Ольга Баумгертнер - Связующая магия
– Сегодня утром он явился к Игниферосу и обвинял его в трусости, за то, что он отдал мне знак власти. Он говорил, что этого делать не стоило, а стоило убить меня. Но боится Балахир вовсе не за вас, а за свою лживую шкуру, – я смотрел на них. – Он уже много раз предавал меня. И ему придется заплатить за это.
– Что ты делаешь, Тэрс…? – Балахир захрипел, потому что как только он открыл рот, я сдавил ему горло.
– Что ты сказал, пес?
– Милорд…
Я рассмеялся сквозь сжатые зубы.
– Я прав, ты трусливый подонок, Балахир, – я посмотрел на подростков. – Но за них, я, пожалуй, скажу тебе спасибо… Будете ли вы верны мне?
Несколько мгновений среди них царило смятение, а Балахир пытался выдавить из себя хоть одно слово. Я ослабил хватку, когда понял, что еще чуть-чуть, и он потеряет сознание. Юные маги между тем оживились.
– Что мы должны сделать? – выкрикивали они, а глаза их разгорались. – Как нам показать, что мы верны тебе?
– Если вы так считаете, вы сделаете это. Убейте его! – и я швырнул Балахира в толпу.
Их охватила растерянность. Я ощутил, как волной по ним прокатился страх. Балахир тяжело дыша поднялся на ноги. Недоумение на его лице стерлось, когда наши взгляды встретились. Он понял, что я не шучу, и лицо его исказила злоба.
– Ненавижу тебя! – прошипел он. – Зря ждешь, никто не послушает тебя…
– Ты заблуждаешься. В темной обители всегда слушали того, кто сильнее, – обронил я.
Подростки взирали на нас, не совсем уверенные в своем выборе, но затем кто-то из них нерешительно потянул кинжалы из ножен, потом еще, и еще. И Балахир оказался в кольце своих учеников. Сначала он не поверил, но вскоре уже затравленно озирался. Однако никто не смел нападать первым. Они смотрели на него и переглядывались, а потом неожиданно напали все сразу, что я едва не пропустил момент. В моей руке дергался сжавшийся в комок и задыхающийся от боли маг. Я чуть встряхнул Балахира, возвращая к действительности. Он открыл было рот, но тут же содроганием обернулся и в оцепенелом молчании стал наблюдать, как его ученики продолжают наносить удары.
– От тебя живого места не останется, – прошептал я ему, – потому что каждый из этой сотни ударит тебя хотя бы раз.
– Один не ударит…
– Кто?
– Прит…
Он указал на парня, который стоял чуть в стороне, и я увидел, как он украдкой смахнул слезу, и узнал в нем мальчишку, угрожавшего Эрслайту.
– Неужели твой сын? Повнимательнее, Балахир, – у него в руках окровавленный нож.
– Не может быть, – выдохнул Балахир.
– Он ударил одним из первых, правда в спину, но ведь это ничего не меняет.
– Что ты сделал, как? Гипномагия…
– Гипномагия, – подтвердил я. – Приятные ощущения? Смотри-ка, они все-таки успели тебя чуть оцарапать.
Балахир тронул прореху в рубахе и обнаружил в боку неглубокий порез. Черная рубашка медленно пропитывалась кровью.
– Если Совет узнает, что ты тут учинил…
– А он знает. Но вот твоя проблема в том, что теперь тебя никто не будет замечать, кроме магов Совета. Для остальных ты невидим и не слышим. А точнее попросту мертв, – я указал ему рукой.
Он обернулся к подросткам. Толпа раздалась, и в круге осталась лежать какая-то бесформенная масса, слившаяся с окружающей тьмой.
– Почему ты не убил меня по-настоящему?
– Ты меня спрашиваешь? – изумился я с насмешкой. – Это слишком просто. Я же хочу, чтобы ты помучался, Балахир. Ты ведь только утром твердил об этом Игниферосу. Еще один опрометчивый шаг и тебе, и твоим выкормышам придется плохо в действительности. Не вынуждай меня. А теперь убирайся.
Балахир сглотнул и попятился, но я заметил нехороший блеск в его глазах.
– Это мое последние предупреждение, – добавил я, и он скрылся среди деревьев.
За мной же следили две сотни внимательных глаз.
– Я не знаю всего, что он обо мне говорил вам, но догадываюсь. Кое в чем он прав, а кое в чем ошибался. Что же касается моего отношения к светлым магам… – я сделал паузу, ощутив страх и напряжение в некоторых из них. – Мне известно, что у кое-кого из вас светлые родители. Подойдите ко мне.
Их оказалось около двенадцать. А я задался вопросом, каким образом Балахир смог смутить юный ум детишек светлых магов. Интересно, чтобы на это сказал Гаст.
– Но мы отказались от воззрений родителей, – начал кто-то робко и испуганно, а напряженность вокруг возросла.
Я вдруг понял, что скажи я снова «убей» и этой дюжины бы не стало.
– Только от воззрений? – поинтересовался я и не получил ответа. – Впрочем, дело совсем в другом. Я знаю, Балахир говорил вам, что я против объединения. Но это не так. И я вам сейчас объясню почему.
Я рассказал им о срединных магах и угрозе для Закатной обители.
– Нас слишком мало. Объединившись, мы выигрываем и в количестве и в качестве магии. Если мы не сплотимся, мы проиграем эту войну, а Закатную обитель сотрут с лица мира. Внутренние же ссоры и разногласия лишь подорвут наши силы – вы должны понять и осознать это. Если у вас есть вопросы или кто-то что-то не понял – спрашивайте, я отвечу, мне очень важно ваше понимание.
Некоторое время они молчали.
– Почему тогда и светлые не идут на уступки? Почему они прижимают нас и считают, что они главнее?
На их слова я улыбнулся.
– Нам же лучше, если они будут уверенны в этом, – заметил я. – Зачем нервировать друг друга. К тому же, вам не приходило в голову, почему наша обитель так называется?
Они недолго соображали, и в их глазах зажегся восторг.
– Нашим светлым братьям это труднее принять, – продолжил я. – Но пусть об этом заботиться Игниферос, за них в большей степени отвечает он. А теперь никто из вас никому не должен ни слова не говорить, даже темным магам. Вам ясно?
– Да, милорд! – ответил мне дружный хор голосов.
Я сделал знак, чтобы они расходились.
– Останься! – окликнул я Прита.
Он, настороженный, подошел ко мне.
– Я больше не подходил к вашему сыну, милорд, – торопливо проговорил он.
– Знаю, но хочу спросить о другом. Балахир твой отец, не так ли?
Он вздернул на меня испуганный взгляд.
– Как ты смог? – я провел пальцами по его еще чуть влажной щеке.
– Я не посмел вас ослушаться, милорд. К тому же…
Он смолк.
– Он очень редко вспоминал, что я его сын.
Что-то в его словах было не так. Я всмотрелся в него.
– Повернись спиной.
Когда он подчинился, я задрал ему рубашку и увидел не такие уж давние шрамы на спине, едва успевшие зажить. Я развернул мальчишку к себе.
– Телесные наказания запрещены в обители, – произнес я. – Он еще кого-то бил?
– Всех, кто хоть сколько-нибудь провинился. Он говорил, что вы тоже прошли подобное, что это укрепит наш дух… Но многих это только сломило… У вас есть такие шрамы?
