Елена Свительская - Кого не ждали
— Если ты считаешь, будто твои друзья…
— Да мне и без тебя известно, сколько заговоров подстраивали мои мнимые друзья. Однако я не могу править страной, враждуя со всеми влиятельными людьми в ней.
Кан не проронил ни единого слова. За маской растерянности он создавал заклинания.
Неожиданно принц как-то странно и резко вдохнул.
— Что с тобой? — вырвалось у меня.
— Чей это голос? Я ничего не вижу.
Я рванулась к нему, хотя взгляд Кана требовал: успокойся и вернись за мою спину. Мальчик смотрел куда-то в пространство.
— Куда мы плывём? Почему так жарко? Почему внутри меня пылает огонь?
Если верить кратким заметкам в летописях, подобное чувствуют больные, приближающиеся к Грани.
— Нет, только не это! Не уходи так быстро! Не уходи, — сжимаю горячее запястье друга.
— Отодвиньте меня от пламени… — задыхаясь, просит принц.
— Ну, почему, почему так? Почему я лишаюсь моего друга, почему я лишаюсь моего брата?! Ответь мне, Мириона!!! Ответь, умоляю!!!
— Алина, — предостерегающе начал маг.
Со лба мальчика стекал пот. Лицо у него покраснело. Это было хорошо видно даже в свете факелов.
— Почему, Мириона?!
— Девица сошла с ума, — язвительно заметил кто-то. — Кричит так, будто мир может её услышать.
Я не могла остановиться, не могла успокоиться.
— Неужели тебе безразлично, что происходит с людьми, Мириона?! Я требую, ответь мне!
— Она уже требует у мира…
— Почему ты молчишь, словно забыла о нас?
«Есть законы, которым мы все должны следовать» — неожиданно ответил её голос.
— Ты не будешь нам помогать?
«Мне неизвестно будущее. Его творите вы. Сейчас я молчу, чтобы вас не отвлекать».
Никак не понять эти законы! Стоит только приблизиться к отгадке, как вновь вмешивается новый закон и всё вновь становится запутанным и неясным.
— Но что мы можем сделать?
«Вы можете убрать болезнь, не тем способом, каким уберу её я».
— Подскажи, что является лекарством…
«Нет» — резко возразила она. — Иначе вы ничему не научитесь».
— А мы должны чему-то научиться? Чему, Мириона?
Подруга сочла ненужным либо вредным отвечать. Или же само её молчанье было каким-то ответом на мои вопросы.
Когда-то она сказала: «Не рой другому яму…». Может, поэтому?.. Ох, а ведь верно: появись лекарство не вовремя — никто ничему не научился бы…
Меня кто-то больно ударил по щеке. Только тогда я обратила внимание на то, что все успели сдвинуться с мест. Кан сидел, что-то шепча лежащему Вячеславу и не убирая ладонь с его лба. Принц будто бы слышал, о чём он шепчет. Воины уже находились на отдалении от нас. А рядом со мной занёс руку… Мстислав?!
— Прекрати кричать. От твоего крика и твоих слов ему больно, — сердито прошипел король.
— Вам же хочется, чтобы ему было больно…
— Отец, не смей её бить! — неожиданно серьёзно и отчётливо произнёс мальчик.
— Я и не собирался! — возмутился Мстислав.
— Отец, я тебя знаю, как облупленного. Хотя и не вижу, но чувствую, ты готов её снова ударить. Если ты посмеешь её ударить… — Вячеслав открыл глаза, попытался опереться на локоть и подняться, но упал.
— Я тебя тоже знаю, как облупленного. Ты затеял притворный припадок только для того, чтобы я не трогал этих двоих.
— Если бы я мог подняться, я бы тебя…
— Ты бы побил меня?! Ха-ха, как смешно! — напряжённо засмеялся его отец. — Да ты как был слабаком, так им и остался.
Принц опять попытался подняться. Он даже сумел встать на ноги, но закачался и упал бы, не схвати его мой жених. Взглянув в глаза друга, испугалась. Мальчик будто бы плохо различал фигуру отца, не замечал свет факелов и ожидающих приказа воинов.
— Каждый из тех, кто заболевает, проходит через четыре состояния. Он долго пребывал в первом и сразу перескочил в третье. Впрочем, оно вполне может оказаться и… — тут Кан обратил внимание на то, как дрогнули пальцы принца. Тот услышал слова мага, не только различил их, но и понял содержание.
Мой любимый помрачнел, так как не намеревался причинять нашему другу боль.
— Хватит обсуждать болезнь моего сына так спокойно, будто перед вами не человек, а полено! — разъярился король.
— Мы всего лишь знахари, но и от нас бывает какая-то польза. Мы собираемся найти лекарство…
— Я обойдусь без знахарей. Воины, приказываю вам…
— Но где ты найдёшь другого мага? — тихо спросил принц.
— Плевать на мага! Обойдусь и без него!
— Лекари, целители и знахари не смогут собираться вместе без магии.
— Наши люди справятся и без чужаков.
— Болезнь охватит треть нашего народа или половину. Не найдя лекарства…
— Хватит думать о народе! Подумай о самом себе!
— О самом себе мне уже бесполезно думать. Но наши люди…
— Сын, неужели тебе наплевать на самого себя?
Будучи рассерженным или разъярённым, отец нашего друга как-то необычно переходил с обругивания одного на обругивание другого, а то и на всех сразу. Воины нападать на меня и Кана не торопились, остерегаясь попасть под горячую руку короля вслед за нами.
— Мне бы хотелось тихо поболтать с кем-нибудь из вас. Тем, кто не против моего общества.
Необъяснимое поведение Мстислава и несвязные обвинения наконец-то стали понятны: мужчина переживал за сына, всячески стараясь скрыть своё волнение и показать, будто того ненавидит. Вести себя как обычно ему не удавалось. За обликом сурового короля всё-таки промелькнул отец, не умеющий выражать ни тёплые чувства, ни волнение, ни заботу. С губ невольно сорвалось слово «сын», давно им забытое.
Кан бережно уложил мальчика на землю. Мстислав обвёл всех каким-то странным взглядом и рявкнул на воинов:
— Вы слышали? Кто против того, чтобы остаться, должен уйти!
Тон и приказ были неуместны, однако никто даже не заикнулся об этом. Разве только шесть воинов недоумённо переглянулись. Таким они мужчину явно не видели.
Не прошло и десяти ударов сердца, как рядом с Вячеславом остались только я, Кан, отец, какой-то молодой воин и выскользнувший из-за деревьев парнишка, с позвякивавшими в пухлой сумке склянками. В присутствии короля ни алхимик, ни воин не посмели хоть что-то сказать, но преданно встали около принца. Похоже, не только мы, но и эти двое печалились из-за болезни мальчика. Мстислав молчал, сидел у ног сына, не прикасаясь к нему. Я и мой жених не могли подобрать слов, которые бы не ранили нашего друга. Болезнь обсуждать не следовало, о будущем нельзя было напоминать.
Он заговорил сам, прервав затянувшееся молчание. О каких-то пустяках, почему-то важных для него. Никого не укорял, не обвинял, будто бы мы все собрались за чашкой мятного отвара, непринуждённо переводя беседу с природы на погоду, а потом на незабудки под окном.
