гулом. Те, кто собрался здесь, в этой крестьянской лачуге, притом лучшей, самой чистой и самой просторной из всех изб в поселке, были в большинстве своем умелыми воинами. А настоящий боец никогда не посмеет относиться с пренебрежением даже к самому ничтожному противнику, ибо вонзить кинжал в спину зазевавшемуся богатырю способен и калека.
- А, что, старик, - обратился Эйтор к сельскому голове, забыв на мгновение о Грефусе и иже с ним. - В ваших краях все ли так же, как сам ты, хранят верность законному владыке, или тоже только и ждут, как бы присягнуть самозванцу?
Под взглядом короля старика передернуло и он, казалось, в одно мгновение поседел еще больше, хоть больше, казалось, уже некуда.
- Мы верны тебе, повелитель, - дрогнувшим голосом вымолвил дед, кажется, сам не вполне веривший, что разговаривает почти на равных с самим владыкой Альфиона. - И мы готовы умереть за тебя. Но вот наш сеньор, его милость Витус...
- Что же твой сеньор? - чувствуя робость в своем собеседнике, король проявил нетерпение, возвысив голос: - Говори, старик, не томи!
- Прости, господин, - виновато пробормотал крестьянин. - Его милость рыцарь Витус, не скрываясь, поднял на донжоне своего замка стяг мятежников, стяг самозванца, именующего себя принцем Эрвином, и сейчас собирает отряд, чтобы послать его в Фальхейн, тем засвидетельствовав свою верность бунтовщикам.
От возмущения король на миг лишился дара речи, ибо прежде и подумать не мог, что пирует в такой близости от одного из многочисленных гнезд измены. Эйцтор только и мог, что багроветь, грозно хмуря брови и скрежеща зубами. Зато не потерялись его спутники. Они слышали слова старика, и разразились шквалом гневных возгласов.
- Нечестивец, как он посмел? - Полупьяные рыцари вскакивали из-за стола, едва не сбивая с ног своих товарищей. - Выжечь каленым железом обиталище предателя! Смерть ублюдку! Раздавим гадину!
Вино и крепкое пиво, которое непрерывно подавали на стол сами не свои от счастья, что прислуживают самому государю, внучки сельского старосты, ударило в голову благородным господам. Было похоже, что все блистательное рыцарство готово ринуться в бой прямо из-за праздничного стола, причем никто из дворян в своей грядущей победе не сомневался. И даже лорд Грефус, даром, что был трезв, не смог сохранять спокойствие после слов старика.
- Позволь мне отправиться к замку изменника, повелитель, - порычал, на миг перекрыв невнятный гул десятков голосов, богатырь, почтительно, но и не без вызова, обращаясь к Эйтору. - Если желаешь, я разнесу замок выродка по камешку, а тебе в дар принесу голову предателя!
Лишь Рупрехт поглядывал на буйных рыцарей с явной иронией. Удивительно, но никто из благородных господ, поймав на себе взгляд мага, не спешил изображать смертную обиду, давая выход своей заносчивости. Вокруг чародей словно возникла стена, невидимая, не осязаемая, и при этом абсолютно непроницаемая. Рупрехт был в гуще народу, но, в то же время, оставался в гордом одиночестве - верного спутника мага, эльфа Эвиара, на пир хоть и позвали, правда, сквозь зубы, но тот отверг приглашение.
Эльф оказался понятливым малым, пусть и был не человеческого рода, и уловил едва скрытый намек. Перворожденный представлял, как его примут темные крестьяне, если уж воспитанные, не чуждые наук лорды, увидев дитя Дивного Народа, первым делом неизменно хватались за клинки. В прочем, по Рупрехту невозможно было сказать, что он сильно скучал, оказавшись в стороне от жарких споров и становившихся все более откровенными баек, которыми сыпали изрядно набравшиеся рыцари.
- Остынь, мой верный слуга. - Король Эйтор быстро одернул вошедшего в раж Грефуса. - Поверь, ни у кого здесь нет и не было сомнений ни в твоей доблести, ни в воинском мастерстве, - успокаивающе произнес он. - Но бросаться в одиночку на укрепленный замок, на стенах которого нас ждут-дожидаются десятки опытных воинов - это все же глупо и неразумно. Не оберемся сраму, а нам еще освобождать столицу.
Грефус насупился, громко засопев и уставившись на государя исподлобья. И не нужно было владеть магией, чтобы в этот миг прочитать мысли воина, точно открытую книгу.
- Мы не оставим предателя в покое, - твердо добавил король. - За измену всякого будем карать смертью, и славного предками и собственными делами лорда, и простого мужика. Но не нужно спешить. Нас сейчас не очень много, и стоит подождать, пока соберутся основные силы. Да и взгляни на них, - правитель Альфиона кивком указал на шумную толпу нетвердо державшихся на ногах рыцарей: - Разве сейчас они способны биться расчетливо и спокойно? Пусть сперва проспятся, вот тогда и выкурим подлеца из его замка, а затем вздернем на воротах!
