Марина Дяченко - Ведьмин век
Ей казалось, что в воздухе вокруг носятся стада огромных бабочек. И задевают крыльями ее лицо. И с крыльев падает пыльца, попадает в глаза, и нет времени их протереть, а потому и жжение и резь, и слезы… Ей казалось, что все вокруг смешалось и запуталось, как кружево на коклюшках сумасшедшей мастерицы. Ритм, ритм, забивающий все, полностью захватывающий, партнер, вертящийся бешеным волчком…
Деревянный пол. Потолок в декоративный известковых сосульках; мигающие огоньки.
Пров танцевал совершенно немыслимо. Ноги его не касались гладких досок площадки; у него будто бы не было ни костей, ни сухожилий, он гнулся и растягивался в любую сторону, Ивга успела подумать, что это резиновая тень. Очень четкая, точеная тень с выверенными до последнего волоска движениями; когда он волок ее в только ему известную фигуру только ему знакомого танца, она мимоходом чувствовала запах фиалок.
Запах чужой воли. Напрягающаяся в воздухе паутина.
И тогда на нее нахлестывало тоже, тогда она принималась плясать с утроенным темпераментом, и невидимая паутина трещала, наэлектризованная, и рвалась, и джинсы трещали тоже, и, кажется, в зале испуганно вскрикивали…
Потом музыка оборвалась; это было равносильно тому, как если бы у танцующей марионетки одним движением ножниц отстригли все ниточки. Ивга упала — у самой земли ее подхватили.
Люди, сидящие за столиками, аплодировали и смеялись. И что-то кричали; нa тротуаре перед ресторанчиком собралась толпа, и даже загородила проезжую часть, и какая-то машина возмущенно сигналила, не имея возможности проехать…
Немилосердно болели пятки. Ивга опустила глаза — ее кроссовки разваливались. Правый разевал рот, левый и вовсе лишился подошвы.
Ивга хотела заплакать от боли, но у нее ничего не вышло; Пров тащил ее, прижимая к себе, так, что она кожей ощутила пластинку-удостоверение под его тропической рубашкой.
Рубашка была мокрая. И он тоже едва держался на ногах.
Говорят, не пытайся переиграть шулера, переспорить налогового инспектора и перетанцевать чугайстра.
На эстраде толпились какие-то люди, и исполнитель, красный как рак, удивленно рассматривал свою гитару. Оборванная струна закручивалась спиралью.
Пров дышал с усилием, сквозь зубы:
— Ведьма… Ну, ведьма… Ну…
— Отпусти… — она попыталась вырваться. Тяжело упала на подвернувшийся стул.
— Ну, ведьма. Ну ты и ведьма…
— Что, получил? — она выдавила из себя злую усмешку. — Сплясал? Хватит?..
— Ведьма! — Пров обернулся к возбужденным людям. — Господа, вызывайте городскую службу Инквизиции.
Он бросил на Ивгу торжествующий взгляд — возможно, ожидая увидеть в ее глазах смятение и ужас. Ивга презрительно скривила губы; в этот момент ей на плечо легла тяжелая рука:
— Инквизиция к вашим услугам.
Голос прозвучал, как шелест змеиной кожи по высохшему желобу; на лице Прова впервые проступило подобие растерянности.
— Инквизиция города Вижны, — проблесковый значок на лацкане мигнул и погас. — Благодарю за бдительность, молодой человек. Ведьма задержана.
Ивга кожей ощущала взгляды. Брезгливые и напуганные, и даже с проблесками сочувствия. Молодая ведьма в безжалостных инквизиторских лапах…
В глазах Прова что-то изменилось. Спустя секунду Ивга поняла, что он попросту узнал Клавдия Старжа.
Великий Инквизитор города Вижны невозмутимо кивнул:
— А ты, ведьма, не сиди. Арестована — вставай, идем…
Ивга судорожно ухватилась за предложенный локоть. Как утопающий за брошенную веревку.
Пров оскалился. Безмятежная дурашливая маска наконец-то сползла с его лица, вечно улыбающиеся губы нервно сжались.
— Вот так покровительство… Ты, Ивга, не размениваешься. На мелочи… — он дернул ртом. — Ну я, конечно… конечно, раз так, то я тушуюсь, но… — он подался вперед, к самому лицу Старжа. — Мой инквизитор… Рекомендовал бы вам освидетельствовать, помимо ведьминских качеств, еще и венерическое, гм, здоровье этой славной девушки. Где-то я читал, что основным переносчиком этого дела являются не дипломированные шлюхи, а такие вот девочки с ясными глазами… Приношу свои извинения. Прощайте, — он вежливо наклонил голову.
Ивга почувствовала, как мышцы руки, за которую она держалась, каменеют под рукавом летнего пиджака.
* * *Ее пятки были — сплошная ссадина, а от старых кроссовок и вовсе ничего не осталось; Клавдий поймал машину и привез Ивгу на площадь Победного Штурма. Кажется, у нее повышалась температура; по крайней мере трясло ее, как в жестокой горячке.
— С…сволочь… Ну как же у него… язык… не отвалился…
— Перестань. Это и было сказано в расчете на твои слезы.
— Он разозлился… А если бы я… не сбежала тогда, я была бы такой… как он говорит…
— А зачем ты вообще с ним связывалась?
— А куда мне было идти?!
Разговор повторялся по кругу уже третий раз, и Клавдий ощущал неподобающее раздражение. Ненужное; следовало признать, что слова этого парня об Ивге задели его больше, чем он ожидал. Собственно, приличный человек в таком случае немедленно бьет болтуна по лицу…
Клавдий поморщился. Достаточно забавное зрелище — Великий Инквизитор, сцепившийся с молодым чугайстром из-за юной ведьмы. Стоящее того, чтобы пригласить в партер его сиятельство герцога…
Не будь он так раздражен — сумел бы, наверное, проявить по отношению к Ивге сочувствие и подобающий такт. Но раздражение требовало усилий — удержаться, скрыть, внешне не выказать; Ивга приняла его отчуждение за брезгливость. Будто бы цинизм этого… Прова переменил отношение Клавдия к своей подопечной.
А история с Провом действительно была знаменательной. Клавдий долго заставлял себя забыть о том, что Пров чугайстер — и, ухитрившись наконец от этого отрешиться, мысленно поставил себя на его место. И невольно поджал губы. Да, конечно…
— Тебе надо отдохнуть, — сказал он Ивге. — Завтра важный день… Из провинции Одница привезли троих ведьм, работавших в сцепке. Помнишь, что я говорил про сверхценность? Про цель?
Ивга молчала, глядя в темное окно. Он не стал дожидаться ответа прошел в кабинет и позвонил Глюру. Дал распоряжения, выслушал информацию и скрипнул зубами. Удержал себя от побуждения немедленно брать Ивгу и ехать во дворец на срочную работу; вернулся в комнату. Ивга не переменила позы.
— Ты знаешь, что такое насос-знак?
Ивга, не оборачиваясь, мотнула головой.
— Знак, который рисуют на одежде… иногда на коже. Если на коже — жертва умирает в течение суток от полного упадка сил, обезвоживания, обессоливания… Рисовать на одежде проще и практичнее. Знак малыми порциями высасывает человека, который его носит. Обладателями силы становится ведьма, нанесшая знак…
