Александр Гарин - Капкан на Инквизитора (СИ)
Уже особо не размышляя и не терзаясь, он забрался в ту самую кровать и, накрывшись одеялом, почти сразу провалился в глубокий сон.
Сны были муторные и бестолковые. Альвах метался, боролся с чудовищами и тонул в людских потоках. Поэтому, вскинувшись спустя какое-то время, он не сразу понял, что уже не грезит.
Рассвет еще не начал разбавлять зимнюю ночь хмурой розоватой синевой. Но с улицы уже доносились людские голоса, конский топот и скрип колес. Очевидно, де-принц решил ввезти «невесту» в Ивенотт-и-ратт ранним утром, и потому пригнал должный сопровождать Альваха эскорт уже теперь. А значит, нужно было подниматься и готовить себя к новым испытаниям.
Дремавший у кровати Черный вскочил. Альвах сполз с ложа и, проклиная нетерпеливость озабоченного чадолюбием королевского отпрыска, приготовился встретить Седрика настолько помятым после сна, насколько это вообще было возможно.
========== - 28 - ==========
Как был, в дорожном и не переменяя сапог, Седрик стремительно прошел через внутренний королевский покой и распахнул двери в личный кабинет правителя провинции Веллия.
Король Хэвейд сидел за столом, откинувшись в кресле. Перед ним в порядке громоздились толстые тома и были сложены бумаги. Однако он не работал. По-видимому, король только что завершил неприятный для себя разговор, и завершил тяжело. Первый среди веллов хмуро вертел в руках монарший перстень с печатью. Сбоку опирался локтем о столешницу про-принц Генрих.
При появлении Седрика Хэвейд поднял глаза, но тут же опустил и кивнул с таким видом, точно встречался с младшим сыном не далее, как сегодня за обедом. Словно тот не отсутствовал в столице почти полгода, прячась от пересудов по лесам.
Генрих же напротив, заметно оживился, не скрывая удивления.
- Братец! Надо же, а мы только что говорили о тебе. Но ты-то здесь какими судьбами?
Седрик пал на колено перед отцом, едва не споткнувшись на застеленном толстым ковром полу.
- Отец! – он бросил короткий взгляд в сторону привставшего Генриха. – И ты, брат. Я… прошу простить за то, что мой визит случился так неожиданно и поздно, однако мое дело не терпит отлагательств.
Король Хэвейд вновь поднял голову. Про-принц перестал попирать стол отца, выпрямившись на своем табурете.
- Говори, сын, - негромко приказал король. По его сдавленному тону Седрик понял, что отец действительно чем-то серьезно расстроен. – Что заставило тебя вернуться? Вижу, ты желаешь о чем-то попросить?
Седрик снова бросил взгляд на Генриха и отчего-то догадался, что речь, скорее всего, действительно шла о нем, втором наследнике велльского престола. Должно быть, отец и брат в очередной раз обсуждали его никчемность и тяжелое будущее страны. Подавив запекшую сердце обиду, он ниже опустил лицо.
- Да, отец, - отвечая на последний обращенный к нему вопрос, с нужной почтительностью пробормотал он. Как и всегда в таких случаях, его собственный могучий голос, которым он без усилий мог перекрыть голоса отца и брата, обрел извечную виноватость. – Я пришел говорить о себе. Быть может, мои речи покажутся тебе странными и неожиданными, но… Я хочу сказать. Мой путь уже… близится к середине, а я… я еще одинок. Мне бы хотелось попросить твоего благословения. Я… хочу жениться.
Ему, все же, удалось вызвать интерес короля. Хэвейд уставился на младшего сына с хмурым изумлением. Генрих тоже честно выпучил глаза, пряча растерянность за ухмылкой.
- И кто же этот счастливец? – с натужной веселостью вопросил брат. Под саркастичным взором Генриха и сдержанно-гневным взглядом отца, Седрик разозлился вновь, но сдержал себя.
- До меня дошли слухи, что де-принц Седрик Дагеддид ищет некую романскую деву, и назначил за ее поимку неслыханную награду, - король Хэвейд покачал головой, по-видимому, также сдерживая гнев. – Сын, я понимаю желание скрыть твое… твою болезнь, но для этого не обязательно выдумывать несуществующих женщин. Да еще… прости меня, Светлый, оповещать о твоем… зарождающемся безумии всю страну. Пойми, ты позоришь наш род… еще больше, чем теперь.
Седрик очумело вскинул голову и некоторое время всматривался в лицо старшего Дагеддида, которое комкало едва заметное презрение. Потом перевел взгляд на брата и понял – правда.
Он резко поднялся, сразу сделавшись зримо больше. На несколько мгновений в королевском кабинете словно стало теснее. Второй принц Веллии сжал кулаки – и разжал их, давя поднимавшуюся из груди ярость.
- Вы… хорошего же вы обо мне мнения, - Седрик глубоко вдохнул, загоняя глубже геттскую натуру. – Отец, - он укрепился, твердо взглянув в лицо короля. – Я не знаю, как тебе донесли, но я действительно долгое время искал романскую деву, о которой кричали глашатаи. Сегодня я ее нашел. Это юная женщина, которой не исполнилось двадцати зим. Она прекрасна, как… Я не могу подобрать сравнения. Словно ее черты ваяла сама Лия. Ее изумительная красота заставила меня… заставила меня забыть о моем проклятии. С ней одной я понял, как можно любить женщину. Я… она теперь носит моего ребенка. Я хотел бы просить твоего благословения на женитьбу. Если, - он дернул щекой, - ты откажешь мне, я все равно женюсь на ней и уеду к моему деду, Вартаре Толстокожему. Пусть гетты – дикари и кочевники, но там, во всяком случае, я не буду вам мешать!
Последнего говорить не стоило. Седрик понимал, что должен был сдержаться, но многолетняя обида вылилась в упрек.
Впрочем, непохоже, чтобы отец обратил на него внимание. Из всей речи младшего сына он вынес одно, то, что было наиболее важным.
Король вскинул руку, останавливая снова начавшего было говорить Седрика. От его равнодушного тона не осталось следа.
- Погоди, сын. Я не ослышался - эта женщина… непраздна от тебя? Ты… ты уверен?
Поймав на себе ошарашенный, неверящий взгляд старшего брата, Седрик впервые за всю беседу усмехнулся и, потянувшись, выпрямил кубок в его руке, дабы вино не пролилось на пол.
- У нее все признаки, из тех, что описывает в своем “Трактате о женском здоровье” великий асский целитель Абу Сина. К тому же, она сама признает, что затяжелела после… после нашей первой ночи. У меня нет… причин не доверять ее словам. Я взял ее девственницей. И… мне того не нужно, но ты, если желаешь, после рождения ребенка можешь подвергнуть его Испытанию Крови. Это будет сын, и он - от меня. Я это чую.
Король поднялся. Обойдя кресло, он, в свою очередь, отобрал кубок у старшего сына, который снова стал о нем забывать, и поставил на стол. Потом шагнул к Седрику. Лицо его излучало ровное спокойствие, как всегда. Но отчего-то младший Дагеддид попятился.
