Ирина Ангара - Даоны Эритума 1. Обрести крылья
Громко задав вопрос, застыла, вглядываясь в равномерное свечение. Тишина. Досадно... ну что ж, если не хотите признаваться в главном, начнем с мелочи. Рождаемость? Что не так?
Белесая бусинка блеснула , привлекая внимание, и тут же оказалась на раскрытой ладони, засветившись еще больше. Анатомия. Ммм, не хотим отвечать на обычный вопрос? Хорошо, пойдем по сложному пути.
Приблизив бусину к глазам, всмотрелась в появившиеся иллюстрации и данные. Как интересно. Оказывается внутренне строение женщин аритов и арту довольно сильно отличается от человеческого. С рождения, местные дамы имеют только три яйцеклетки, последовательно созревающие после совершеннолетия. В определенное время, когда будущая мать готова подарить миру дитя, яйцеклетка оплодотворяется двумя- тремя шустрыми клеточками с хвостиком, и вот, в животике у счастливой мамочки развиваются тройняшки (в лучшем случае) или близнецы, что более вероятно. Проходит определенный срок - двенадцать местных месяцев и на свет появляются малыши, осчастливливающие своих родителей громоподобным воплем.
На картинке перед глазами женщина -арту, отличающаяся буйной цветной шевелюрой, так же буйно рожала и старательно перекрикивала своими охами неслабый плач новорожденных. Рядом бледнел и краснел счастливый отец, а бригада местных медиков следила за состоянием здоровья роженицы, протирала той лоб, делала кучу страшных и непонятных вещей и обмывала появившееся на свет орущее чудо. Прелесть. Вскоре счастливая мать с блаженной улыбкой на лице рассматривала дело рук своих, или даже не рук, но об это помолчим, не забывая отдавать распоряжения и указания лебезившим вокруг нее акушерам, с такими же счастливыми физиономиями осматривающими появившуюся тройню.
Изображение застыло и пропало.
Ужас.
Тяжело сглотнув вязкую слюну, с трудом сдерживая надвигающую тошноту, закрыла глаза . Ну нельзя такое показывать неподготовленному молодому организму! Нельзя! Это же шок! Кровь, внутренности, какие-то ошметки и кишки, и все это вынимается из нутра вполне живой женщины! Мамочки мои! Причем обе!!! Как же вы рожали???
Тут перед глазами как живое встало лицо бывшего жениха и его пространственные намеки о детях. Двоих!!! Причем не сразу, а по отдельности. Да никогда! Такие муки, такая боль. И два раза??? Нет, я не готова, сейчас точно нет. Ему надо, пусть он и рожает, а я пас!
Желания смотреть другие информационные шарики не было никакого. Потом, завтра. И про кристалл, и про все остальное. Все равно тут работы непочатый край, а я спать. Да, точно. Спать!
Откинувшись на спину, поелозила, удобнее устраиваясь в невидимой постели, и, наконец, стараясь не думать об увиденном, заснула, теперь по настоящему.
А утром меня ждал сюрприз...
На рядом лежащей подушке, буквально в двадцати сантиметрах от меня, вольготно устроилось темно-серое существо величиной в мужскую ладонь с россыпью черных глаз и несколькими мохнатыми лапками, цепляющимися за скользящий шелк подушки. Тонкие белесые волоски на спинке захватчика чуть шевельнулись и наклонились в мою сторону. Пискнув, подпрыгнула и, схватив свою подушку, долбанула ею по живности. Плотно прижав ладони сверху, прислушалась. Внизу ОНО пошевелилось и попыталось вырваться наружу. Всем весом навалившись на противника, придавленного тканью и перьями, попрыгала коленями, и вновь прислушалась. Ни звука, ни движения. Отодвинувшись, не отпуская рук, навалила сверху одеяло, и еще одну подушку, и быстро, пока противник не очнулся, рванула к окну, широко распахивая створки. Подбежав обратно к мягкой куче, откинула лишнее в сторону и подхватив бутерброд из двух подушек , с надеюсь расплющенным гостем посредине, выкинула его в окно. Смотреть, во что превратился мой гость после попытки убиения, желания не было, как в прочем и оставлять подушки при себе, мало ли в чем они выпачканы.
Закрыв створки, тяжело прислонилась к стене рядом. Ноги дрожали, руки тряслись, а перед глазами до сих пор стояла сероватая мордочка с мощными челюстями и черными бусинами глаз.
Утро начинается.... Шерт!
Резко обернувшись и прищурившись, внимательно оглядела просторную комнату. Ничего. Не поверив, подхватила валяющуюся рядом туфлю и держа ее за мысок, ринулась к шкафу. Пусто! Осталась кровать и душевая. Три медленных шага, и светлая ткань летит на пол, за нею оставшиеся подушки. Ничего...
Под кроватью? Склонив голову набок, примерилась. А что? Вполне... Расстояние от ковра до кровати ладони с две, туда даже я при желании залезть смогу, не то, что неизвестная кракозябра. Удобнее перехватив туфлю, нырнула под кровать, зорким взглядом выискивая неприятеля, и лишь забравшись с головой в темную неизвестность, решила подумать, что же это было такое, и не опасное ли оно... А если ядовитое?
Замерев, попятилась обратно....
- Малэри? Вы что-то потеряли? - сзади раздался изумленный вздох и громкий шепот.
Тихонько выругавшись, ускорила обратный ход, и , наконец, выбравшись под яркие утренние лучи, узрела одну из служанок, застывшую с приоткрытым ртом и искренним недоумением разглядывающую взлохмаченную меня с туфлей наперевес.
Увидев нацеленный точно на нее каблук, девушка попятилась, прижимая к необьятной груди стопку моих вчерашних одежек и тихонько выдохнула:
- Малэри?
-Эли? Вы что-то хотели? - Сложив руки на груди, сдула челку.
Светлые глаза девушки забегали, ища пути отступления. Я же, вспомнив свое пробуждение, еще внимательнее взглянула на утреннюю визитершу. Может знает что? Или видела, а может и сама подкинула? Чем Шерт не шутит?
Девчонка побледнела, выставила перед собой белье и по стеночке стала пробираться к выходу.
- Куда?
Эли вздрогнула и со всей возможной прытью бросилась к двери. Хлопок, дробный перестуку ног и тишина. Нервная какая! Шерт!
Откинув туфлю, пошла умываться, и уже там сама застыла перед зеркалом. На меня взирала бледная, взлохмаченная я с двумя полосами грязи на лбу и блестящими, практически черными глазами, с клубившейся в них тьмой. Ой, мамочки мои, причем обе...
Мыться, однозначно мыться и приводить себя в порядок. Пожалуй начнем с лица.
Дальнейшее утро, как впрочем и день, стал напоминать сумасшедший игру 'Попробуй, выживи', причем выжить предлагалось именно мне.
Часть баночек и скляночек, любезно предоставленных хозяевами дорогим гостям, содержали совсем не то, о чем настырно вещали миру этикетки. Бутылочка из-под шампуня скрывала в себе краску, зубная паста превратилась в клей, гель для душа же имел такой фантастический запах, что не будь я любительницей пробовать неизвестное, прежде чем этим неизвестным мазать себя, то сегодня, а возможно и завтра, обитатели дома имели честь нюхать елочку, и почву под ней, сдобренную щедрой рукой неизвестного благодетеля.
