Виктор Некрас - Ржавые листья
Из гущи боя вырвался весь окровавленный Самовит. Варяг бешено пластал воздух клинком и скалил зубы, становясь в какой-то мере похожим на своего дальнего предка — волка.
На правом крыле Варяжко со своими людьми отбил уже третий наступ Военежичей.
И Свенельд ещё мог победить…
Ещё раз проревел рог, на сей раз из леса за спиной Свенельдичей. Раздвинулись ветки, стальная щетина копий высунулась из густого переплетения кустов, за ней возникла россыпь щитов, быстро выравнялась в стену. Блестели брони и шеломы, развевались еловцы кметей, солнце искристо ломалось на кольчугах. Знамено Гюряты Роговича — рысья голова с поджатыми ушами — скалилось с красной кожи щитов. Рать новогородца шла в наступ пеше, как и велел прадедовский обычай, оставив коней в кустах, у самого края поляны.
Удар Гюряты Роговича смял и сбил последнее сопротивление Свенельдичей. Всё рухнуло. Войско Свенельда распалось на отдельные кучки, нестройной лавиной откатываясь к дальней опушке, сжимаемое ратями Волчьего Хвоста и Гюряты Роговича. Над Ирпенем уже реял прапор Владимира с соколом.
Скоро всё было кончено. Но Свенельд и Варяжко скрылись в лесу с двумя десятками воев, и Волчий Хвост бросился вдогон.
Ночь свалилась на лес, закрыв его широкими полами чёрного плаща. Огромные мрачные тени подступали из тёмного ельника к самому краю светлого круга — пляшущий яркий огонь на смолистых ветках отгонял лесную нечисть прочь.
Свенельд устало опустился на ворох лапника и со стоном вытянул ноги. Варяжко молча сидел с другой стороны костра и отрешённо смотрел в огонь, отламывая от сухой ветки куски и равнодушно бросая их в пламя.
— Круто он нас, — мрачно сказал Свенельд. Варяжко кивнул, не отрывая взгляда от огня:
— Кто бы мог подумать. Сволок какой! — последнее явно относилось к Волчьему Хвосту.
Подумать ничего подобного и впрямь никто не мог, особо после того, что Жар рассказал им про сотворённое Волчьим Хвостом в Ирпене. И ведь всё то было правдой — все убитые были убиты взаболь. А Жар ныне небось уже ворон кормит.
Вновь упало молчание, прерываемой изредка вздохами воеводы да треском ветки в руках гридня.
Весь остаток дня они уходили от погони, петляя лесными тропами. Но Волчий Хвост не зря прозывался своим назвищем и слыл потомком оборотня — его вело поистине волчье чутьё. Рассыпав по лесу десятками своих воев и Гюрятичей, он наседал и не давал оторваться.
И к вечеру, когда солнце уже почти ушло за окоём, а из окрестных оврагов тонкими струйками потёк туман, а в у леса сгустились синие сумерки, передовой дозор Свенельда наткнулся на Гюрятичей.
Вот и всё. Их окружили.
Волчий Хвост переиграл его. Его, Свенельда, старейшего и опытнейшего русского воеводу. Его, что служил Киеву ещё во времена князя Ингвара, водил полки на козар и греков, в Булгарию и Мазандеран, ходил на Пересечен и Искоростень и дрался с печенегами. И вот ныне этот прославленный воевода спасается с двумя десятками воев.
Дозоров Свенельд выставлять не стал, и Варяжко молча согласился с ним — оба понимали, что обречены. И потому, когда на опушке треснула под ногой ветка, все от неожиданности вздрогнули и схватились за оружие.
— Не спеши стрелять, — услышали они от опушки донельзя знакомый голос, и Свенельд, отпустив рукоять меча, уткнулся лбом в колени — ему вдруг стало невыносимо больно и стыдно.
Варяжко же, напротив, подхватился с места, хищно поводя клинком:
— Ого, кто к нам пожаловал, — зловеще процедил он. — Славный витязь без чести и совести.
Волчий Хвост шагнул в круг света. Варяжко хищно двинулся было навстречь, но следом за Военегом Горяичем из темноты вынырнул Самовит, за спиной которого стояли ещё двое кметей. Варяжко замер на миг, потом плюнул Волчьему Хвосту под ноги и сел спиной к огню — не видеть киевского воеводу.
— Сколь своих ты убил? — спросил Свенельд, не подымая головы.
— Два десятка, — глухо ответил Военег Горяич, садясь на корточки. — Дозволишь присесть?
— Садись, — урманин, наконец, поднял голову. На его щеках блеснули, прячась в бороде, две мокрые дорожки. — А ты всё ж сволок, воевода…
— Так, — кивнул Волчий Хвост. — Два десятка человек… это плата за твой разгром. Они ныне ждут меня на Звёздном мосту и, когда придёт мой срок, я мыслю, даже Чёрный Пёс не поможет мне…
— Тогда зачем?! — с нестерпимой болью и гневом гаркнул Варяжко, но тут же махнул рукой и вновь отвернулся.
Волчий Хвост дёрнул уголком рта и не ответил. Он помолчал несколько мгновений и вдруг спросил:
— Ты писал про то, как будет после победы… Кто это выдумал? В жизни не поверю, что ты или Варяжко.
Свенельд угрюмо кивнул:
— Верно. Додумался до того радимский боярин Твёрд Державич.
Волчий Хвост отшатнулся, словно его ударили. Но почти сразу же овладел собой.
— Кто ещё с вами вместях?
— А ты на костях погадай, — злорадно усмехнулся урманин.
— Не зарывайся, — хмуро сказал Волчий Хвост. — Ваше дело проиграно, а княжьим катам на дыбе всё одно всё расскажете.
Варяжко только вдругорядь плюнул, встал и отошёл от костра. Волчий Хвост, не мигая, смотрел на Свенельда. Старый урманин несколько времени молчал, потом, наконец, убито махнул рукой:
— Ладно. Жри, волчара. Помимо Твёрда — древлянский княжич Мстивой Ратиборич и черниговский тысяцкий Претич.
— И всё? — вкрадчиво спросил Волчий Хвост.
— Всё.
— А кто… князем?
Свенельд только скривил губы и не ответил.
— Я даю вам время до утра, — бросил Военег Горяич, вставая. — Потом живым не уйдёт никто.
Варяжко несколько мгновений глядел в темноту вслед Волчьему Хвосту и его людям, потом его лицо исказилось, и он медленно потянул из налучья лук.
— В спину… — коротко обронил Свенельд, и Варяжко остоялся на полпути. Потом коротко выругался и сказал:
— Ты как хочешь, воевода, а я до утра ждать не буду. Мне ныне помирать нельзя — мне ещё великий князь должок не выплатил.
— Иди, — мёртвым голосом сказал урманин.
Варяжко молча поклонился и исчез в темноте. Скоро раздался дробный топот копыт, тьма огласилась громогласным матом, засвистели стрелы, потом всё стихло.
Из темноты вышел к костру кметь, глянул вопрошающе.
— Сколь осталось?
Кметь неопределённо повёл плечом.
— Сдавайтесь, — глухо сказал Свенельд. — Незачем вам умирать.
— А ты, воевода? — испуганно спросил кметь, но ответа не было.
— А где Варяжко?
— Ушёл ночью, — торопливо ответил кметь, со страхом косясь и одновременно избегая глядеть на распластанное тело Свенельда с жуткой колотой раной на груди — воевода бросился на обломок копья. — Забрал с собой двоих кметей и ушёл.
