Ник Перумов - Боргильдова битва
Одно время Старый Хрофт недоумевал, почему слухи и страшные рассказы об Охотнике не заставят эльфов собраться вместе, встать под знамя тех, кого они сами называли своими правителями и не положить всему конец — пока не понял, что Чёрный Враг для эльфов так и не сделался чем-то осязаемым, чем-то личным, чем-то большим, чем случайно падающее старое дерево, под которым случайно оказался кто-то из их родичей.
Они ещё не научились по-настоящему ненавидеть, вдруг подумал Отец Дружин. Они не знают, что это такое — исступлённо и в то же время холодно, рассудочно желать и ждать смерти врага.
Война для них — игра и приключения. Они могут произносить правильные слова — потому что искусны с ними и способны вообразить себе многое; но на деле они не знают и не понимают, с чем столкнутся.
Но этого мало. Мало тех, кто согласен будет сражаться и погибать; надо, чтобы от этого произошёл бы хоть какой-то толк. И вот в этом-то Старый Хрофт чем дальше, тем больше сомневался.
(Комментарий Хедина: я этого ждал. Во времена Древних Богов к жизни подданных и простых смертных (или даже относительно бессмертных, как эльфы) относились куда проще. В конце концов, каждого ждало посмертие. Мало кто знал о Демогоргоне, Великом Орле, собирающем в себя души. Так что же узнал — или понял — Отец Дружин, чтобы отказаться полностью от замысла? Или главным и единственным стало именно осознание, что он не имеет право вести других на смерть? Тем более на бесполезную?)
Магия Молодых Богов простиралась теперь повсюду. Словно запах, тонкий, проникающий в любую щель, странный и неприятный. Чем дольше Отец Дружин оставался в новом для себя мире, чем больше учил тянувшихся к нему эльфов — тем отчётливее становилось разлитое повсюду волшебство, словно чистый горный ручей нёс вниз кровь от рухнувшего в поток тела.
Нет, признавался потом себе Старый Хрофт, это тебе очень хочется вообразить себе их магию — «кровью». Тебе они враги; а здешним обитателям?
Он вслушивался в едва уловимое содрогание небесных сфер, улавливая их колебания, угадывая в них творимые роднёй Ямерта заклинания. Он искал уязвимое место — и не находил его.
(Комментарий Хедина: здесь Отцу Дружин как раз и следовало бы явить все цветы собственного красноречия. Потому что мы с Ракотом никогда ничего подобного не замечали, не чувствовали и не обнаруживали. И даже когда Молодые Боги перестали быть хозяевами Упорядоченного — для нас ничего не изменилось. Из потоков силы ничего не исчезло; конечно, можно сказать, не исчезло потому, что сами Ямерт с роднёй остались живы. А мы, Истинные Маги, настолько привыкли к этому «запаху» наших бывших хозяев, что без него не можем себе даже представить Упорядоченное.)
Армию будет ждать тот же конец, что и собравшуюся на Боргильдовом поле. Пусть даже она вся составлена будет из чародеев и волшебников. Никакие жертвы не помогут — сила Молодых Богов повсюду, она словно сама ткань магии, она всеобща.
Ямерт не лгал, утверждая, что на их стороне — всё сущее.
И, значит, отомстить может только равный им. Только тот, кто станет вровень, кто опрокинет новый порядок вещей, но совсем не так, как надеялся одно время совершить сам Отец Дружин.
Мститель должен быть один.
И Старый Хрофт, похоже, знал, где его надлежит искать.
(Комментарий Хедина: по-прежнему не слишком ясно. Дальше в рукописи шёл совсем небольшой листок, что-то вроде путевых заметок; и после него читатель упирался в настоящий щит чёрного гномьего железа. Кончалась одна часть истории. Начиналась совсем другая.)
Бог Один покидал приютивший его мир. Он ехал, понурившись и не понукая Слейпнира, тоже тащившегося еле-еле. Чудесному коню тоже не хотелось покидать девственные луга и чистейшие потоки.
Ничего не поделаешь, мой верный скакун, бог только тогда бог, когда отвечает за себя и других. Ты вывел огромную армию на Боргильдово поле, Старый Хрофт, вывел и проиграл. Начал собирать новую, уповая на магию, раз уж новые хозяева Упорядоченного так сильны в ней — но вовремя остановился. Нет, этот путь ты уже испробовал, испробовал и решил, что требуется нечто совершенно иное.
Куда теперь проляжет твой путь, Отец Дружин?
Опять под чужое небо, где найдутся свои хозяева «сущего», пусть даже это «сущее» в пределах Упорядоченного — крошечная, почти незримая пылинка?
Нет. Великие океаны Хьёрварда, ледяные поля крайних севера и юга, острые кости земли, вздыбившиеся горами, недобрая, суровая земля — что там творится сейчас, под новыми хозяевами?
Иди куда хочешь, сказали они ему. Что ж, он отправится обратно. Одинокий, безо всяких воинств, без учеников и последователей. Он мог бы собрать их, в одном мире, другом, третьем, пятом… в конце концов, он мог никуда не торопиться, смерть не властна над искрой дыхания истинного, изначального Творца: Древнего Бога можно убить, но сам он не умрёт, пока живо Упорядоченное.
Домой. Обратно в Хьёрвард. Там всё своё, знакомое и привычное. Подскажет ветер, поможет волна, прошумят привольные дубравы. Разгадка придёт, надо лишь ждать, не ломая себе голову.
(Комментарий Хедина: честное слово, нравятся мне подобные методы познания!.. Особенно с шумом дубрав. Привольных, сами понимаете.)
Слейпнир радостно заржал — чудесный конь тотчас ощутил, что тропа сквозь чужое не-мирье кончилась, они вновь в родном, привычном Хьёрварде.
Отец Дружин, едва коснувшись поводьев, замер высоко над холодным морем. Где-то тут были они, выложенные гримтурсенами исполинские руны? Не помогли, не защитили…
Страшно ступать по хьёрвардским пределам, словно по сгнившим половицам родного дома. Когда-то в нём радостно и жарко полыхал очаг, слышался многоголосый детский смех, весёлый лай пса, мяуканье кошки, ласковая колыбельная матери, строгое слово отца — а теперь одна пустота, выбитые окна, сорванные с петель двери, просевшая крыша, да крысиные погадки там, где некогда лежали любимые игрушки, сейчас сами ставшие прахом.
Что изменилось? — неотвязно думал Отец Богов, жадно вдыхая холодный воздух. Так же светило хьёрвардское солнце, так же катило волны море, упираясь в протянувшуюся от берега до берега завесу вечных паковых льдов. Так же неслись вольные ветра, так же тянулись к свету травы, и так же жили, занятые своими делами, люди, гномы, эльфы и прочие обитатели Большого Хьёрварда, наделённые даром слова и мысли.
Мир не заметил нашего отсутствия? Ему всё равно, кто правит в Хьёрварде, кто восседает на высоких престолах, лишь бы там был хоть кто-то, чтобы управить бег необузданных стихий?
