Дмитрий Емец - Третий всадник мрака
– Выходит, Б.К. вселится в него? – пугаясь своего вопроса, спросил Мефодий.
– Возможно… – протянул Арей. – Лучше бы оно так было. Но только что у меня возникло одно нехорошее предположение.
Он встал. Всмотрелся в плиты.
– Вам не кажется странным, что люк расположен так далеко от центра подвала? А? В чем смысл?
Остановившись у люка, где томился бесчувственный Чимоданов, барон мрака сделал два крупных шага в сторону и мечом, возникшим вдруг у него в руке, ударил по плитам. Мрамор брызнул осколками. После полудюжины ударов Арей наклонился и стал разгребать камень. Неожиданно Мефодий разглядел под осколками блестящее кольцо.
Арей потянул за него. Крышка люка с готовностью уступила. Даф, стоявшая рядом с мечником, увидела узкую щель. По камню ползли розовые тени. Книзу трещина сужалась, и уходила совсем узким, едва ли не со спицу отверстием. Где-то очень глубоко все заканчивалось красной точкой, похожей на тлеющий уголь.
– Такой же люк! – буркнул Арей, возвращая крышку на место. – И если я прав, вот там, – он ткнул коротким пальцем, точно очерчивая треугольник, – должен быть еще один. В этом я и собираюсь убедиться.
Несколько ударов мечом – и третий бронзовый люк плоским глазом уставился в потолок.
– Выходит, здесь три прохода к Жутким Воротам? – спросила Даф недоверчиво.
Арей покачал головой.
– От этого утверждения до истины – два века пешком с верблюдом на плечах… Ни один из трех этих люков не имеет выхода к Жутким Воротам. Это всего лишь усиливающая фигура, – медленно и веско произнес он.
– А где главный люк? – спросила Даф.
Плита под ней задрожала мелкой панической дрожью. Даф уставилась под ноги. Она находилась как раз в центре треугольника.
Даф поспешно отскочила к лестнице. Ее догнал хохот Арея.
– В трех крайних трещинах, если я все верно понимаю, должны оказаться три наших новых ученика, – сказал он. – Их роль в том, чтобы усилить магию и, когда будет необходимо, отдать свои силы Кводнону…
– А в центре? В люке, имеющем выход к Жутким Воротам? Кто должен быть там? – спросил Мефодий, с тревогой глядя на трясущиеся плиты.
Арей не ответил. Только умехнулся угрюмо. Повернулся и стал подниматься по ступеням.
Глава 13
Овощ – это несостоявшийся фрукт
Улита слезла с мотоцикла.
– Ну что, прокатились мы, конечно, с ветерком. Хотя реактивное помело на Лысой Горе способно и на большее, – сказала она, поощрительно похлопав Эссиорха по кожаному плечу.
– Бред! Что за радость – сидеть на сучковатой подметалке! – ревниво произнес Эссиорх.
– Ну-ну! – милостиво сказала Улита. – Звиняйте, вьюноша! Я забыла, что в присутствии ценителя сусликов хвалить хомячков кощунственно. Поговорим лучше о нашей большой и светлой любви. Что ты испытываешь, когда с красивой девушкой едешь на мотоцикле?
– Беспокойство. Что ты отпустишь руки и грохнешься. Или я с тобой не сумею войти в поворот, – признался Эссиорх.
Улита разочарованно вздохнула. Она явно рассчитывала на другой ответ.
– Не бойся. Не отпущусь. Твоя спина широкая, как диван. А у меня к диванам любовь до гроба, – заверила она Эссиорха.
– Вот именно, – буркнул тот сердито. – Только имей в виду, что мотоциклистов надо держать за пояс. Их не цапают за спину, не щекочут и не виснут на шее во время двойного обгона по встречке. И уж тем более им не закрывают ладошками глазки и не дуют в ухо во время левого поворота!
– Фу, какие мы противные! Готовимся к конкурсу зануд? – поморщилась Улита. – И вообще надоел мне твой мотоцикл! Ты кого больше любишь: меня или свою железку?
Вместо ответа Эссиорх нежно погладил мотоцикл по седлу.
– Лучше б я не спрашивала! Ты что, соврать не мог? – вздохнула Улита.
– Нам врать не положено! – важно отвечал хранитель.
Они стояли возле ресторанчика быстрого обслуживания «Общий Питт» и ждали, пока к ним присоединятся Даф с Мефодием и Мошкин с Натой. Им пришлось поехать на метро, так как мотоцикл, по заявлению Эссиорха, был не резиновый. Таков был приказ Арея – покинуть резиденцию мрака и не появляться там как можно дольше. Сам Арей с мечом наголо караулил вход в подвал. Он поклялся, что зарубит первого, кто попытается туда сунуться. Тогда Улита и додумалась вызвать Эссиорха. Она никогда не отказывалась от возможности весело провести вечерок.
Наконец появилась и недостающая четверка. Мефодий шел с Даф, а Мошкин с Натой. Дафна нет-нет, да посматривала на Нату с беспокойством. Пока они добирались в метро, та не теряла времени даром. Мошкин был уже приручен как комнатная собачка. И это при том, что Ната пока великодушно не использовала против него магию, а прибегала лишь к наработкам личного очарования. Таких наработок у нее было немало: быстрое прикосновение, мимолетная улыбка и, наконец, игра «холодно—горячо». Суть этой завлекательной и смертоносной игры состояла в том, что Ната то приближала Мошкина к себе, даря ему столько нежного внимания, что того заклинивало от собственной значимости, то внезапно полностью переставала обращать на него внимание, так, что Евгеша ничего не понимал и вертелся на месте, как флюгер.
Даф ощущала, что Мефодий заинтересован. Хотя он как будто не смотрел на Нату, на вопросы Дафны отвечал невпопад, а один раз она заметила, что он разглядывает отражение Наты в стекле вагона.
«Сравнивает! – подумала она с досадой. – Меня с ней!»
Она испытала большое желание достать флейту и сделать так, чтобы Вихрова вышла из вагона прямо посреди тоннеля, с дождем осколков. Мак, спрятанный в кармане, обжег ей бедро предупреждающим жаром. Дафне захотелось посмотреть, какого он стал цвета, но усилием воли заставила себя остановиться.
Депресняк дружелюбно замурлыкал и потерся шершавой мордочкой о ее щеку. Приливы нежности у этого хмурика случались так редко, что Даф оттаяла, и настроение у нее улучшилось. К моменту, когда они присоединились к Эссиорху и Улите, оно было уже таким хорошим, что, заметив, как ее хранитель рассеянно разглядывает висящее над стойкой меню, она задиристо шепнула ему:
– Что? Снова без денег? Ищешь неудачливую куриную ногу и неудачливый стакан кофе?
Эссиорх кивнул.
– И как?
– Не все так плохо. Видишь ту брюнетку?
– Нервную такую? В красном?
– Угу. Брюнетки обожают красное… Но не в том дело. Не далее как позавчера она сказала подруге: Варя, будь я проклята, если хоть раз поем после шести. А сейчас знаешь сколько времени?
– Без двух минут шесть, – сказала Даф, посмотрев на часы над входом.
– Точно. Ровно через две минуты я лишу эту дамочку всех тарелок, которые она сейчас ставит на поднос. Согласен, это сурово, но другого выхода нет. Уверен, комиссионеры уже взяли ее клятву на карандаш! – сказал Эссиорх и, как католический патер, возвел глаза к потолку.
