Владимир Пекальчук - Нелегал
— Ночью из зоопарка сбежал ленивец, — возвестил очередной шутник, — наутро сторож нашел его в пяти метрах от ограды.
Зал захохотал, шуты хранили серьезные рожи, а маг искренне недоумевал, зачем ленивцу понадобилось сбегать аж на пять метров от забора. С таким же успехом можно было вообще не рыпаться. И надо будет иметь в виду на всякий случай, что ленивых людей держат в зоопарке.
— Дети из детского садика выложили комочками из манной каши слово «хватит».
Забавный метод протеста. Исключительно человеческий. Слово… чего стоит слово, не подкрепленное силой? Ничего.
— Кастрированный кот не согласен с выражением «все, что не убивает нас, делает нас сильнее».
Довольно очевидная истина, на самом деле. Но вроде бы действо посвящено смеху, а не философии. И зачем люди обсуждают мнение кота? Дуэргару понятно, что точка зрения животного всем побоку, в ином случае его бы не стали кастрировать. И главные шуты тут единодушны с Тирром: они тоже не смеются.
— Ваня понял, что дрессировка тигров — не его, но руку было уже не вернуть.
Человек пытался дрессировать животных, видимо, весьма опасных. Неудача стоила ему руки. А что смешного–то? Шуты, правда, по–прежнему хранят серьезные рожи, но зрители хохочут над увечьем неудачника. И после они еще обвиняют дроу в жестокости?
Вообще, довольно забавный перевертыш получается. Люди говорят, что дроу злы и бессердечны, но на самом деле илитиири просто не свойственен немотивированный альтруизм, и они стремятся к достижению целей, невзирая на средства. Вместе с тем сами людишки, якобы более милосердные существа, весело смеются над страданиями калеки, в то время как злой жестокий дроу, слушая эту шутку, изо всех сил пытается понять, в чем же тут, йоклол побери, веселье?!
Тирр вздохнул: высшая мера несправедливости — это обвинение в жестокости и злобе от еще более жестоких. Но справедливости тоже нет, ни в том мире, ни в этом.
Он словно невзначай достал из–под рубашки свой кварц и взглянул сквозь него на скрижаль. Так и есть, она вся мерцает и светится внутри необъяснимой энергией, которая течет к ней по металлической нити, уходящей в стену. Тщательнее присмотревшись, маг заметил, что нитей, на самом деле, две. Словно кровеносные сосуды, по которым кровь бежит к внутренним органам и обратно.
Тирр встал, взял свой стул, обошел стол вокруг и сел возле Марго, пододвинулся к ней поближе и наклонился к самому уху:
— Что это за скрижаль такая? — очень тихо спросил он.
В этот миг действо прервалось и сменилось странной картинкой, на которой разговаривали человеческим языком два существа, формой напоминавшие зубную щетку.
— А это что такое?!
Марго налила себе немного вина в бокал.
— Мы пойдем подышим свежим воздухом, — сказала она остальным и поманила Тирра за собой.
Они вышли на крыльцо, с которого открывался неплохой вид на садик, девушка облокотилась на перила и пояснила:
— То последнее, что ты видел — реклама. Никогда ее не смотри — это такой способ издевательства над людьми. А эта, как ты сказал, скрижаль, называется «телевизор». У тебя дома, кстати, тоже есть такой, но ты просто не знал, что это за штука.
— Он показывает то, что происходит в другом месте?
— Да. Или то, что происходило раньше.
— Все, что угодно? Телевизор знает все–все, что происходило? — насторожился маг.
— Нет, конечно. Телевизор может показать то, что видели устройства под названием «видеокамера». Это называется — «снять на камеру». Устройство, типа искусственный глаз, направляется на что–нибудь. Оно запоминает все что видит, это называется — «записать».
— И вот это представление кто–то из вас снял на камеру?
— Нет. Снимают на камеры специальные люди. Потом с помощью мощного устройства снятое отправляется на расстояние по воздуху на огромные расстояния. И вместе с нами это шоу смотрят десятки и сотни тысяч других людей.
Маг кивнул:
— Я понял. С помощью камеры человек может показать то, что он видел, тем, кто не видел. Умно.
— Не только. Камеры используются еще для многих других дел. Вон, смотри!
Тирр поднял голову и увидел фонарь, светящий теплом. Форма и размеры немного не такие, как у тех, в магазине, но предмет явно сходного типа.
— У нас они стоят вокруг всего дома. Если залезет вор — камера его обязательно запомнит, и полиции легче будет искать.
Маг самодовольно хмыкнул: он оказался прав, опасаясь тепловых фонарей. Теперь он знает, что именно они собой представляют.
— Ясно. Скажи мне, а что это за сила, которая течет к телевизору по металлической нити?
Марго несколько секунд смотрела на него, не понимая, затем догадалась:
— Ты про электричество? Ты его что, видишь через свой медальон?
— Да. Что это такое?
— Даже не знаю, как тебе и объяснить. Знаешь, в книгах, что я тебе привезла, тех, которые называются «Физика», написано про электричество с научной точки зрения. Если же говорить проще — это энергия, которая приводит в действие очень многие наши устройства, свет в доме, и многое–многое другое. Снимать шоу на камеру, передавать на расстояние и смотреть — все это тоже невозможно без электричества. Это, если хочешь, фундамент всех наших технологий, и высшие научные достижения тоже были бы невозможны без электричества.
— Потрясающе, — сказал Тирр, — а откуда электричество берется?
— Производится на электростанциях. Это такая фабрика, где вырабатывается электричество. Например, с использованием течения воды в реке. Или сжиганием угля. А есть и более эффективные способы.
— И… как много телевизоров может обеспечить одна электростанция?
Марго засмеялась:
— Вообще–то, мощность электростанций правильнее мерять не телевизорами, а городами.
Городами?! Вот это да… Получается, электростанции производят энергию в божественных масштабах. Что будет, если все это могущество сосредоточится в одних руках? Которые, конечно же, не станут размениваться на мелочи вроде телевизоров, показывающих предельно дурацкие действа?
Маг прикрыл глаза, и его воображение услужливо изобразило образование вулкана посреди города. Земля будет дрожать и раскалываться по его воле, извергая потоки раскаленной лавы. Страшные бедствия обрушатся на головы тех, кто посмеет воспротивиться… Да что там бедствия! Тирр сможет проклинать не мелкие вещи вроде камер, но целые города. Вместе со всем, что в этом городе находится. Вместе со всеми жителями. Он, Тирр Волан из дома Диренни, будет, по сути, богом. Единственным и неоспоримым богом этого мира. Богом, не нуждающимся даже в поклонении ничтожных смертных.
Как здорово, что он попал именно в этот мир. Дома Тирр строил далеко идущие и предельно сложные планы, надеясь когда–нибудь захватить власть в Мензоберранзане. Тут же план мирового господства умещается всего в два вшивых пункта: научиться использовать электричество лично, а не посредством всяких хитрых штучек, а потом завладеть электростанцией. Сначала одной, а затем и всеми.
